Мелани Кляйн отклоняется от ортодоксальной теории и постулирует активное функционирование эго и супер-эго уже на первом году жизни. Ее построения опираются на предположение о выраженных бессознательных фантазиях в этот период. Салливан, из неофрейдистской школы, описывает первый год жизни в аспекте прототаксического модуса. Первоначально младенец знает только сиюминутные состояния, не ориентируется во времени и месте, воспринимает мир только в понятиях «хорошего» и «плохого».

В отношении психосексуального развития ортодоксальная теория изображает младенца как «полиморфно перверс-ного». Считается, что на ранней орально-пассивной стадии сексуальный инстинкт проявляется в акте сосания. Младенец быстро обнаруживает удовлетворение от сосания независимо от ситуации кормления, поэтому первую психосексуальную цель представляет аутоэротическая стимуляция слизистой рта. Позднее прибавляется желание инкорпорации людей и предметов. Окружающие рассматриваются в фантазиях об инкорпорации прежде всего в качестве пищи или поставщиков пищи, фантазии часто сопровождаются оральными страхами, наподобие страха оказаться съеденным. Второй этап оральной стадии начинается с прорезывания зубов и является садистским: ребенок кусанием мстит за фрустрацию.

Кляйн описывает широкий спектр сексуальных и агрессивных фантазий первого года жизни, включая эдиповы влечения, стремление инкорпорировать отцовский пенис, желание разрушить тело матери и т.д. Для Юнга самая ранняя фаза характеризуется почти исключительно питанием и ростом. Он предполагает, что функцию питания и позднейшую сексуальность связывает ритмическая активность.

Неофрейдисты минимизируют эротический компонент и подчеркивают роль культурных факторов в особенностях кормления. Эриксон стоит ближе к ортодоксальной позиции, он добавляет понятия «зон» и «модусов». На ранней стадии преобладают оральная зона и инкорпорирующий модус.

В области межличностных отношений ортодоксальная теория прослеживает переход младенца от выделения вещей, приносящих удовлетворение, к разграничению впечатлений на вызывающие доверие и чуждые и, наконец, к узнаванию матери как целостного объекта. Понятие «амбивалентность» вводится на орально-садистской стадии, когда периоды наслаждения единением с матерью сменяются стремлением атаковать ее вследствие фрустрации. Кляйн утверждает, что мать воспринимается в качестве целостного объекта с самого начала, но в неясных очертаниях. Она подчеркивает страх ребенка перед утратой любимого объекта. Салливан сосредоточивает свое описание ранних отношений на процессе эмпатии — особой невербальной, эмоциональной коммуникации между родителем и ребенком, наиболее выраженной между шестым и двадцать седьмым месяцем жизни.

Психологические механизмы, используемые на первом году, — это интроекция, проекция, отрицание, фиксация и регрессия. Интроекция, основанная на глотании пищи, первоначально служит инстинктивному удовлетворению, позднее — восстановлению величия и еще позднее — разрушению ненавистного объекта оральной инкорпорацией. Проекция ведет происхождение от выплевывания неприятного и подразумевает приписывание болезненных стимулов внешнему миру. Отрицание тоже очень примитивный механизм, означающий избегание неприятной реальности путем простого закрытия глаз на нее и притворства, что неприятностей не существует. Фиксация и регрессия связаны с ненормальным сохранением ряда характеристик более ранних стадий и с предрасположенностью возвращения к ним в случае трудностей. Все механизмы, действующие на первом году жизни, являются предшественниками защитных механизмов.

1. Любовь и ненависть. Вышедшие из моды фрейдовские противопоставления любви и ненависти, жизни и смерти и т.п. являются особенно необоснованными в этом контексте. Здесь данная позиция нашла отражение в очень натянутой интерпретации голода как представляющего «недифференцированный предшественник любви и ненависти».

2. Воздействия интенсивной депривации. Шпиц и Риббл широко цитируются, поскольку ярко показывают вредные последствия недостаточной материнской опеки. Шпиц сравнивала младенцев в приюте, где семеро или больше детей опекаются одним взрослым, с теми, о ком в детской комнате заботятся собственные матери, находящиеся в заключении. В первой группе имели место большая смертность и заболеваемость, чаще встречались нарушения питания, интеллектуальное отставание и т.д., несмотря на отличные медицинские условия. В дополнение Шпиц описала паттерн «анаклитической депрессии», случающейся у детей, разлученных с матерями во вторую половину первого года жизни. Риббл на основании своих наблюдений за 600 младенцами приходит к заключению, что тесные, нежные отношения между матерью и ребенком играют существенную роль в его физическом и психическом здоровье. Она подчеркивает важность таких действий, как прижатие к себе, качание, тихое пение (баюкание), в формировании функциональной системы, способствующей снятию мышечного напряжения, прежде всего в механизмах дыхания и вообще для поддержания чувства безопасности. Несмотря на специфическую критику качества доказательств в этих наблюдениях, они выражают общепринятую точку зрения, что интенсивная депривация на первом году жизни оказывает отрицательное воздействие.

3. Источники доказательств. Фенихель высказывает мнение, что наши знания о примитивном уровне развития эго у младенцев основаны, главным образом, на психоанализе регрессии у взрослых психотиков. Реконструкции при лечении взрослых невротиков считаются очень неубедительными в силу недифферен-цированности ранних психических феноменов. В то же время, чтобы вылечить больного, необязательно изучать самые ранние уровни его развития. Изучение младенцев оказывает некоторую помощь. Но Фенихель дополнительно отмечает отсутствие в большинстве случаев психоаналитической направленности исследований. С этим замечанием мы искренне согласны. До последнего времени психологи были больше воодушевлены изучением моторных навыков, чем исследованием развития эго. Интерес к ранним межличностным отношениям, стимулированный такими исследователями, как Риббл и Шпиц, кажется гораздо более плодотворным, чем малозначимые выводы об инфантильном поведении взрослых психотиков. Анна Фрейд подчеркивает обязательность прямого продолжительного наблюдения детей в свете различных отношений с родителями (т.е. разлучения с родителями в разных возрастах).

4. Стадии в развитии чувства реальности по Ференци. Выделенные Ференци стадии вызывают разную степень доверия. «Безусловное могущество» пренатального существования вызывает сомнение у теоретиков, занимающихся этим периодом, что обсуждалось в первой главе. Трудности в допущении стадии «магического галлюцинаторного могущества» связаны с тем, что она следует сразу после рождения и по существу не подлежит проверке. Остальные стадии: «величие магии жестов» и «магия мыслей и слов» — могут быть подтверждены каждым, кто когда-либо наблюдал за детьми.

5. Мелани Кляйн и бессознательные фантазии. Если клинические доказательства существования фантазий у детей обще-признаны, то допущение значимости фантазий в первые месяцы жизни — вопрос доверчивости. Некоторые бесцеремонные индивиды стремятся охарактеризовать шестимесячного младенца как неблагодарного негодяя, готового «расчленить маму на части». Большинство из нас, однако, предпочтет подождать с этим прозвищем один или два месяца, пока намерения младенца не выявятся.

6. Прототаксический модус по Салливану. Описания Гарри Салливана, хотя некоторые видят в них старые мысли в новых одеяниях, колоритны и вносят ясность. К сожалению, этого нельзя сказать о его объяснении механизмов памяти.