1. При садомазохистском механизме у человека формируется зависимое отношение к могущественному авторитету, который видится «магическим помощником», чьи ресурсы возможно использовать. В крайнем варианте ориентация подразумевает причинение партнеру или получение от него физического и психического страдания, и все равно это обеспечивает защищенность от чувства одиночества.

2. При использовании деструктивного механизма человек пытается бороться с чувством бессилия, отстраняя все источники сравнения или соревнования. Он ищет способы устранения других людей и разрушения любых начинаний. Данный тип иррациональной деструктивности следует отличать от рациональной деструктивности, когда возникает угроза собственной жизни и целостности личности.

3. Под «конформизмом автомата» имеется в виду модель поведения, преодолевающая чувство изоляции посредством слепого приспособления к паттернам культуры. В этом случае человек думает, чувствует, воображает и действует в точном соответствии с представителями его культуры и класса, он пытается отбросить любые различия между собой и другими.

С ортодоксальных позиций, в возрасте от трех до пяти лет психосексуальное развитие достигает фаллической стадии. В ранней фазе этого периода проявляется уретральная озабоченность, сначала в форме наслаждения аутоэротизмом, позднее в связи с садистскими фантазиями о мочеиспускании на других. Интерес к гениталиям нарастает наряду с мастурбацией и эксгибиционизмом. Крайняя ценность, придаваемая мальчиками пенису, приводит к страху повреждения органа (кастрационной тревоге) в наказание за исполненные чувством вины эдиповы фантазии. Считается, что у девочек, когда они замечают различия женских и мужских гениталий, возникает зависть к пенису, и эта зависть весьма существенна. Отсутствие пениса, по-видимому, переживается в качестве наказания за проступки.

Одна из неофрейдистов, Томпсон, задается вопросом, достаточно ли наблюдения за гениталиями, чтобы вызвать кастрационную тревогу при отсутствии родительских угроз. Хорни отвергает утверждение о первичности зависти к пенису у девочек. Она приписывает женскую зависть не переживаниям в раннем детстве, а желанию обладать мужскими качествами, которые высоко ценятся в нашей культуре. В теории Эриксона подчеркиваются «интрузивные» особенности фаллически-локомоторной стадии, такие, как агрессивность, стремление к соревнованию, любопытство и наслаждение завоеванием.

Отношение к людям концентрируется вокруг эдипова комплекса, определяемого как сексуальная любовь к родителю противоположного пола и ненависть к родителю одинакового пола. В случае мальчика переход относительно простой: продолжается предпочтение преэдипова объекта, матери. Девочка, однако, должна претерпеть сложное переключение привязанности от матери к отцу. По Фенихелю, форма, которую принимает эдипов комплекс, отчасти зависит от влияния семьи.

Другие теоретики предлагают собственные объяснения. Адлер подчеркивает избалованность ребенка матерью и как следствие — желание властвовать над ней. Юнг считает, что эдипов комплекс на самом деле является комплексом обладания и мать видится ребенку как источник защиты, питания, любви. По Ранку, эдипов комплекс представляет безуспешную попытку преодоления родовой травмы. Он также подчеркивает важность семейной ситуации и борьбу ребенка за индивидуальность. Хорни сходным образом указывает на семейные привязанности, подчеркивая два рода условий: сексуальную стимуляцию со стороны родителей, тревогу в результате конфликта между потребностью в зависимости и жестокими побуждениями к матери и отцу. Фромм сводит к минимуму роль сексуальности, он предпочитает приписывать противоречия между отцом и сыном влиянию авторитарного патриархального общества. Интерпретация Салливана строится на понятиях фамильярности и отчужденности между родителем и ребенком. Томпсон тоже ставит межличностные отношения над эротическими побуждениями.

В ортодоксальном контексте наследником эдипова комплекса является супер-эго. Психосексуальные фрустрации считаются причиной регрессии от выбора объекта к идентификации. В силу этого сексуальные желания, направленные на объект, замещаются асексуальной трансформацией эго. Ребенок идентифицирует себя с собственной идеализированной версией родителей. Хорошие или плохие отношения с супер-эго делаются столь же важны, как прежде хорошие или плохие отношения с родителями. Эго становится исполнителем посреднической роли мёжду ид, супер-эго и внешним миром. Функции супер-эго концентрируются вокруг моральных требований и, таким образом, представляют инкорпорированные стандарты общества.

Ранк выводит происхождение супер-эго из заторможенного садизма, реальным ядром которого является строгая мать, как она в садистском аспекте понимается ребенком. Фромм пытается отграничить авторитарное сознание от гуманистического, относительная их сила зависит от индивидуального опыта. Авторитарное сознание описывается в качестве голоса интернализованного внешнего авторитета, соответствующего фрейдовскому супер-эго. В противоположном гуманистическом сознании представлен голос самого человека, выражены его интересы и целостность.

Что касается защитных механизмов, Фенихель привлекает внимание к различению успешной защиты, при которой прекращается блокирование побуждений ид, от безуспешной защиты, при которой сохраняется необходимость в непрерывном возобновлении процесса блокирования. Успешная защита подразумевает различные типы сублимации, т.е. десексуализированное выражение побуждений путем аккультурации. Безуспешная защита строится, помимо механизмов отрицания, проекции, интроекции, регрессии, на вытеснении, реактивном образовании, уничтожении, изоляции и перемещении. Салливан дополнительно вводит понятия «избирательное невнимание» и «диссоциация». Фромм выделяет три механизма бегства от чувства одиночества, порожденного нашим обществом: садомазохизм, деструктивность, конформизм автомата.

1. Сопоставление анального и уретрального тренингов. Фенихель объясняет тесную связь гордости с уретральным тренингом тем, что родители в наказаниях чаще стыдят ребенка, чем при анальном тренинге. Данное объяснение вызывает сомнение. Прежде всего неясно, действительно ли ребенка чаще стыдят, если он обмочится, поскольку анальная невоздержанность, вероятно, провоцирует более сильную реакцию отвращения у большинства родителей. Но даже допуская указанное различие, его можно объяснить большей частотой самого акта мочеиспускания, и, следовательно, родители чаще вознаграждают ребенка, что укрепляет в нем чувство гордости.

2. Происхождение амбиций. Понятно, что происхождение всех амбиций не может быть прослежено, как указывает Фенихель, к периоду борьбы со стыдом из-за неспособности контролировать мочеиспускание. Общепринято объяснение, что ребенок идентифицируется с амбициозными целями, поставленными ему родителями. В какой степени амбиции возможно приписать особенностям уретрального тренинга, остается вопросом эмпирического исследования. Следует, вероятно, разделить детей на основании способов обучения контролю за сфинктером и впоследствии проследить за приобретением черт, подобных амбиции.

3. Свидетельства повышенного интереса к гениталиям. Айзакс наблюдала 31 английского ребенка (главным образом мальчиков в возрасте от двух до шести лет) в детском садике в течение трехлетнего периода. У трехлетних и четырехлетних детей распространены эксгибиционизм, вуаиеризм и садизм. Она отмечает любопытство к анатомии противоположного пола. Мальчики предпринимают повторные попытки в игровой форме и вполне серьезно подходить к женщинам, чтобы рассмотреть их гениталии. Хаттендорф получила сведения от матерей о вопросах, которые задают их дети. У ребенка от двух до пяти лет вторыми по частоте после вопросов о происхождении детей стоят вопросы о половых различиях. В то время как первое исследование мы можем оспаривать за несистематичный сбор данных, а второе — за значительные искажения и вероятную ненадежность, связанные с отчетами матерей, повышение интереса к гениталиям в поведении детей этого возраста широко наблюдаемый реальный факт.