"Так неужели я все-таки выгляжу этакой дубиной?" - спрашивал он самого себя и в то же время как бы и Ирину тоже.

Глава 10

Прошло три дня. Было солнечное и еще нежаркое утро. Иван сидел за старым исскобленным столом в избе пасечника и поджидал своих пионеров, которые группами в пять человек разошлись по дорогам, просекам, тропинкам и ручьям, чтобы нанести их на карты-схемы.

Первой появилась пятерка во главе с Ширяевым. Юрка протянул истерзанную бумагу, и вся команда облепила стол, на котором Иван бережно расстелил эту бумагу. Он жадно вглядывался в каракули, которыми была испещрена схема, и чем больше вглядывался, тем радостней ему становилось. Схема давала полное представление о том участке земли, по которому прошли мальчишки. А это было так много, что…

- Молодцы, - сказал Иван, разглядывая румяных, потных и грязных землепроходцев. - Ух, и молодцы же!

И принялся переносить схему, вычерченную ширяевской бригадой, на основную большую карту, в центре которой уже был изображен лагерь со всеми его постройками, дорожками, заборами. "Геодезисты", навалившись на скрипучий стол, следили за карандашом вожатого.

- Без карты же как без рук, - говорил Иван, не отрываясь от бумаги. - А теперь можно устраивать и спортивное ориентирование, и туристскую эстафету, и всякие игры-поиски… Да возьми пустяк… решили, скажем, вожатые сводить малышей черемухой полакомиться. А черемуха-то вот она! Обозначена. И как идти к ней видно, нечего бояться, что заблудятся.

- Законно! - одобрил мысли вожатого Юрка Ширяев, а вся бригада оживилась, гордость так и распирала каждого.

В течение часа вернулись еще две пятерки и тоже принесли удачные, в основном, схемы.

"Вот так-то, Анна Петровна! - думал Иван, едва успевая переносить данные разведок на общую карту. - Сиди там в лагере надутая…"

После того, как Анна Петровна наказала его, она несколько дней словно чего-то ждала, смотрела на его дела как бы со стороны. Но сегодня вдруг собрала отряд и объявила, что по плану будет музыкальный час. - У-у-у, - загудели мальчишки. Тогда и он, Иван, сказал, что ни к чему этот музыкальный час, что еще вчера договорились с ребятами пойти в лес.

Отряд подхватил:

- Так!

- В лес, конечно!

- Пошли скорее!

- В школе надоело это пение…

- Иванлич, в лес, в лес!

- Ну вот, видите, Анна Петровна… - развел руками Иван. И, не давая ей слова вымолвить, громко скомандовал: - Взять бумагу, компасы, карандаши и шагом марш к лесным воротам!

"Ты меня наказала, как мальчишку, - думал он, возясь с картой: - Теперь кусай ногти, соображай, правильно поступила или нет?"

В это время, запыхавшись, в "штаб" ввалилась команда Бори Анохина.

- Рассказывай, как наносили? - потребовал Иван. - Все по порядку. Да не сочиняй, как тогда про дельфинов…

- Ну, значит, просека от лагеря, по ней мы прямо-прямо на запад… - Боря ткнул грязным пальцем в жирную прямую линию. - До этого вот болота намеряли одна тысяча триста двадцать один с половиной шага…

- С половиной? - усомнился Иван.

- Ну да! - подтвердил Боря.

Потешный он был. Голова большущая, с тяжелым затылком, как она держится на тоненькой шее, казалось непонятным: затылок должен бы вроде перетягивать… Когда Боря начинает сочинять, небольшие его глазки становятся совсем круглыми, руками он размахивает, носом шмыгает, весь приходит в движение.

- Значит, вышли, в конце концов, к речке? - спросил Иван.

- Ага… Ух, такая речка! Вода кудрявая, черная!

- Кити́м, наверное, - предположил Иван и вдруг увидел на схеме рисунок какого-то странного животного.

- А это что?

- Это? - глаза у Бори округлились. - Р-р-р! И - на нас из-за дерева… Я кричу: за мной! Не стрелять! Живьем его, живьем. За рога и - в зоопарк! Лось это был… - вздохнул Боря. И добавил грустно: - Гималайский.

- Ну, врет! - возмутились пацаны выходкой своего командира. - Да ты чё, вспомни-ка, корова же была. Никакого лося, Иванлич, корова.

"С вами не соскучишься", - подумал Иван, а вслух сказал:

- Значит, корова? Так ведь уйдет же она с этого места. Уже ушла, поди. А вы ее - на карту! Беда с вами.. - Зачеркнул фантастическое животное, занимавшее добрую треть схемы. Строго спросил у Бори:

- От болота до лагеря сколько насчитали?

- Две тысячи триста пятьдесят два…

- С половиной! - усмехнулся Иван. - Да как же вдвое больше-то вышло, а? Туда тысяча, оттуда две…

- Ну… - замялся Боря. - Может, устали маленько…

- Устали маленько! - передразнил Юрка Ширяев. - Вечно у тебя, враль, не как у людей! Ему поручили, а он - фокусы! Надавать по башке, так будешь знать.

- Завтра перемерить все снова, - спокойно распорядился Иван. - Наносить только неподвижные объекты, деревья, болота, высотки, ручьи, просеки. И никаких коров!

До обеда оставался час. Вернулась команда, в которой должен был быть Муханов. Говорят, - потерялся Гена Муханов. Как потерялся? Да вот так. Шли вместе, уже обратно шли, и вдруг исчез. Кричали, кричали - все без толку.

Ждать было некогда.

Расставив ребят в цепи с интервалом десять шагов, Иван велел прочесывать лес.

- Ге-ена! Муха-а-анов! - звали на разные голоса, продвигаясь по лесу. - Мухоло-о-ов!

И вдруг совсем рядом за кустами Иван услышал сердитое бормотание:

- Да слышу я, слышу! И чего орут! Мухолов, Мухолов!

Парнишка сидел в высокой траве и что-то разглядывал; пестрое от крупных веснушек лицо его было сосредоточенным.

Иван совсем уж было собрался ругаться, но раздумал, присел рядом и увидел, как черный жучок торопливо улепетывает из-под Генкиной руки. Тут же божья коровка, желтая, в черных точечках, кокетливо переползала с травинки на травинку, а долговязые, все из каких-то рычагов и пластинок, из усов и коленок, кузнечики нещадно прыгали и стрекотали. Тощий муравьишко тащил огромную соломину - бревно, усердно тащил, хлопотливо, прямо убивался над своей добычей. Приподняв ее, раз в пять его самого бо́льшую, он нес соломину впереди, как хобот. Не получалось, поворачивался задом и волок, волок ее то в гору, то с горы; случалось, падал, срывался с травины, грохался о землю и тогда сучил ножками, выбираясь из-под громоздкой ноши.

- А ну-ка, - предложил Иван, - постелем ему дорожку.

Взял газету, в которую была завернута карта, расправил ее и положил на пути муравья. Тот с ходу вылетел на газетный лист, остановился, поводил усиками и вдруг панически заметался по газете. Гена Муханов от удовольствия как-то даже поскуливал.

"Так вот почему его Мухоло́вом прозвали, - подумал Иван с уважением. - А вдруг это у него на всю жизнь? Вдруг сейчас рождается в нем ученый? Биолог, скажем?".

А муравей, между тем, не бросая чудовищной соломины, все бегал, бегал между строчками и колонками, суетился, не разбирая абзацев, не останавливаясь у запятых и точек, не понимая, видно, почему так легко ему стало двигаться? И пока не свалился с газеты, не успокоился. А оказавшись в траве, настроил свои усики-антенны и понесся через горы, пропасти, обвалы, барьеры, понесся в строго точном направлении. Иван с Мухановым только переглянулись, как заговорщики.

На обед опять опоздали. Благо, начальника лагеря не было в столовой - не миновать бы выговора.

Глава 11

Во время мертвого часа Иван, Ирина и Таня Рублева отправились к старшему вожатому. Юрия Павловича они нашли в пионерской комнате, сидел за письменным столом и возился с наполовину разобранной кинокамерой "Кварц".

- А-а, - протянул он, откладывая в сторону отвертку. - Прошу вас. - И с легким поклоном указал на стулья.

Первой заговорила Таня. По обыкновению немного картавя и торопясь, она предложила привезти с завода несколько малокалиберных винтовок и организовать в лагере тир.

- Стрелять из настоящей винтовки - это же мечта всех мальчишек, - сказала Таня. - А возьми, вышки для прыжков в воду? Да отбою не будет! Разумеется, сначала тренировки, все по уму, а потом можно и соревнования провести.