Ян взял одну из них и стал стругать перочинным ножом, чтоб придать ей надлежащую форму и размер.

— Я могу это лучше сделать, — сказал Сам и перенес все палочки на верстак, где принялся стругать их рубанком.

Ян был недоволен и заявил:

— У индейцев не бывает рубанков.

— И перочинных ножей тоже!

Ян не мог не согласиться с этим, тем более, что его идеалом были первобытные индейцы, единственные, которые не пользовались помощью и инструментами белого человека.

— По-моему, надо употреблять только то, что можно найти в лесу. У индейцев нет перочинных ножей, но в прежние времена у них бывали острые камни.

— Что ж, работай острым камнем, Ян. Ты найдешь их сколько угодно на дороге, если скинешь башмаки и прогуляешься босиком. А я буду стругать рубанком, и посмотрим, кто кого перегонит.

Ян замолчал, но в душе дал обещание сделать когда-нибудь настоящие индейские стрелы из гордовины, а пока решил выточить хоть одну перочинным ножом. Пока он с нею возился, Сам успел заготовить шесть штук и гораздо лучше.

— Какие будут наконечники? — спросил Сам.

— Я как раз думаю об этом, — ответил Ян. — Индейцы делали каменные наконечники, привязанные жилами, но у нас нет подходящего материала. Самые лучшие наконечники — из кованого железа с ободком, чтобы насаживать на стрелу, но мы не можем достать их. Придется обойтись костяными и роговыми. Я пробовал выпиливать наконечники из кости, да они выходили очень хрупкими. Я брал тоже большие гвозди с обломанными шляпками и привязывал их тонкой проволокой, чтобы дерево не расщеплялось. Иногда в индейских стрелах не делают наконечников, а только обжигают их, чтобы они стали тверже, и заостряют.

— Это, кажется, легко, — сказал Сам. — А ну, состряпаем и таких несколько штук.

Они сделали по шести «боевых» стрел с острыми гвоздями, прикрепленными проволокой, и по шести «охотничьих» с закаленными на огне кончиками.

— Теперь давай перья!

Ян показал Саму, как расщепить стержень индюшиного пера и отделить бородку.

— Постой, тебе нужно дважды двадцать четыре, значит, сорок восемь перьев?

— Нет, — ответил Ян. — По две полоски на стрелу недостаточно. Нужно считать по три; значит, всего семьдесят две полоски. И заметь, что для каждой стрелы перья должны быть взяты с одного и того же крыла птицы.

— Я знаю, что перемешивать крыльев нельзя, а то, должно быть, стрелы будут кидаться и в одну в другую сторону.

В это время пришел Си Ли.

— Что ж вы делаете с вашими луками?

— Ждем стрел.

— Как вы прикрепляете перья?

— Бледнолицые приклеивают их, а индейцы привязывают, — ответил Ян, припоминая наставление книги.

— А что лучше?

— Приклеенные лучше летят, а привязанные лучше выдерживают непогоду.

— А вы сделайте то и другое вместе.

— У вас нет жил.

— Подождите, я вам что-то покажу. Где у вас клей и дратва?

Мальчики принесли. Тогда он сказал:

— Мне кажется, перья надо оставить напоследок. Лучше сначала сделать выемку.

— Правильно, а мы чуть не забыли…

— Это ты чуть не забыл. Я тут не при чем, — ответил Сам с сознанием собственного достоинства.

В каждой стреле у него оказался маленький прорез пилою, сглаженный и расширенный перочинным ножом. Живо в остальных стрелах сделаны были выемки в четверть дюйма, и Си принялся одновременно клеить и привязывать перья, употребляя навощенную дратву вместо жил.

Ян наметил место для каждого пера в таком расчете, чтобы ни одно из них при спускании стрелы не задевало за лук (см. рисунок выше). Он сначала приклеил их, затем перевязал на протяжении полудюйма выступающие концы стержней; не ограничиваясь этим, он перевязал другие кончики около выемки, чтобы дерево не расщеплялось. Когда он все аккуратно заделал и провел плоской палочкой по навощенной дратве, то отдельные нитки как будто исчезли и, сливаясь вместе, образовали блестящее черное кольцо.

Таким образом стрелы были окончены. Их разложили, чтобы клей хорошенько просох. На следующий день Ян покрасил стрелы Сама в красный цвет с синими полосками, а свои — в красный с белыми полосками, для того, чтобы различать их и чтобы предохранить от сырости. Теперь остановка была только за колчаном.

— Разве у индейцев бывают колчаны? — спросил Сам, всегда наводивший историческую справку, когда надеялся избегнуть какой-нибудь трудной работы.

— Еще бы! Как же иначе?

— Ну, хорошо. Говори скорей, из чего они делаются?

— Из чего придется.

— Не понимаю.

— Да что ты суетишься? Одни делают колчан из березовой коры, другие — из звериных шкур, а у кого нет более подходящего материала — из брезента.

— Вот это для нас годится. Можно взять обрезки от типи?

— Да, пока мы не найдем чего-нибудь лучшего.

Чехол для лука и колчан из оленьей кожи плетенья.

Мальчики сделали себе по мешку из брезента, немного короче стрел, и Ян нарисовал на них индейские узоры.

— Тащи сюда оружие, — сказал Сам, и с чувством полного удовлетворения они вышли в сад.

— Посмотрим, кто попадет в это дерево.

Оба прицелились и оба промахнулись. Но стрела Сама зацепилась за другое дерево и раскололась.

— Не попробовать ли на мягкой мишени? — предложил он.

Посоветовавшись между собою, они взяли старый мешок от зерна, наполнили его сеном, нарисовали на нем несколько колец вокруг бычачьего (или, как Сам называл, буйволиного) глаза и поставили его на расстоянии двадцати шагов.

Вначале им совсем не удавалось попасть в цель. Стрелы все отлетали на несколько футов влево.

— Пойдем в амбар и попробуем там стрелять в эту мишень, — предложил Сам.

— Может быть, мы будем попадать в закрытом помещении, — ответил Ян с надеждой в душе.

Мальчикам необходимо было не только напрактиковаться, но и познакомиться с правилами стрельбы из лука. У Яна были некоторые выписки из пресловутой «книги»; кроме того, он многое удержал в памяти, а кое-чему подучился на опыте. Он знал, что нужно стоять так, чтобы середины пяток приходились на одной линии с мишенью; что правый локоть должен приходиться на одной лилии со стрелою; что левая рука должна крепко держаться, пока не спущена будет стрела; что прицеливаясь, нужно прижимать большой палец правой руки к одному и тому же месту на щеке и что нужно держать лук отвесно.

Правильная постановка при стрельбе. Рисунок внизу показывает положение пяток на одной линии с мишенью.

Вскоре мальчики увидели, что им нужно защищать левую руку в том месте, по которому ударяет тетива, и сделали себе наручники из голенища старого сапога. Когда они много упражнялись, то надевали старую перчатку на правую руку, чтобы не натереть мозолей на пальцах. Приучившись выполнять правила машинально, мальчики стали делать быстрые успехи и вскоре уж без промаха стреляли в мешок с сеном за двадцать шагов. Они постепенно увеличивали расстояние, пока не научились порядочно стрелять за сорок шагов.

К немалому своему изумлению, мальчики убедились, что каждая стрела имела какие-нибудь особенности, хотя на вид все они казались одинаковыми. У Сама была одна стрела, которая сильно погнулась и при полете описывала очень странную кривую линию. Они назвали ее «бумерангом». Другая, с очень маленьким пером, пролетала дальше всех. Это была «дальнобойная». Его лучшая стрела, по прозванию «верная смерть», была с длинным индюшиным пером и легким наконечником. Она отлично летела в тихую погоду, но при ветре уклонялась с пути. Другая, с маленьким пером, не боялась ветра. Ей дали прозвище «ветрогон».