— Что за глупости? Это, должно быть, белая плита.

Однако фигура шевелилась. У Яна в руках была большая палка. Он закричал:

— Эй, эй!

Опять фигура зашевелилась. Ян поднял с дороги несколько камней и запустил одни из них в «привидение». Раздался слабый крик. «Привидение» вскочило и пробежало мимо него. Ян увидел, что его испугал не кто иной, как белая корова бабушки Невиль.

Сначала у него сильно дрожали колени, но потом он оправился и стал размышлять. Если безобидная старая корова могла лежать здесь всю ночь, то чего ж ему бояться? Он чувствовал себя гораздо спокойнее и высматривал маленький вяз. Теперь он шел медленно и держался левой стороны дороги. Он был не так близко к цели, как ему казалось, и прежнее волнение стало опять одолевать его. Он уж подумывал, не вернуться ли ему назад. Но нет, это было бы позорным бегством. Во всяком случае, если не разыскивать вяза, то надо было отчеркнуть мелом, до каких пор он дошел. Он приблизился к изгороди, чтобы сделать пометку, и вдруг к своему облегчению, футах в двадцати пяти от себя увидел вяз. Он отсчитал от дерева четыре межи на запад и сообразил, что теперь находится против могилы самоубийцы. Было, должно быть, около полуночи. Ему казалось, что невдалеке слышны какие-то звуки. Через дорогу виднелся белый камень. Ян был очень взволнован, но старался как можно спокойнее подползти к нему. Зачем нужно было это спокойствие, — он сам не знал. Он споткнулся в полной грязи маленькой канаве, которая окружала могилу. Добравшись до камня, он стал шарить по его поверхности своими холодными дрожащими руками, разыскивая веревочку. Если Калеб и положил ее здесь, то она теперь исчезла. Он достал мелок и написал на камне свое имя. О, как скрипел мел! Ян ощупал землю около каменной плиты. Веревочка нашлась. Очевидно, ее сбросил ветер. Ян потянул веревочку к себе. Маленький булыжник покатился по каменной глыбе с неприятным царапаньем, которое мрачно звучало в ночной тиши. Вдруг раздался не то вздох, не то стон; что-то шлепнулось не то в грязь, не то в воду. Послышалась борьба. Кто-то давил или душил другого. Ян в ужасе отпрянул. Губы его беззвучно шевелились. Воспоминание о корове несколько приободрило его. Он вскочил и, обливаясь холодным потом, бросился бежать со всех ног. Он бежал с такой поспешностью, что чуть не опрокинул человека, который его окликнул:

— Это ты, Ян!

Оказалось, что Калеб вышел ему навстречу. Ян не в состоянии был говорить. Он дрожал так сильно, что должен был опереться на руку старика.

— Что случилось, мальчик? Я слышал, но в чем дело?

— Н-н-не знаю, — бормотал Ян. — Это было на м… м… м… могиле.

— Я, действительно, что-то слышал, — сказал Калеб с беспокойством и добавил: — Через десять минут мы уже будем на бивуаке.

Некоторое время он вел Яна за руку, но когда они выбрались на меченую тропинку, мальчик уж совершенно оправился. Калеб шел впереди, нащупывая дорогу. Теперь Ян уже в состоянии был сказать:

— Я принес вам камень и написал свое имя на могильной плите.

— Молодчина! — с восхищением воскликнул Калеб.

Им приятно было видеть, что в типи горит огонь.

Дойдя до поляны, они громко крикнули:

— Оху-оху-оху-у!

У индейцев крик совы служит ночным сигналом, и юные поселенцы иногда прибегали к нему. Из типи раздался такой же ответ.

— Ян молодец! — крикнул Калеб. — Он принес камень и заслужил гранку!

— Жаль, что я не пошел, — сказал Гай. — Я справился бы не хуже Яна.

— Ну, иди теперь.

— Как же, когда он унес камень?

— Ты можешь написать свое имя на могиле, как я сделал.

— Какой смысл? — возразил Гай и поспешил переменить разговор.

Ян не хотел сейчас же говорить о своем приключении, но его волнение было так очевидно, что товарищи принялись его расспрашивать. Сидя вокруг потухающего костра, они слушали его рассказ о пережитых впечатлениях. Окончив, Ян спросил:

— Ну что, Гай, пойдешь теперь?

— Отстань! — буркнул Гай. — Заладил одно и то же.

Калеб посмотрел на часы, как бы собираясь уходить, но Ян предложил:

— Не останетесь ли вы у нас ночевать, м-р Кларк? На постели Гая еще много места.

— Пожалуй, а то уже поздно.

Утром Калеб имел удовольствие кушать завтрак, приготовленный сыном его врага, так как в тот день обязанности повара исполнял Сам.

Великий Дятел выразил мысли всех присутствующих, предложив после завтрака:

— Не пойти ли нам посмотреть на могилу? Может быть, Ян написал свое имя не на камне, а на спине какой-нибудь коровы, которая за это громко выразила свое неудовольствие.

Через несколько минут они уже были на месте вчерашнего происшествия. На могильной плите дрожащим почерком, но совершенно явственно написано было «Ян».

— Плохой почерк, — заметил Гай.

— Ты вправду был здесь ночью. Молодец! — горячо воскликнул Сам. — Не знаю, хватило ли бы у меня на это смелости.

— А у меня хватило бы! — сказал Гай.

— Вот тут я перешел канаву. Видишь мой след в грязи? А с той стороны я услышал крик. Посмотрим, оставляет ли призрак следы. Что за…

В грязи виднелись следы взрослого мужчины. Он, очевидно, барахтался, упав ничком. В нескольких местах виднелись отпечатки его рук, а глубоко в грязи что-то блестело. Гай первый это заметил и вытащил предмет, который оказался револьвером Кольта с белой ручкой.

— Покажи, — сказал Калеб.

Он обтер грязь. В глазах его сверкнул огонек.

— Это мой собственный револьвер, который был у меня украден вместе с вещами и деньгами.

Он задумчиво осматривал револьвер, покачивая головой и время от времени приговаривая:

— Удивительное дело!

Больше ничего интересного не нашлось, и мальчики возвратились домой. На обратном пути Калеб все время был погружен в размышления. Он шел молча, пока они не поравнялись с хижиной бабушки Невиль, которая была ближайшей к могиле. У ворот он остановился и заявил:

— Я зайду сюда. Скажи, Ян, ты сам не орал прошлой ночью?

— И не думал. Единственный шум я произвел, когда царапнул маленьким булыжником по каменной глыбе.

— Хорошо. Я потом приду на бивуак, — сказал он и зашел в хижину.

— Доброго утра. Мир духу твоему! — приветливо встретила его старуха. — Садись, Калеб. Как поживают Сарианна и Дик?

— Кажется, хорошо, — с горечью ответил старик. — Послушай, бабушка, ты когда-нибудь слышала историю о могиле Гарни на большой дороге?

— Отчего ты меня об этом спрашиваешь? Конечно, я слышала историю Гарни, и не раз. А прошлой ночью я слышала его самого и дрожу до сих пор.

— Что же ты слышала, бабушка?

— Ах, такой визг, какой может быть только в аду. Собака и кошка перепугались на-смерть, а старая белая корова прибежала и перескочила через забор, чтоб поскорей убраться с дороги.

Видя, что Калеб слушает с интересом, она расходилась и стала наглядно представлять ночную суматоху. Калеб попробовал навести у нее еще другую справку.

— Бабушка, ты не слышала о том, что в городе на прошлой неделе кого-то обокрали?

— В самом деле? — воскликнула она, и глаза ее сверкнули.

Калебу только этого и нужно было.

— Кого ж обокрали? — спросила она.

— Не знаю, должно быть, Джона Эванса.

— Ну, он от этого не обеднеет. Вот когда ко мне пришли разбойники, услышав, что я продала корову, то я сразу образумила их. Они, дьяволы, сами хорошо знают, где водятся деньги.

— Совершенно верно. Но когда ж тебя обокрали, бабушка?

— Обокрали? Я не говорила, что они меня обокрали.

Старуха усмехнулась.

— Они прекрасно обошлись со мной.

Она подробно рассказала, как к ней явились два злоумышленника, когда разнесся слух, что она продала корову. Ее смешило, как они восторгались легочным бальзамом. Она припомнила, что высокий мужчина был мрачен, а низенький, толстый, был весел. Не забыла она упомянуть об их черных бородах и о том, что у высокого была рана на голове, а также и о том, что он был левшой и когда случайно выставил правую руку, то на ней оказалось всего три пальца.