— Он красиво нае**л нас. Это договорняк, — слышалось на диалекте хоккиен.

После матча не было ни споров, ни конфликтов. Они поняли, что я перехитрил, но не могли это доказать. Не нашлось свидетелей моей дружбы с футболистами. Они проиграли и заплатили. Если бы они отказались, то очернили бы репутацию. Люди сказали бы: «Уроды проиграли и не заплатили».

Задержка оплаты поставила бы под сомнение их кредитоспособность. Никто не хотел рисковать из-за пары тысяч долларов. Если меня обманули, виноват я сам, поскольку допустил это.

Договорные матчи практиковались в Сингапуре на более высоком уровне. То есть я не первый это придумал. Но до того дня никто не обводил вокруг пальца китайских букмекеров на стадионе «Джалан Бесар». Они больше не мухлевали со мной.

Я играл в футбол и ставил на футбол. Когда служба закончилась, передо мной открылась другая жизнь. Из-за симуляции припадка меня на будущее освободили от любых армейских сборов. Сначала я искал постоянную работу и устроился в судостроительную компанию, которая собирала танкеры. Я числился какое-то время подмастерьем, пытаясь совмещать работу и ставки. Часть зарплаты я отдавал матери, остальное ставил. Я быстро потерял интерес к работе на кого-то с 8 до 17 и стал профессиональным игроком. Вечера на стадионе превратились в образ жизни. Я ничего не планировал наперед. Ставки стали моим бизнесом. Матчи начинались в 17.30. За час до стартового свистка я звонил ШК, брал такси до стадиона, пил кофе и ставил. Если второй матч проходил на другом стадионе, я быстро ужинал, ехал и торчал там до половины одиннадцатого.

Затем мы ехали в обычное место встреч, пили, ели, играли в бильярд до трех ночи. Те, кто работал, возвращались домой. Я перемещался в Гейланг, район красных фонарей, где иностранцы снимают проституток. В Сингапуре проституция легализована, но нескромное поведение осуждается. Мы наблюдали, как мужчины уводят вульгарно наряженных женщин и трансвеститов. То еще развлечение. Иногда полиция устраивала опустошительные рейды — люди с криками носились по улицам. Неудачников отправляли в тюрьму до депортации. Мы до шести утра играли в карты со знакомыми женщинами. Вернувшись домой, я спал до трех. И все начиналось сначала. Так мы жили в конце 80-х и начале 90-х.

На стадионе мы обсуждали всякую чепуху или выдумывали пари: кто дальше пнет мяч, кто попадет в пустые ворота с середины поля — что угодно, только бы убить время. В те дни я занимался договорными матчами в одной топовой лиге и паре любительских. Оказываясь на мели, я устраивал марионеточные матчи, по меньшей мере 10–15 раз. Я не имел гарантий успеха. Иногда не удавалось договориться с одной из команд. Счет зависел от мастерства и преданности моих футболистов. Как обычно, я арендовал стадион и приводил друзей. Я планировал все за 3–4 часа до матча, рассказывал командам, когда забивать, с каким счетом должна завершиться игра, сколько они получат.

Иногда я вносил изменения по ходу встречи. На любительских матчах не было охраны, и я легко передавал новую установку прямо на поле или в раздевалку. Товарищеские игры я смотрел из букмекерского угла, приходилось звонить в раздевалку из автомата в ближайшем кафе. Я говорил футболистам, сколько голов мне нужно. В том же кафе после матча я раздавал им деньги.

Устраивая локальные договорняки, я не забывал ставить на международные матчи: Лигу чемпионов, АПЛ и т. д. Я выигрывал через раз. Деньги, заработанные договорняками, я спускал на Премьер-лиге.

Игроки не копят, они ставят все. Проигравшись, вы врете друзьям, чтобы те одолжили, или обращаетесь к ростовщикам. Но никто не даст денег игроку. Я организовал столько договорняков, что если бы не ставки, я стал бы миллиардером. Но я на мели. У меня никогда не было своей семьи. События разворачивались так: ставлю правой рукой, выигрываю, деньги уходят левой руке, еще раз ставлю, и деньги уходят окончательно.

В 80-е и 90-е в Сингапуре были запрещены ставки на футбол. Государственный монополист проводил лотереи. Он же в 1999 году организовал футбольный тотализатор, чтобы привлечь внимание к местной лиге. В Сингапуре не было казино, приходилось ехать за 400 км в Малайзию. Для тех, кто все же рисковал, ставки на футбол сводились к Кубку Малайзии, турниру, в котором участвовали 14 малайских провинций и две приглашенные команды.

С 1921-го по 1994-й команда «Сингапурские львы» играла в Кубке Малайзии. Там же выступала команда из Брунея. Им разрешали заявлять по три легионера. Матчи собирали по 55 тысяч зрителей. С началом Кубка Малайзии ставки полностью захватили меня, я вкладывал все больше и больше. Плотно вошел в круг игроков, и китайцы с «Джалан Бесар» свели с людьми, которые принимали по-настоящему серьезные деньги. Они построили строгую иерархию. Я ставил у одного агента, тот передавал мою ставку другому, потом третьему и так далее. Я не вникал, просто хотел сорвать куш. Мы не пользовались компьютерами, все делалось по телефону.

Ты говорил: «Хочу поставить 5 тысяч на такой-то матч». Букмекер информировал о форе. Если ты собирался ставить на фаворита, приходилось торговаться. Никто не показывал наличные, все строилось на доверии.

«5 тысяч не проблема. Могу принять гораздо большие деньги. У тебя хорошая репутация», — говорил букмекер. Репутация — единственная валюта. Так работают в Азии. В Европе репутация ничего не стоит, даже у Папы Римского потребуют деньги вперед. Азиатский тотализатор основан на доверии. Если у тебя кредит в тысячу долларов, значит, я доверяю тебе тысячу. Если захочешь поставить 50 тысяч, придется показать агенту кэш. Так же с выплатами, их должны осуществить на следующий день, заминка без уважительной причины ухудшает репутацию.

В Кубке Малайзии договорные матчи встречались на каждом шагу. Я знал нечестные игры, слухи быстро распространялись. Но если тебя зовут Том, Дик или Гари, и ты сидишь дома перед телевизором, то ты не в курсе. Если ты в обойме, то почуешь неладное. Иногда находятся добрые самаритяне. Перед финалом Азиатских игр-1994 я позвонил знакомому букмекеру. Играли Китай и Узбекистан, китайцы считались фаворитами.

— Какая фора?

— Ставлю на Китай и даю фору полгола.

— Я хочу на Китай, поторгуемся.

— Уилсон, не торопись, жди моих указаний. Намечается кое-что хорошее. Я дам тебе знать.

— Окей.

Через час раздался звонок. Букмекер шептал:

— Мой совет: не ставь на Китай. Но это твои деньги, делай, что хочешь.

— Хорошо. Послушаю тебя. Ставлю 50 тысяч долларов на Узбекистан.

На следующий день я позвонил другому букмекеру: хотел увеличить ставки.

— На кого ставишь?

— На Узбекистан с форой в один мяч, — ответил он.

Вчера Китай был фаворитом, за ночь все перевернулось — верный признак договорного матча.

— Я возьму Узбекистан, ставлю 30 тысяч.

Как и ожидалось, Узбекистан победил 4:2.

Я плавал в море, как маленькая рыбка гуппи. А были гиганты: малайские боссы, сингапурские боссы, китайские, индонезийские и так далее. Человек по прозвищу Дядя контролировал сингапурских футболистов, включая нескольких парней из национальной сборной. Дядя — фигура старой школы, не знаю, жив ли он сейчас. У него в кармане оказались действительно авторитетные футболисты, он имел вес во всей Азии. В то время многие букмекеры звали друг друга дядями, но тот единственный Дядя знал каждого коррумпированного футболиста. Иногда его называли Фрэнки. Дядя никогда не угрожал игрокам, он завоевывал их лояльность щедростью. Он лично ждал футболистов в фойе отеля, поднимался с ними в лифте и рассовывал по карманам толстые пачки денег.

— Выпейте кофе за мой счет, — советовал он, улыбаясь.

В том Сингапуре спортсмены жили в ужасных условиях. Травма — и тебя выбрасывают на улицу. Методы Дяди давали плоды. Другие организаторы договорняков хватались за стволы, когда что-то шло не так. Дядя — никогда: не было необходимости.