Кстати говоря, до 1860 года никто не сделал и малейшего намека на существование этой внебрачной дочери императора. А когда кто-либо из писателей того времени касался жизни семейства Пеллапра, то он ограничивался только тем, что писал:

«У этого Пеллапра помимо его двенадцати миллионов была очень красивая жена, известная кокотка времен Империи и Реставрации. В 1815 году она была любовницей герцога Беррийского… Мадам Пеллапра была до этого любовницей Уврара, потом Фуше, затем Мюрата и, наконец, Наполеона. В любовниках она словно бы поднималась по лестнице. Император пробыл с ней всего лишь шесть недель»22.

«Однако, – говорит нам господин Андре Гавоти, – эти нескромные строки вовсе не являются вымыслами какого-то мрачного памфлетиста, они подписаны Виктором Гюго и включены в его произведение “Былое”. Кроме того, это не является простыми сплетнями, поскольку Виктору Гюго, как пэру Франции, было поручено палатой пэров судить в составе Верховного суда мсье Пеллапра, обвиненного в том, что тот получил от мсье Теста, в бытность того министром, за девяносто пять тысяч франков некую концессию на горную разработку. Таким образом, в распоряжении Виктора Гюго были все необходимые документы следствия по делу мсье Пеллапра, который в то время находился в бегах и которого его супруге пришлось так успешно защищать».

Если бы Эмилия была дочерью Наполеона, Виктор Гюго это непременно узнал бы и с наслаждением поделился бы этими сведениями с нами…Однако же он ничего такого не сделал…

Глава 5 Герцогиня де Бассано повинна в том, что Талейран впал в немилость

На каждом повороте судьбы господина Талейрана стоит женщина.

Господин де Буйе

В конце 1811 года по всей Европе народы стали подниматься против господства Наполеона. Здание империи, построенное им, начало трещать по всем швам, и некоторые люди, обладавшие даром предвидения, начали уже предсказывать окончательную катастрофу.

В это время император, продолжая подчиняться капризам супруги, каждый вечер играл в жмурки или же в «колечко»…

2 декабря он получил пространный рапорт от Даву относительно угрожающего брожения умов в Германии. И раздраженно на него ответил:

«Прошу Вас не представлять мне впредь подобных рапсодий. Мое время слишком ценно для того, чтобы я стал заниматься всякими фантазиями».

А после этого снова отправился играть с императрицей и некоторыми из своих друзей.

В тот вечер Мария-Луиза затеяла игру в «летящего голубка». Наполеон, в шутку поднявший руку при слове «министр», был приговорен «к наказанию». От него потребовали стать «рыцарем печального образа», то есть усесться в кресло и посадить себе на колени даму, которую будет целовать другой играющий.

Он сыграл свою роль с глубокой ревностью, очень насмешившей собравшихся.

Затем он потребовал, в качестве репарации за нанесенную ему обиду, чтобы и Мария-Луиза проявила какие-нибудь свои способности развеселить общество.

Императрица имела только одну такую способность, но зато она очень этим гордилась. Она встала, бросила на Наполеона признательный взгляд и пошевелила ухом; при этом на лице ее не дрогнул ни один мускул.

Это зрелище поразило присутствующих до такой степени, что Марии-Луизе пришлось проделать это еще два раза.

– Еще! Еще! – восхищенно кричали гости.

Но императрица, утомленная этим упражнением, запросила пощады.

– Я проделаю это завтра вечером, – пообещала она.

Затем она возобновила игру и назначила наказание красавице герцогине де Бассано, которая по глупости заставила «вспорхнуть» эскадрон.

– Вы должны будете, – сказала она ей, – «поцеловать подсвечник».

Молодая женщина прекрасно знала все бывшие в моде в то время наказания. Она не стала прикасаться губами к канделябру, как это однажды сделала, к огромной радости придворных дам, жена сборщика налогов из Лиможа. Взяв в руки подсвечник, графиня передала его Наполеону, ставшему таким образом «живым подсвечником», и наградила его долгим поцелуем…Все зааплодировали, а императрица долго хохотала над смущенным видом императора. Она конечно же не так веселилась бы, если бы заметила в глазах присутствующих огонек иронии. Ибо все свидетели этой сцены прекрасно знали о том, что госпожа де Бассано вот уже несколько месяцев является любовницей Наполеона…

Обязанности, которые эта молодая женщина, урожденная Мари-Мадлен Лежеа, исполняла в постели императора, очень способствовали упрочению положения ее мужа. Тот, Юг-Бернар Маре, очень посредственный политик, стал благодаря ей герцогом де Бассано и министром внешних сношений (иностранных дел).

Следует отметить, что она была особой очень ловкой.Для того чтобы понравиться своему владыке, она использовала все доступные ей средства. В постели она позволяла проявляться самым низменным инстинктам, которые дремали в ней, и проявляла себя неутомимой вакханкой, приводя в восторг Наполеона новыми находками в распутной эротике и выматывая его своими сложными ласками. При дворе она наряжалась в платья с декольте, доходившими до самых сосков. В своей гостиной, зная о том, что император любил наблюдать за тем, как женщины следят за порядком в доме, она в присутствии гостей подрубала тряпки…

В начале 1812 года, в то время как Наполеон готовился начать войну против России, чары Мари-Мадлен едва не поставили империю на грань катастрофы. В то самое время император, предвидевший, что предстоявшая кампания будет очень трудной, подумывал о том, чтобы вновь приблизить к себе Талейрана и поручить ему одну очень деликатную миссию в Польше. Речь шла о том, чтобы отправиться в Варшаву и руководить во время экспедиции польскими делами. Госпожа де Бассано провалила этот план, что, возможно, изменило ход истории.

Послушаем же Коленкура:

«К концу зимы (в марте 1812 года) император стал относиться к мсье Талейрану значительно лучше. Он даже имел с ним несколько бесед. Однажды вечером он заговорился с ним допоздна, что очень встревожило мадам де Бассано, которая увидела в нем преемника своего муженька.

Узнав о причинах беспокойства молодой женщины, император вызвал к себе Бассано и рассказал ему подробно о задаче, которую он поставил перед Талейраном.

– Сами видите, – добавил он, – вам нечего опасаться. Князь де Беневан будет служить мне, руководя поляками, присматривая за Веной и Германией и никоим образом не вмешиваясь в ваши обязанности. Речь идет скорее о работе тайного агента, чем о дипломатической деятельности.Спустя несколько дней после этого Наполеон узнал о том, что задача, которую он поручил Талейрану, стала предметом обсуждения всех гостиных столицы. Придя в бешенство, он окончательно лишил князя де Беневана своего доверия, решив, что тот повинен в разглашении этой тайны; мало того, он даже подписал указ о его ссылке».

Но что же произошло в действительности?

Мсье де Бассано, поставленный императором в известность о намерениях монарха относительно мсье де Талейрана, вернулся домой очень растроганным и все рассказал своей жене. «Та же, – сообщает нам Коленкур, – не стала терять времени и попросила одного из своих близких друзей рассказать всем, кому можно, о миссии Талейрана во всех подробностях.

Чувства, питаемые императором к Талейрану, облегчили его падение. Мсье де Рамбюто, камергер императора, пустил слухи при дворе. Император, которому его полиция донесла о разговорах в гостиных, очень обозлился на князя… Мсье де Бассано восторжествовал, а мсье де Талейран, только по счастливой случайности не попавший в ссылку, навсегда потерял благосклонность императора»23.

Эта немилость, между нами говоря, лишила императора очень ценного помощника, оставив у руля внешней политики ничтожество, которому суждено было привести Францию к катастрофе.Наполеон понял это слишком поздно. И сказал об этом Коленкуру, записавшему его жалобы: