Несколько секунд я сидел за рулем в оцепенении, раздумывая, как быть. Потом усилием воли взял себя в руки, вылез и открыл калитку. У меня теплилась слабая мысль, что участковый перепутал одних Уткиных с другими.

Навстречу мне с ведром помоев вышла пожилая женщина.

- Уткина Ирина здесь живет? - спросил я.

- Здесь, - ответила она, окидывая меня равнодушным взглядом, - Ирка, тебя!

На крыльце появилась та, которую позвали. Увидев ее, я сразу понял, что совпадения отменяются: она была заметно беременна и левый глаз у нее явственно косил. Это была Ирина Уткина - настоящая, единственная и неповторимая.

Через четверть часа я знал от Сергея с Ириной, что позавчера к ним приезжал корреспондент от моей газеты - звали его, кажется, Игорь Максимов, он и удостоверение показывал. Все расспрашивал, как они живут, не ссорятся ли, вспоминал про то, что Ирина год назад ходила подавать заявление на развод. Они еще потом удивлялись, откуда он узнал-то про него! В общем, покрутился и уехал.

- Понятное - сказал я. Хотя понятно мне было далеко не все -А скажите, среди ваших знакомых нет такой худенькой милой девушки...

Я, как мог, описал им свою посетительницу.

Уткины переглянулись.

- Тонька! - скривив губы, с усмешкой сказала Ира. - Вона, через две улицы жила, сейчас они уже квартиру получили. Из-за нее у нас и было... эта... мордобитие.

- Значит, было все-таки? - спросил я.

- Было, - ответил Сергей, обнимая жену за плечо, - да быльем поросло. Теперь вот - прибавления ждем.

Погоди, Тонька, подумал я, доберутся и до тебя. Или я плохо знаю Сухова. Непонятно было другое: зачем понадобился весь этот громоздкий спектакль? Не проще ли было просто пристукнуть меня, как Елина?

- Телефона тут нет поблизости?

Сергей покачал головой:

- Ближайший - вот у тех высоких домов.

Надо было немедленно звонить Завражному. Ну что, скажите, меня дернуло прежде пойти взглянуть на дом самозваной Уткиной, в котором я был позавчера?

29

Я проехал до конца улицы и свернул направо, но уже через два десятка метров обнаружил, что дальше проезда нет. Глубокий овраг с крутыми обрывистыми склонами подходил здесь прямо к границе крайнего участка. Я вышел из машины, огляделся, и мне показалось, что я различаю над одним из домов на следующей улице тоненький прутик телевизионной антенны - не Бог весть какой, конечно, но ориентир, по которому я собирался отыскивать тот дом. Заперев дверцу на ключ, я двинулся дальше пешком.

Эта улица казалась почти полностью вымершей. Многие дома стояли заколоченные, с поваленными заборами, выбитыми окнами. Вскоре я определил, что дом с антенной, попавший мне на подозрение, скорей всего, выходит фасадом не на эту, а на следующую улицу. Недолго думая, я перемахнул через шаткий заборчик одного из забитых домов, пересек, путаясь ногами в молодом бурьяне, двор, потом еще один, в который проник через дыру в ограде, и снова перепрыгнул через забор, удачно приземлившись на корточки. Метрах в тридцати впереди себя я увидел машину, притулившуюся у ворот. Это была синяя "трешка" с номером 79-77.

Первая мысль была: "Гляди-ка, а официант, оказывается, не наврал!"

Вторая - совершенно естественная и органичная: надо давать отсюда деру.

Но в меня словно вселился бес. Потом, когда я в спокойной обстановке пытался проанализировать свои поступки, разумного, логического объяснения не нашлось. Меня тянуло как магнитом. В телепатию, по крайней мере в свои способности к телепатии, я не верю. Особой смелостью тоже не отличаюсь. Так что, вероятней всего, я просто не мог отказать себе в удовольствии хоть одним глазком взглянуть на этого самого Марата.

Представляю, что сказал бы Сухов, если в мог увидеть меня в эту минуту! Но так или иначе, а моя алогичная, иррациональная, короче, совершенно мальчишеская выходка сыграла необыкновенно важную роль. А поддайся я разуму - плохи были бы мои дела...

Пригибаясь, короткими перебежками я добрался до синей машины и спрятался за капотом. У калитки, с той стороны забора, стояли двое. Один из них был повыше ростом - я видел часть его головы, украшенной очками. Вероятно, это и был Марат. Второго, пониже, скрывали от меня забор и кусты. Но разговор их я слышал отлично, хоть и шел он вполголоса.

- Он почему-то отогнал машину в самый угол к оврагу, а сам куда-то делся, - жаловался низенький. - Я со своей отъехал назад, к повороту, а там оставил Семена с Филькой, они его ждут.

Это Стариков, догадался я. И говорят они про меня.

- Себя он загнал в угол, Шура, себя. Только надо было давно это сделать, я ведь сразу говорил, что ничего из этой затеи не получится.

Ого, Марат, оказывается, рассуждал так же, как я! Кому же тогда принадлежала идея? Старикову? Не похоже! Неужели все-таки Медуза-горгона, прекрасная Елена Сергеевна?

- Я так думаю, что он этот дом ищет, - заметил Стариков.

- Сюда он не сунется, - уверенно ответил Марат. - Увидит машину и не сунется. К тому же ему сейчас больше всего хочется к телефону поспеть, дать в своей газетке отбой.

Надо же, поразился я, все знают! И ведь вот что удивительно: они меня здесь, кажется, ждали!

- А если все-таки сунется? - продолжал упрямо настаивать Стариков.

- Помнишь, Шура, что в таких случаях говорил Санчо Панса? Что камнем по кувшинчику, что кувшинчиком по камню - кувшинчику все едино.

- Ты, что ли, будешь... по кувшинчику?..

- Вместе будем, Шура, вместе. Дело-то общее. Заварили - надо расхлебывать.

Я стал потихоньку ретироваться.

Оказавшись наконец в безопасности, на одном из заброшенных участков, я приткнулся к забору и попытался спокойно обдумать свое положение. Следовало признать его довольно-таки пиковым. Прямо скажем - дрянь положение. Конечно, на войне знать замыслы противника очень важно. Но не менее важно уметь это использовать.

Итак, к машине мне нельзя. Выбираться из поселка пешком? А если они спохватятся, что меня что-то долго нигде нет, и поедут по дороге? Попытаться угнать машину Старикова? Это был бы самый роскошный, киношный вариант, но, к сожаленью, Не то, чтобы открыть и завести чужие "Жигули", даже при том, что я в принципе знаю, как это сделать, без должной сноровки уйдет слишком много времени, а у меня его нет. Спрятаться, затаиться? Но прав этот чертов Марат: я должен в самое ближайшее время оказаться у телефона, а лучше всего, прямо в редакции.

Последний вариант: колотиться в дома, прося помощи? Ой, маловероятно, что я, чужой человек, найду здесь, на ночь глядя, охотников идти воевать неизвестно с кем, неизвестно за что. И тут я вспомнил про Сергея Уткина.

Через несколько минут я задами оказался у его дома. На то, чтобы объяснить ему ситуацию, потребовалось всего несколько минут. Большого энтузиазма моя просьба у него не вызвала. Но он выслушал молча и хмуро сказал:

- Посидите тут, сейчас за ребятами схожу.

Скоро он вернулся с высоким неразговорчивым парнем, выбрал из поленницы в углу двора три крепкие палки, раздал нам по одной и скомандовал:

- Пошли.

И ничего не случилось. Мы просто подошли к машине и сели а нее, стуча палками. Вероятно, Семен с Филькой, оставленные в засаде, просто не рискнули к нам подойти.

Я быстро развернулся и подвез ребят к дому.

- Спасибо... соловей... - сказал я Сергею, крепко пожимая ему руку.

- Чего? - не понял он.

Отъезжая, я подумал, что обязательно надо завтра же, на официальном бланке, послать на завод письмо с извинениями. Правда, придется попотеть над формулировочками.

Машину подбрасывало на ухабах. Я торопился, совершенно не чувствуя себя в безопасности до тех пор, пока не выскочу на шоссе. Наверное, оттого я так обрадовался этому неизвестно как возникшему из сумерек гаишнику, который светящимся жезлом подавал мне знак остановиться рядом с его мотоциклом. Тормознув, я полез из машины, на ходу доставая документы, готовясь привычно оправдываться, сам еще не зная в чем, показывать удостоверение, объяснять, что жутко тороплюсь в редакцию, тем более что на сей раз это было сущей правдой. И тут меня словно кольнуло, да так, что я замер в нелепой позе, держась рукой за дверцу: откуда взялся здесь, в этом Богом забытом месте, да еще в столь поздний час, одинокий инспектор ГАИ?