Пока она поднималась по ступеням, Фризе напряженно вглядывался в темный силуэт «Москвича», — не вспыхнет ли огонек сигареты, не мелькнет ли тень? Появление этой женщины не поддавалось никакому объяснению. Кроме одного. Люди, которых Фризе надеялся увидеть на своей даче, прислали разведчика. Только каким образом удалось им втянуть в дело Серову?

Нина уже стучала в дверь:

— Владимир Петрович, вы здесь?

Удивительное дело, пес, только что рычавший, услышав ее голос, успокоился и снова лег.

Выходя на веранду, Фризе погасил свет и там, — если Серова приехала не одна, незачем высвечиваться.

— Владимир Петрович! — крикнула Нина громче. Фризе открыл дверь. Волна ночного морозного воздуха, смешанного с ароматом хороших духов и помады, окутала Владимира. С освещенного крыльца гостье было не разглядеть Владимира, стоящего на темной веранде, и она спросила с тревогой:

— Владимир Петрович, это вы? — Она шагнула через порог и, наткнувшись на Фризе, прижалась к нему и прошептала: — Не опоздала. Гора с плеч…

«Не выталкивать же ее на улицу? Даже если ее послали. А ведь неплохо придумано!» Фризе закрыл дверь на замок, задвинул задвижку и только тогда, взяв Нину за руку, повел в дом. Фризе показалось, что она дрожит.

Переступив порог комнаты, Нина прислонилась к косяку двери. Пес, покинувший свой коврик, смотрел на нее приветливо.

— Смотри, барбос, какая гостья к нам явилась? — Пес замахал хвостом.

— Ты на меня не сердишься? Нет? — спросила Нина. — Пес подошел к ней и прислонился к ее ногам. — Не сердишься, лохматый? А твой хозяин даже здравствуй не сказал.

— Раздевайтесь, Нина. — Фризе протянул руки, чтобы снять с нее шубу. Потом решился и включил свет.

— Я на минутку, Владимир Петрович. Сейчас уеду. И вам нужно уезжать. Я… — она вдруг споткнулась и медленно стала оседать на пол. Фризе подхватил ее на руки и положил на диван. Теперь он почувствовал, что Нину трясет. Ее лицо побелело, веки закрылись.

Несколько мгновений Фризе в растерянности стоял у дивана, пытаясь придумать, как помочь неожиданной гостье. Потом бросился на кухню, где в маленьком шкафчике с незапамятных времен хранились лекарства. Он нашел вату, открыл бутылку с нашатырем, но запах показался настолько противным, что Владимир тут же заткнул горлышко и, покачав головой, улыбнулся. Вернулся в комнату, достал из бара бутылку коньяка, налил почти полстакана и осторожно поднял Нине голову. Она открыла глаза и, увидев его улыбающимся, попыталась улыбнуться. Фризе поднес ей ко рту стакан. Преодолев дрожь, она выпила.

Фризе с удивлением смотрел, как краска возвращается к ее щекам. Он все еще непроизвольно улыбался. «Человеку плохо, а у меня рот до ушей», — подумал он. Осознав, что все еще держит бутылку в руке, Владимир снова плеснул коньяка в стакан. Внимательно посмотрел на Нину:

— Еще?

Она показала глазами, что у нее кружится голова. Фризе выпил коньяк и сказал:

— Теперь и у меня закружится.

Он принес из спальни подушку и одеяло. То, что его предположение не подтвердилось, доставило ему облегчение и радость. Он не стал задумываться почему. Сказал:

— Сейчас, мадам, я уложу вас поудобнее, укрою потеплее и послушаю.

Нина не сопротивлялась, когда он снимал с нее шубу и сапоги. Она уже не дрожала, руки опять стали теплыми.

— Со мной все в порядке. Я сейчас встану, — прошептала она, пока Владимир подкладывал ей под голову большую подушку. — Владимир Петрович, вам здесь оставаться нельзя. Надо уезжать.

— Нельзя оставаться на своей собственной даче? Объясните, сударыня.

— Садитесь сюда, — попросила Нина и показала на диван. — Мне свет прямо в глаза.

Фризе зажег настольную лампу, погасил люстру. Потом сел, куда она попросила — ей в ноги.

— И куда же мы с вами поедем, хмельные?

— Подумаешь! Я перед тем, как выехать, уже выпила для храбрости. Владимир Петрович, они вас приговорили. Сегодня ночью нагрянут. — Она села, но тут же опустила голову на подушку. То ли переволновалась, то ли много выпила.

— Не бойся, — сказал Фризе как можно спокойнее. А сам лихорадочно перебирал варианты, как ему поступить. Приезд Нины спутал все его карты. Сегодня ему не нужны были свидетели! Разве что приблудный пес. Он, хоть и умница, никогда не проговорится. — Не бойся, Нина! Я тебя спрячу так, что ни один черт не отыщет.

— Мне чего бояться? Я сейчас уеду. Они же за вами приедут! Мне позвонила одна девчонка. Федорова.

— Сестра Федорова? — Фризе вспомнил подслушанный разговор о приеме работниками «Харона» поляков в фешенебельной сауне.

— Вы знаете? Это любовница Степанкова.

— Интересно. У них жены есть или только любовницы?

— Володя! — в голосе была мольба и Фризе смутился. Это был запрещенный удар. — Она позвонила, напрашивалась в гости с ночевкой. Ну, знаете… С одним знакомым. И проболталась, что ее благоверный едет на разборку с прокурором на Николину гору.

Нина попыталась снова сесть и ей это почти удалось. Несколько секунд она держалась прямо и сосредоточенным взглядом смотрела на занавешенное шторой окно. Но как только она повернула голову, ее качнуло прямо на Владимира.

— Да ты, голубушка, совсем пьяная. Далеко сможешь уехать?

— Правда, господин следователь, пьяная. — Нина прижалась к Владимиру, потерлась щекой о щеку. — Как я к тебе доехала? Страх Божий! А трезвая была бы еще на полпути. Собирайся!

— Не бойся, Серова. Я тебя спрячу — не найдут. Обещаю.

— Почему ты назвал меня Серовой? — насторожилась Нина и попыталась отодвинуться, но Фризе держал ее крепко. — Почему? Какие мы официальные! Всяк сверчок знай свой шесток?

— Ты же называешь меня «господин следователь».

— И правда! — простодушно и по–детски вырвалось у Нины. Она словно только сейчас вдумалась в смысл своих слов и прошептала: — Может, это любя? Володя, миленький, я так хочу иметь от тебя сына. Или дочь.

— Да мы же с тобой виделись всего два раза! — изумился Фризе.

— Может быть, у меня и жизнь началась с того момента, как я увидела тебя!

— И когда мы займемся решением этой проблемы? Прямо сейчас?

Нина вырвалась из его рук. Казалось, что хмель моментально испарился из ее красивой головы.

— Нечего смеяться! Не думай, что я такая пьяная и хочу затащить тебя в постель. Подумаешь! — Она осеклась и уже другим, спокойным тоном продолжала: — Помнишь, ты приехал ко мне домой? Спросил, почему мы с Уткиным семью не завели? Я тебе все наврала. Такой же он был, как и все остальные. Пьянь. Ласковая, но пьянь. Дня без выпивки не проходило. И мне рожать от него ребенка? Урода тупого? Побывала я однажды в детдоме для дефективных брошенных ребят! Бр–р. Я тебя в загс не потяну, на алименты не позарюсь. Я ребенка хочу, Володя! Здоровенького, умненького. Чтобы гены хорошие достались. Неужели непонятно?

Фризе смотрел на Нину ошеломленный, не зная — верить или нет. Нельзя сказать, что он не слышал о таких случаях — женщины хотели от мужчины только одного — здорового малыша. Слышал, но не очень‑то верил.

Нина засмеялась.

— Девчонки так устраиваются. Забеременела и адью! Даже фамилии свои настоящие не называют. Мужики и рады — попользовался и гуляй. Ну и что? Противно на меня, на пьяную, смотреть? А мне казалось, ты на меня тоже глаз с первой встречи положил. На молодую вдову.

Фризе молча обнял ее, притянул к себе, почувствовал горячее дыхание и слезы. Ему было жалко ее и тревожно. Что, если ее приезд — хорошо разыгранный спектакль? Уж слишком бросалась в глаза разница между самоуверенной, наглой красавицей, с которой он встречался неделю назад, и этой мягкой, покорной женщиной, примчавшейся спасти его. И эта фантастическая идея с ребенком? Бред. Может, все‑таки… Красивая женщина многое может. В нужный момент подсыпать снотворного, а то и яду. Тихо. Без выстрелов. Быз выламывания дверей.

Пес неслышно подошел к дивану, посмотрел умными немигающими глазами на Фризе, а ткнулся мордой в Нинины колени.

— Ах ты, изменник! — Владимир хотел погладить собаку, но Нина не отпустила его руку. Положила на грудь.