А по форме каждое произведение – отлитый, огранённый кристалл, через который можно увидеть не только душу человека, но и все аспекты бытия. Даже география представлена широко. Ни одно произведение не повторяет обстановку предыдущего, будто автор жил всюду, бывал всюду и знает о людях и о жизни буквально всё. Это и не так уж удивительно, ведь Татьяна Чекасина работает в литературе без малого тридцать лет, не стремясь к поверхностной славе.

В настоящее время Татьяна Чекасина – это настолько активно работающий автор, что практически все опубликованные произведения получили новые авторские редакции. Даже нет смысла читателю обращаться к их старым версиям.

Татьяна Чекасина – это острый социальный писатель. Напомню, что писатель советский и писатель социальный – довольно разные авторы. Например, все великие писатели являются социальными писателями. Но среди советских писателей было много графоманов. Куда больше их сейчас среди буржуазных сочинителей, которые никогда не бывают писателями истинными.

Не только глубокой философией бытия проникнуто каждое произведение Татьяны Чекасиной, но и трепетным отношением к жизни людей вокруг. Как у каждого истинного писателя. Её произведения – это хорошая, крепкая, настоящая русская литература.

Сычёва Е.С.

кандидат филологических наук,преподаватель МГУ им. М.В. Ломоносова

Обманщица. Маленький роман

Медведь вылез из берлоги. И пошёл бродить растревоженный. Было ему тоскливо и зябко, он хотел спать, но бессонница неспокойной жизни гнала его по дорогам…

Глава первая

Говорили женщины на мосту, что ночью медведь ходил возле крайней избы. Странно. Рысь – да, она приходит каждую зиму, – говорили они. К кому-нибудь да придет, кто у леса. У леса жить всегда страшновато, но медведь…

Я задумалась. И вот над чем. Что же охраняет наши сёла и посёлки? Что их оберегает? И не только и не столько от медведей… Вот посмотришь: село, деревня какая-нибудь – несколько деревянных строений, часто ветхих, обнесённых плоховатыми оградами. И живут. И даже не запираются. Вокруг поля, леса, снова поля, леса… Ни милиции, которая бережёт, ни охраны, которая стережёт, никакой защиты. Что же, как не Святой дух охраняет эти человеческие жилища?

А медведь… Про медведя как-то не поверилось. Село это, вернее, «посёлок городского типа», хотя «этого типа» тут ничего нет, называется Шатунское. Здесь и раньше бывали шатуны. От себя скажу: они есть. Вот я… Что же гонит меня по дорогам?..

Притча

Чужак попросил у мужичка лошадь для поездки в соседнее село. И пропал. Владелец лошади ждал-пождал, да и подумал: «Наверное, он умер, потому и лошадь не может вернуть». Я – один из этих персонажей. Не тот, что скрылся с чужим добром, а тот, что остался без лошади, да ещё с тревогой, что тот, другой, погиб! Да, так. Меня обворовывают, а я думаю: неужели этот человек (обманщик), которого бы и не стоило жалеть, угодил в передрягу и умер? И мне каждый раз хочется, оставив свою берлогу, найти его и убедиться в том, что он жив.

И вот я, обобранный и выгнанный из берлоги зверь, сижу в чужом доме, слушая поезда: они идут по огороду, я слышу их призывный стук, а потому думаю: и здесь я не задержусь, и отсюда уеду. А пока мой адрес: Шатунское, Шершне-Бекинский район, улица Ленина, дом двадцать.

Письмо

Здравствуйте, дорогой Терентий Алексеевич! Вы мне говорили, что надо изучать жизнь. Теперь я нахожусь непосредственно в такой лаборатории, где эта жизнь передо мной через микроскоп. Но даже не в этом дело, – мне здесь нравится! Какая-то чистота, свет какой-то, тихий свет. Я не жалею, что распрощалась со Сверединском: там грязь, копоть, шум… Здесь снега… Снежная тишина здесь… На вид здешний снег похож на какое-то кулинарное чудо. Я, конечно, понимаю: сравнение снега с мороженым – банально. Но моё гастрономическое ощущение местных снегов пока не пропало. Особенно хороши они вдали от железной дороги. Правда, ещё они похожи на какой-то дивный материал, из которого можно лепить и даже воздвигать. Кое-где снег напилен (удивительно: до сего не знала, что снег можно пилить) на одинаковые брусья, параллелепипеды и кубы, не понимаю, зачем, но так приятно смотреть! Вчера ходила на почту отправлять посылку ребятам в Тахту. Высоко поднималась сыпучей снеговой, будто заколдованной дорогой, ведущей на недосягаемый олимп, а почта показалась обетованной крепостью на вершине холма. Полностью отключившись от действительности, представила себя на пути к волшебному замку, который всё не показывался, лишая надежды: вдруг, не дойду никогда. Ваша Лаура Конюшая. Декабрь. 1977 год.

Письмо

Здравствуйте, мои дорогие Валерочка и Жорочка! У меня новый адрес, и я рада приветствовать вас вновь. Долго не писала, так как весь этот месяц бегала с устройствами. И вот, наконец, я здесь. Вы не поверите, но мне помогли в обкоме партии. Я и сама не верю. Впервые побывала в этом доме! Случайное знакомство: помнишь, Валерочка, я работала прорабом в Строительном управлении, и там у нас был заместителем начальника некто Виктор Васильевич Голяков? Я тебе ещё рассказывала, что мы с ним иногда дружески болтали: я заходила по делу, но обязательно начинался посторонний разговор… Теперь он работает в обкоме инструктором в отделе строительства. В обкоме партии я побывала впервые в жизни. Там казённый шик. А пройти туда можно так: окошечко в будке, в ней – милиционер; подаёшь паспорт, и, пока выписывают пропуск, окошечко захлопывают, и что делают с твоим паспортом – не видно, может быть, просвечивают какой-нибудь специальной машинкой. Стоишь в тамбуре одиноко, но кажется, – просвечивают насквозь и тебя. И это уже после звонка, после разрешения самого работника обкома! Потом вход. Снова милиция, а далее: ковры, ковры… В коридорах мертво. В обкоме – скука. Да такая сильная, что начинает давить, и хочется поскорее выбраться на волю. «Витёк» (так его называли за глаза у нас в Стройуправлении) в небольшом уютном кабинете. Он сразу позвонил, куда надо, снабдил влиятельным письмом. И уже вскоре я приехала в Шатунское, где меня встретили, можно сказать, с распростёртыми объятиями. Дорогие мои! Я пока тут обживаюсь, но вчера уже отправила вам небольшую посылочку. Перед отъездом заняла у Грабихина сто рублей. Слава богу, миновали неустройства, я снова жива, а здоровой, вроде, не прекращала быть. Даже начала потихоньку работать, хотя служба отнимает много времени. Должность, вроде, не бей лежачего: стройка тут заморожена, и в мои обязанности входит сохранение материалов. Ими запаслись без расчёта на отсутствие оборудованных складских помещений. Пришлось силами местных шабашников поставить забор, нанять охрану. Покончив с этим, занялась описью оставшегося добра. Это несложно, у меня есть помощница – студентка-заочница. Но, к сожалению, начальник мой (и всехний тут) по фамилии Бякишев вменил мне участвовать в разных комиссиях, мотаться по району с проверками, которые формальны и для формальной же цели. Впрочем, меня не слишком тяготит эта деятельность. И даже сам начальник Иосиф Ульянович (не правда ли, интересное сочетание имени и отчества?), можно сказать, нравится. Больше скажу: я очарована здешней жизнью и здешними местами. И в этой очарованности пребываю. Милые мои! Я жду с огромным нетерпением вестей от вас. Валерочка! Ты всё в школе? Сообщите о себе скорей. Ваша Лаура Конюшая. 5 декабря 1977 год.

Неопубликованный роман Лауры Конюшей

Утания

Глава 1. Недовольство Миром

В Мире Неумеющих Думать ныне правил король Мелких Горестей. Узнав о том, что в этом Мире подросли гении, король призвал их к себе, отдал им лучшие костюмы из змеиной материи, нанял лучших учителей королевства в надежде из такого сорта подданных воспитать для себя будущих приближённых, которые в отличие от основной массы мирян, думать могли.

Гениев было двенадцать: Тоц, Кам, Зен, Том, Бух, Пат, Рук и другие. Они быстро осваивали науки, необходимые для управления Миром, но один из них, Ут, огорчал наставников аномалией. У него не было защиты от Мира: как большое зло он воспринимал самые мелкие горести. Поняв, что Ут представляет опасность, король пытался создать ему защиту. Велел дворцовому психоаналитику провести цикл бесед. Но вскоре выяснилось, что это бесполезно, и решили: пройдёт переходный возраст, и Ут обретёт защиту сам.