Ослепленные антикоммунизмом и антисоветизмом, лидеры Запада, подталкивая Гитлера к войне против СССР, сами спровоцировали агрессию со стороны фашистской Германии против своих стран. Уместно привести оценку роли английского премьера Н. Чемберлена в Мюнхене Риббентропом, который заявил: «Этот старик сегодня подписал смертный приговор Британской империи, предоставив нам проставить дату приведения этого приговора в исполнение»². Теперь это время пришло. Уже в 1940 г. вермахт вторгся во Францию, а люфтваффе сравнивала с землей города и селения Англии. Для многих поражение этих стран представлялось неизбежным, полный разгром должен был вот-вот произойти — вопрос совсем недолгого времени.

Западные правители скорее были готовы капитулировать перед гитлеровцами, чем призвать народ к борьбе. «В то время, когда встал вопрос, от которого зависело настоящее и будущее Франции, — свидетельствует Ш. де Голль, — парламент не заседал, правительство оказалось неспособным принять единодушное решение, президент республики не поднимал свой голос даже в совете министров в защиту высших интересов страны. В конечном счете развал государства лежал в основе национальной катастрофы. В блеске молнии режим предстал во всей своей ужасающей немощи и не имел ничего общего с защитой чести и независимости Франции»³. Во всяком случае разгром Франции был полным. «Французские армии, — писал Морис Торез, — были разгромлены менее чем в шесть недель. Растерянность и недоумение овладели народом. Это был полный крах: крах французской армии — первой армии Европы, численность которой на 10 мая 1940 г. превышала 5 миллионов человек; крах государственной власти — охваченные смятением парламент и правительство превратились в игрушку в руках «пятой колонны»; крах всех партий, за исключением коммунистической, которая неустанно разоблачала заговор против Франции; это был крах материальный и моральный, экономический и политический. Наступил хаос: 10 миллионов человек — четвертая часть населения Франции — бродили по дорогам; замерли производство и торговля; остановился транспорт, прервалась почтово-телеграфная связь»⁴.

Вспоминая о предвоенных событиях уже после второй мировой войны, в 1947 г., бывший премьер Франции Поль Рейно признавал, что правители Франции и Англии вели двойную игру: «С кем мы должны были заключить союз? Здравый смысл, география, история и планы Гитлера давали нам ясный ответ на этот вопрос. Когда Гитлер объявил о своем намерении «рассчитаться» с Францией, а потом расчленить Россию, он, можно сказать, собственноручно толкал обе наши страны (СССР и Францию. — Б. Б.) к заключению союза. Но, может быть, в этом союзе, который был столь явно необходим, нам отказали? Нет, нам его предлагали, но мы сами его отвергли»¹. Как подчеркивает в своих мемуарах Ж. Дюкло, «факты показывают, что вторая мировая война, стоившая человечеству столько крови и слез, была развязана главным образом по той причине, что правящие круги Англии и Франции саботировали политику коллективной безопасности против гитлеровской угрозы, которую предлагал и отстаивал Советский Союз»².

Лишь в результате военного поражения Франции и возникновения опасности вторжения в Англию фашистских армий как в Великобритании, так и в США пробила себе дорогу мысль о необходимости коалиции с Советским Союзом против фашистских государств. Но до этого, подчеркиваем, положение было совсем иным. Более того, предатель французского народа Лаваль, отдавший Францию на растерзание Гитлеру, в своей слепой ненависти к Советскому Союзу дошел даже до того, что характеризовал войну фашистской Германии против СССР как войну… гражданскую. «Эта война — гражданская война, в которой Сталин окажется единственным победителем, если демократия будет продолжать борьбу против рейха. Ъ интересах Соединенных Штатов, так же как и Европы, чтобы война кончилась как можно быстрее…»³

Английские фашисты, подобно французским, также покрыли себя позором предательства. Многие из них были арестованы во время войны за подачу световых сигналов германским самолетам и пересылку нацистам военных сведений через нейтральные государства. Некоторые, попав в плен, предали свой народ, вступив в Британский свободный корпус. Кое-кто из английских фашистов даже пошел в части СС. Война разоблачила Мосли и его сторонников. Британский союз фашистов в 1942 г. был распущен. Мосли был арестован и осужден.

Итак, поддержка английских и французских правящих кругов также сыграла большую роль в утверждении фашизма в Германии, Италии и других странах. Лозунг «борьбы против большевизма» объединил агрессивные реваншистские цели немецкого империализма и антикоммунистические устремления империалистических кругов Англии и Франции.

Конечно, со временем английские и французские монополии, сами стремившиеся к мировому господству, пришли к столкновению с подобными же целями германских фашистов. К тому же правящие круги Англии и Франции вынуждены были считаться с мнением народных масс, которые в — своем подавляющем большийстве враждебно относились к фашистам как в своих собственных странах, так и к гитлеровской Германии. И уж тем более народы не желали войны против Советского Союза.

Однако в любом случае идеология «немецкого оплота против большевизма» была знаменем развязывания и поощрения фашистской агрессии против Советского Союза. Забегая вперед, добавим, что та же идеология после 1945 г. снова послужила знаменем объединения внутренних и внешних контрреволюционных сил в Европе, снова стала знаменем восстановления германского империализма.

Социально-историческая практика решительно опровергает утверждения буржуазных и мелкобуржуазных идеологов, будто фашизм — это движение средних классов, что гитлеровский режим якобы имеет мелкобуржуазное происхождение, что фашисты всегда-де опирались прежде всего на рабочих, крестьян и мелкобуржуазную интеллигенцию ¹.

Марксисты не отрицают, разумеется, что массовую социальную базу фашизма составила в первую очередь мелкая буржуазия. Но с марксистской точки зрения главным в оценке того или иного социально-политического движения является выяснение того, чьи интересы это движение отражает и выряжает, какому классу оно служит.

Мы уже показали в предшествующих разделах, что фашизм был инспирирован, взращен и вскормлен наиболее реакционными кругами империалистической буржуазии, Именно их интересы он выражал и защищал, именно крупной буржуазии в первую очередь он был выгоден. Бесспорно, мелкобуржуазные слои и города и деревни оказались рекрутами фашизма.

В целом в рядах нацистской партии в 1930 г. состояло: «самостоятельных хозяев» (владельцев промышленных и торговых предприятий, банкиров, монополистов и кулаков) — 20 % всего состава партии, крестьян — 11 %, крупных чиновников — 13 %, служащих (главным образом бывших военных) — 21 %. Рабочие составляли 20 % (их удельный вес в общем составе населения достигал 45 %) ². Как видно, удельный вес средних слоев в составе нацистской партии весьма значителен. Однако сразу следует поставить вопрос: почему? Почему представители мелкой буржуазии шли в фашистские отряды, почему мелкобуржуазная масса стала социальной базой фашизма? Исходный методологический принцип поиска ответа на этот вопрос следует искать в двойственности социальной природы мелкой буржуазии.

Уже К. Маркс и Ф. Энгельс указывали на социальную двойственность мелкой буржуазии. «Мелкий буржуа… — писал К. Маркс, — составлен из «с одной стороны» и «с другой стороны»⁴. Таков он в своих экономических интересах, а потому и в своей политике, в своих религиозных, научных и художественных воззрениях. Таков он в своей морали, таков он in everything. Он — воплощенное противоречие» V «Взбесившийся» от ужасов капитализма мелкий буржуа, подчеркивал В. И. Ленин, легко бросается из одной крайности в другую. Его неустойчивая революционность имеет «свойство быстро превращаться в покорность, апатию, фантастику, даже в «бешеное» увлечение тем или иным буржуазным «модным» течением…»². Самим своим экономическим положением мелкобуржуазная масса «подготовлена к удивительной доверчивости и бессознательности…» ³.