— И тебе здравствуй, Маркус. Ты давно не навещал меня. У тебя есть для меня хорошие новости? — спрашиваю чуть хрипло, но стараюсь, чтобы в голосе не было истинных чувств.

— Иногда мне начинает казаться, что ты боишься меня, Фрида, — он улыбается и присаживается напротив меня. — Пока не могу обрадовать тебя, милая, мои исследования усложнились — за прошедшие годы всё труднее и труднее доставать необходимые материалы, но я вновь чувствую в себе тот азарт, что испытывал, когда впервые осознал своё призвание. Трудности делают меня счастливым.

— Что же, я рада за тебя, — на губах проявилась вежливая улыбка и я чуть склонила голову вперёд. — Ты так и не скажешь мне, что за исследования так тебя увлекли? Это волнует меня.

— К сожалению, но я пока не могу поделиться этим с тобой. Но уверяю тебя, когда я достигну финала — ты узнаешь об этом первой.

Последняя фраза прозвучала как будто зловеще и мне почудилась злобная радость в его глазах, но я тут же постаралась отогнать от себя эти видения. Слишком бурная фантазия до добра недоведёт.

— Я надеюсь на это, — на этот раз улыбка получилась вымученной. — Ты надолго приехал?

— Всего на пару часов, — пожав плечами, ответил он. — Просто приехал навестить тебя, мы давно не видели друг друга, соскучился по твоему образу.

Сделала вид, что мне приятно это слышать, хотя что-то мне подсказывало, что сказать он хотел совсем не это.

За прошедшие годы Маркус действительно изменился. Когда мы только встретились, он казался мне озлобленным, тревожным, погружённым в тяжёлые дела, вампиром. О да, я никогда не забывала, кто он.

После того, как дела новообразованной страны постепенно стали приходить в норму, он немного расслабился. В нём появился интерес к исследованиям, которые он начал ещё в первые недели нашего воссоединения. Тогда он подолгу пропадал в своей лаборатории, но всегда возвращался ко мне, с удовольствием рассказывая о своих успехах. И пускай я и половины не понимала, тогда мне нравилось, что он делится со мной всем. Он рассказывал о сложностях, которые встают перед ним, как перед первым вампиром, ставшим правителем несчастных пугливых людей. Как много и часто ему приходилось путешествовать по стране, навещая каждый возводимый город-крепость. Тогда ещё было много топлива и он мог позволить себе ежедневные полёты по стране… Он делился со мной всем. И со временем стала отвечать ему взаимностью… всё изменилось после того путешествия…

Отогнала тяжёлые воспоминания и вернулась в гостиную. Всё это время он безмолвно наблюдал за мной. Расслабленная поза, вновь короткие как ёжик волосы, тяжёлый взгляд… Сейчас мне даже жаль его, потому что понимаю — все его проблемы из-за меня. Вернее, из-за его извращённого понимания женщин. Его извращённой «любви» к нам. Алистер говорил, что всё это из-за Августа, создателя Маркуса. Мол это он превратил вампира в сумасшедшего, одержимого поиском совершенной возлюбленной. Алистер рассказал о Сибилле, первой любви Маркуса. Сказал, что я похожа на неё. И может в этом причина его одержимости. Сказал, что имя, которое дал мне Маркус — это имя его единственного птенца, которого не смогла найти команда Алистера. Фрида была помощницей Маркуса в его исследованиях, поэтому неудивительно, что когда я стала помогать ему, он так обрадовался. Другое дело то, что он жаждет, — это миф. Совершенных женщин не бывает, а значит меня ждёт незавидная участь, если не попытаюсь вырваться отсюда. То путешествие наглядно доказало истинную природу вещей. Не удивительно, что Алистер обратился ко мне именно после него. Хотя никто, кроме нас двоих, не знает, что на самом деле тогда произошло.

— Образу? Ты говоришь так, будто бы я всего лишь фотография, — сказала, мягко улыбнувшись. — Маркус, я давно хотела спросить тебя… — запнувшись, неловко поправила волосы и продолжила чуть подрагивающим голосом, — мы ведь… больше не вместе, не так ли? В смысле вот уже несколько лет мы не спим… вместе. Я… хотела узнать, могу ли я покинуть поместье?

Под конец горло совсем пересохло под его потяжелевшим взглядом. Он словно пригвоздил меня к креслу, заставив внутренне напрячься.

— Нет.

— Нет?..

Он покачал головой и не думая объясниться, после чего резко встал, обошёл кресло, подошёл ко мне и положил руки на плечи. Склонившись к уху, тихо сказал:

— Ты никуда не уйдёшь отсюда, Фрида. Смирись с этим.

А затем поцеловал в шею, туда, где так сильно пульсирует жилка от быстрого биения сердца. Так целуют вампиры своих жертв, прежде чем прокусить им шею. От места поцелуя во все стороны побежали «подкожные мурашки» и я поёжилась. Обернувшись, осознала, что осталась одна в гостиной.

Маркус уехал.

***

Тебе больше не будет страшно. Никогда.

Вместе с жарким удушливым воздухом в комнату прорывались далёкий раскаты июльского грома. Жара убивала сон, ворочалась в постели, пытаясь хоть немного расслабиться, хоть немного успокоиться. Жара делала меня ленивой, путаной, мысли плыли по течению и мне начинало казаться, что мне они не принадлежат.

Гром становился всё ближе и ближе, белыми вспышками озаряя белую спальню. Сквозь открытые окна, расслабленно наблюдала за ними, внутренне изнемогая от жажды дождя, свежести, холода.

Провожу рукой по лицу, прикрывая глаза. Молния бьёт неподалёку от дома, отчего показалось, что поместье сотряслось от близости удара. Сзади дома, где была сооружена конюшня, раздался лай проснувшихся собак.

Просто расслабься. Не сопротивляйся и ты получишь то, о чём всегда мечтала.

Мысли, мысли, мысли. Бесконечный поток напряжённого сознания. Чувствую, как проваливаюсь в эту тёплую негу небытия. Сон подобен освобождению, сквозь которое едва-едва виднеются осколки разума. Эта жара почти плотная на вкус, из-за неё долгие часы никак не удавалось заснуть, поэтому наконец пришедший сон был таким сумбурным…

Всё похоже на серию фотографий. Девушка со светящимися белыми глазами сидит в постели и смотрит в пустоту. Вот она уже на полпути к открытым окнам. Замирает в дверях, на фоне вспышек виден чёрный силуэт. Она на улице, спрыгивает с балкона второго этажа. В саду, окружённая свинцовыми тучами и грозовыми раскатами. Девушка подставляет лицо небу, чтобы через секунду утонуть в бурных потоках воды. Небеса разверзлись беспросветной стеной дождя. Он тёплый, с крупными каплями, звенит подобно погремушкам. А девушка светится в темноте. Сквозь кожу проступают вены, как будто бы наполненные жидким серебром. Любой, кто посмотрит на неё в этот момент, решит, что она призрачное, небесное существо, спустившееся вместе с бурей. Пока её глаза закрыты.

Сзади чувствуется присутствие. Движения воздуха, отличные от дождливого шума, привлекают внимание девушки и она резко оборачивается. Сияние её глаз позволяет видеть в полной темноте, окрашивая реальность в серебристо-серые тона. Она словно сканирует местность, пытаясь найти источник шума.

Это другая девушка. Молодая, с волосами, заплетёнными в косы, в ночнушке. Она стоит на пороге дома и испуганно смотрит на существо в саду. Её глаза широко раскрыты, дыхание прерывисто, она прижимает руку к груди.

Очередной удар молний показывает, что светящееся существо пересекло разделяющее их пространство и оказалось прямо напротив девушки.

— Фрида? — несмело спрашивает она, не веря тому, что видит.

Существо оскалилось и зарычало. Весь неземной облик девушки исказился, обнажая, как у хищных цветов, истинную суть. Под белоснежной маской скрывался зверь. Не стоит его злить.

— Это же я, Бет! — девушка онемела от испуга. — Что с тобой?

Новая вспышка звучит в унисон с женским криком.

***

Пробуждение получилось сумбурным. Я неохотно возвращалась из глубокого тёмного бессознания. Голова пульсировала тяжёлой болью, отчего негромко застонала от боли. Было такое чувство, будто бы проспала целую вечность, и теперь пришла расплата за долгий сон. Однако воздух был свеж, а руки напарывались вместо мягкости простыни, на жёсткие стебли растений, поэтому пришлось открыть глаза и оглядеться. Опять проснулась вне дома. Лунатизм вызвал неприязнь, ведь с каждым разом увеличивался риск, что кто-нибудь обо всём узнает. Сложно чувствовать себя нормально, когда кажется, что кто-то использует твоё тело без твоего ведома. Как будто ты посторонний в собственной коже.