- Наденька, может, перейдём на ты, если вы, конечно, не против? - наконец робко выдавил я из себя столь необходимую в подобных обстоятельствах фразу.

- Я… против?! Что вы…ой…- ты…Федя…, - согласилась она и одарила меня таким взглядом, что я едва полностью не потерял контроль над собой.

«О, Святая Бесконечность, «Федей» назвала она меня…какое, оказывается, это чудесное русское имя; из уст любимой оно приобрело совершенно новый звук и смысл, и отдаленно напоминало моё собственное, истинное – Флудий.

- Может, Наденька, тогда встретимся вечером где-нибудь, погуляем, - неожиданно для себя напирал я, пока мощный дух любви наполнял смелостью мои не самые прочные паруса характера.

- Я право…не знаю, как-то всё быстро и сумбурно, что люди скажут, - ответила она, опуская огромные, черней ночи ресницы на переполненные чёрт знает какой красоты изумрудные глаза.

- Но…но мы ведь свободные люди…и… потом…я …я…- так и не нашёл в себе самой малой толики духа, что бы окончить фразу долгожданным признанием в любви.

- Хорошо, хорошо… - видимо, откликнулись взаимностью в Наденьке мои так и не материализовавшиеся в словах чувства, - жди меня у мостков за пристанью после 11 вечера – раньше мне Машеньку не уложить, только старайся лишний раз не попадаться кому-либо на глаза.

- Да…да …конечно…, - задыхаясь от волнения, будто молодой жеребец перед юной кобылицей кивал я головой и едва не вздувал от нетерпения ноздри, готовый слепо исполнить любое её условие и прихоть ради ещё одной встречи с любимой наедине.

- Ну, вот и кузница, - мы остановились перед воротами и Наденька чуть взволнованным голосом, продолжила, - и всё-таки ты очень странный, правильно папа говорит, что ты словно с другой планеты и… очень милый…- тут она оглянулась по сторонам…и, вы не поверите Мудриус, быстро чмокнув меня в щеку, смеясь, побежала к дому.

В мановение ока я был вознесён на седьмое небо от свалившегося оттуда счастья, и, не шелохнувшись, как забетонированный столб, минут пять стоял и заворожено смотрел Наденьке в след, пока её точенная лучшим «скульптором» природы фигурка не скрылась за углом забора дальнего дома Харловки. В тот благодатный миг я даже пропустил мимо расслабленного сознания очередное «откровение» о своём внеземном происхождении уже их сахарных уст Наденьки. «Похоже, в этой семье дар проницательности действительно наследственный» - утешал я себя впоследствии, не в состоянии объяснить этого с точки зрения здравого смысла и элементарной логики.

Бог весть, сколько бы я ещё простоял, расцветшим от нахлынувшего чувства очарованным пнём, тупо вглядываясь в точку горизонта, где исчезла моя Любовь, если бы ворота кузнецы не заскрипели за спиной и хриплый голос Кузьмича не вернул меня с небес на землю.

- Ба…! Ты уж тут, а я хотел до дому идти – не случилось ли что…

-А? Да…нет… спасибо…всё хорошо, - рассеяно улыбнулся я товарищу, - даже …очень, - тихо добавил я, чувствуя, как меня всего буквально распирает от счастья.

- Гм… странный ты Федь какой-то сегодня, - как блин на масленицу сияешь, словно влюблённый какой, - как всегда в десятку угадал мои чувства мудрый егерь.

- Да что ты, Кузьмич, - уже не удивился я его фантастической проницательности, - просто настроение хорошее…выспался в первый раз по-человечески, а ты, кстати, чего, меня не разбудил-то…вон, сколько времени потерял? - попытался я увести в сторону от пикантной темы разговор.

- Извини, Федь, но после твоего вчерашнего фортеля с яблоком и падением под стол, - у меня как-то духу не хватило тебя с зорькой поднимать, да и Наденька говорит, что, мол, у тебя обыкновенный упадок сил и надо дать выспаться…

- Да уж…что-то я вчера силёнок не рассчитал, - веришь ли, Кузьмич, первый раз со мной такой конфуз, ты уж прости…друг…

- Да ладно… с кем не бывает - дело житейское – и не такое видывали….

- Спасибо, Кузьмич, ты – настоящий человек…

- Всё - проехали…вот только с фокусом твоим загвоздка вышла - сколько живу - ничего подобного не встречал: мы с Петькой всё утро головы ломали, как это ты яблоко без ниточек над столом подвесил - так толком и не додумались…он говорит что эдак не возможно, мол, сила притяжения не даст, а я думаю - может, гипноз какой…расскажешь, а? – уж больно любопытство нас распирает…

Таким образом, дорогой Мудриус, моё беспечное ребячество с яблоком пусть и спровоцированное высоким чувством любви в очередной раз вынудило лгать этим честным и верящим мне на слово людям. Ох…если б вы знали, как это всё меня достало… ну, не мог же я им вот так с бухты-барахты раскрыть основы анти гравитационного закона перемещения масс ибо, во-первых - не поймут, а во-вторых - по инструкции, чёрт бы её задрал, не положено. В общем, пришлось ребятам такую лапшу на уши вешать, от которой мне самому тошно стало, но результат был достигнут – они, раскрыв рот отчаянно пытаясь вникнуть в суть вопроса, так ничего и не поняли. Более того, от напущенного псевдо научного тумана липовый авторитет мой ещё больше раздулся в их доверчивых глазах. Но ведь для нас, профессиональных контактёров, главное ведь результат, а уж каким способом мы его добились – дело десятое… не так ли, шеф? Грустно всё это…осознавать и делать, что-то у меня сердечко закололо…

Можно ещё несколько капель вашей спасительной леивки? Спасибо…вы исключительно чуткий руководитель.

IX

Весь день до позднего вечера, я, вдохновлённый поцелуем и в предвкушении свидания, неистово помогал словом и делом Ломакину довести до ума вертолёт надежды, пытаясь наверстать упущенное утром время. Словно пчёлка вокруг цветка, кружил я над конструкцией, проникая внутрь, проверяя малейшую деталь, искря идеями и усовершенствованиями в таких количествах и такого высокого качества, что аппарат на глазах превращался в нечто большее, чем было изначально запланировано талантливым кузнецом. Даже природный гений Петра едва поспевал за мной, как дитя искренне радуясь созидаемому на его восхищённых глазах техническому чуду. К концу дня я был почти на 100% уверен в том, что характеристики вертолёта позволят с большим запасом справиться с поставленной задачей. Кузьмич же, заразившись нашим энтузиазмом, также не отставал и успешно завершил плетение авоськи для «малютки» раньше намеченного им срока. Наконец, когда Солнце, согласно заведённому природой порядку, начало неохотно прижиматься к горизонту, мы в первый раз за день уставшие, но счастливые тем, что почти сотворили задуманное, закончив работу, вышли одновременно на перекур и заморить изголодавшегося червячка…

- Однако, ребятушки, давненько я так не усердствовал, - густо откашлявшись, блаженно закурил Кузьмич ядрёный самосад, - вон гляньте, аж мозоли на ладонях натёр, пока узлы на авоське затягивал.

- Ерунда, Иван Кузьмич, заживут - тебе не привыкать, лучше глянь на нашего красавца – ни вертолёт вышел, а песня! Фёдор Фомич такого напридумывал, что я так толком и не понял как такое возможно, - перебил, утешая егеря Петя, словно ювелир со всех сторон с восхищением осматривая уникальный бриллиант.

- Да ничего особенного…так кое-какие мысли, институтские наработки, - машинально соврал я, поймав себя на этой прискорбной мысли к которой, увы, начинал привыкать, хотя внешне старался изобразить из себя чуть ли не саму скромность.

- Вот и ладно, стало быть пригодились… лишь бы полетел, окаянный, – сомнительно прищурился Кузьмич на агрегат к которому в связи с ограниченностью пространства кузнецы ещё не были привёрнуты лопасти.

- Полетит! - твёрдо ответил я, - даже не сомневайся, дружище, - как птичка вспорхнет… так ведь Петь? – вопросительно кивнул я Ломакину и поглядел на часы, которые показывали половина десятого вечера.

- А то! – ещё тверже резюмировал тот, окончательно развеяв врождённые сомнения егеря.

- Вам, ребятки, видней… наука штука точная, - философски согласился Кузьмич, по–хозяйски добавив, - ну, а коли так, то и перекусить можно: у меня уже живот как холодильник урчит - жрать троглодит просит, - и достал из-за пазухи узелок со снедью, - угощайтесь.