- Как вы решились на женитьбу с Джиллиам?

- Она очень настаивала. В общем-то она единственная всерьез настаивала на этом. Это любовь, правда ведь? И она была хорошенькая и богатая. Я все думал насколько далеко заведут меня мои ошибки? И вот - результат налицо.

- Джиллиам богата? Вы же говорили, что она работала официанткой.

- Да она просто дурака валяла. Сначала я думал, что мы можем быть счастливы вместе - то есть я, она и ее деньги. Но ничего не вышло. Возникли кое-какие проблемы.

- Опять женщины?

- А то кто же! Это проклятие всей моей жизни - столь сильное влечение к женщине.

- Чисто сексуальное влечение, - уточнил Кромптон.

- Ну конечно! Ведь женщины именно такого влечения и жаждут от мужчин, Элистер. Женщины - это секс в голом виде. Очень немногие мужчины догадываются об этом.

- Думаю, вы ошибаетесь, - сказал Кромптон. - Насколько я могу судить, как раз мужчинам больше нужен секс.

- Это совсем не одно и то же, - возразил Лумис. - Интерес мужчины к сексу - это интерес к собственным ощущениям. И мало кто из мужчин интересуется сексуальной природой женщины. Она их пугает. Вы девственник, Эл, не так ли?

- Мы говорим о вас, а не обо мне. Если я правильно понял, вы живете на содержании у женщин.

- И все мы знаем, как это называется, - сказал Лумис. - Не задирайте нос, Элистер! Мужчины и женщины всегда живут на содержании друг у друга, за исключением разве что таких уродов, как вы.

- Да вы просто паразит и вымогатель! - сказал Кромптон.

- А это уж совсем несправедливо, - возмутился Лумис. - Ведь и богатые тоже чего-то хотят. Их нужды отличаются от нужд бедняков, но они не менее настоятельны. Бедных правительство обеспечивает едой, кровом, медицинским обслуживанием. А что оно делает для богатых?

У Кромптона вырвался короткий, резкий смешок.

- Если кому-то так тяжело бремя богатства, почему бы ему не сбросить его со своих плеч?

- Но кто же способен на такое? Бедным некуда деться от своей нищеты, богатые обременены богатством. Такова жизнь, ее не переделаешь. Богатые нуждаются в сочувствии, и я им сочувствую от всей души. Они хотят, чтобы возле них были люди, умеющие наслаждаться и ценить роскошь и при этом учить их наслаждению. Я выполняю эту функцию, Элистер, совершенствуя их способность к наслаждению тем, чем одарила их судьба. А богатые женщины, Элистер! У них тоже есть свои потребности. Они породисты, нервозны, подозрительны и легко поддаются внушению. Им нужны изысканность и утонченность, внимание мужчины с высоким полетом фантазии и исключительной чувственностью. В нашем никчемном мире редко встретишь такого мужчину. А мне посчастливилось - у меня на это талант.

Кромптон с ужасом смотрел на него. Ему трудно было поверить, что этот самодовольный растленный альфонс - часть его самого, а в будущем - и часть его души. Он был бы рад отделаться от Лумиса со всем его отвратительным сексуальным бизнесом. Но это было невозможно: непостижимая судьба обрекла всех мужчин, даже лучших из них, обладающих чистыми помыслами и ясным умом, на борьбу со своими низкими инстинктами, заставив их постоянно подавлять в себе (лучше всего - методом сублимации!) позорную мужскую потребность иметь много женщин, много развлечений и много денег за просто так.

Как это ни досадно, а Лумис ему необходим. Может, все еще обойдется. Кромптон не сомневался в своей способности обуздать это импульсивное, непредсказуемое, изменчивое существо, он даже надеялся превратить его вредные охотничьи инстинкты в страстную любовь к архитектуре, садоводству или чему-нибудь в том же духе.

- В общем-то, мне нет до этого никакого дела, - сказал Кромптон. - Как вам известно, я представляю собой подлинную личность Кромптона в его подлинном теле. И я прибыл на Эйю для реинтеграции.

- Я так и понял, - согласился Лумис.

- Полагаю, вам понадобится какое-то время, чтобы уладить дела?

- Мои дела всегда в полном передке. - ответил Лумис. - Я ведь близок только с теми, с кем мне хорошо.

- Я имею в виду деловые отношения, такие, например, как неотложные долги, урегулирование вопросов собственности и тому подобное.

- Я, как правило, этими вопросами не занимаюсь, - сказал Лумис. - Я считаю так: всю кучу неприятностей, которая останется после меня, пусть разгребают те, кому есть до этого дело. Надеюсь, вы меня понимаете?

- Как вам будет угодно. Тогда приступим?

- Прошу прощения?

- К слиянию!

- Ах да, - сказал Лумис. - Но вот как раз в этом я сомневаюсь. - Он помолчал минуту, раздумывая. - Я размышлял над этим, Эл, и, знаете ли, мне совсем не хочется сливаться с вами. Тут нет никакой личной неприязни - просто я так чувствую.

- Вы отказываетесь от слияния со мной? - недоверчиво переспросил Кромптон.

- Совершенно верно, - ответил Лумис. - Мне чертовски жаль, я знаю, какой гигантский путь вы проделали, и все зря; но вы могли сначала написать, спросить меня... Во всяком случае, прошу прощения, но так уж все складывается.

- Вы, видимо, не понимаете, что вы недоукомплектованный, недоделанный экземпляр, карикатура на полноценного человека? - разозлился Кромптон. - Разве вы не видите, что выбраться из той помойки, в которую вы превратили свою жизнь, и обрести ясную, божественную атмосферу высшего существования вы можете только путем слияния со мной?

- Вижу, - со вздохом сказал Лумис. - И у меня иногда возникает желание найти что-нибудь чистое, святое, не тронутое рукой человека.

- Но тогда...

- Честно говоря, я недолго предаюсь подобным мечтаниям. Мне и так неплохо. Особенно сейчас, когда Джиллиам порвала со мной и я могу все начать по новой. В моей жизни осталось еще достаточно много удовольствий, чтобы пожертвовать ими ради переселения в вашу голову, Эл, - только не поймите меня превратно.

- Но ваше теперешнее счастье временно, вы же понимаете. Оно скоро пройдет, как проходят все эфемерные состояния, и вы снова погрузитесь в страдания, которые преследуют вас всю жизнь.

- Да нет, не так уж все страшно, - сказал Лумис. - Меня не пугает даже такая жизнь, какая была у меня раньше.

- Тогда учтите вот что, - сказал Кромптон, - ваша личность находится в дюрьеровом теле, а срок его существования - сорок лет. Вам сейчас тридцать, и остается вам не более десяти лет.

- Хм, - сказал Лумис.

- И через десять лет вы умрете.

- Понятно, - сказал Лумис и задумчиво закурил самокрутку с красным пятнышком возле фильтра.

- Ничего плохого в реинтеграции нет, - убеждал его Кромптон, стараясь говорить как можно более дружелюбно. - Мы все - и я, и вы, и третий, до которого нам еще предстоит добраться, - мы постараемся. Мы разрешим все наши конфликты путем разумного, дружеского согласия, и все будет хорошо. Что вы на это скажете?

Лумис рассеянно мял сигарету в руке. Наконец он вздохнул и сказал:

- Нет.

- Но ваша жизнь...

- Я просто не способен на то, что вы мне предлагаете, - сказал Лумис. Меня вполне устраивает ловить рыбку в мутной воде и плыть по течению. А десять лет - не такой уж маленький срок, за это время все может измениться.

- Ничего не изменится, - возразил Кромптон. - Через десять лет вы умрете. Просто умрете.

- Ну, кто знает...

- Умрете!

- И долго еще вы будете повторять это? - спросил Лумис.

- Но это правда. Вы непременно умрете.

- Да, непременно... - сказал Лумис. Он курил и думал. Потом вдруг лицо его просветлело. - Кажется, нам действительно необходимо слияние!

- Ну наконец-то!

- Через каких-нибудь девять лет.

- Да вы что! - возмутился Кромптон. - Значит, по-вашему, я девять лет буду околачиваться на этой потешной планете в ожидании вашего решения?

- А что вам еще остается? - резонно заметил Лумис. - Ну же, старина, не будем ссориться. Я не раз на собственном опыте убеждался, что в конце концов все устраивается само собой, если не обращать ни на что внимания и продолжать заниматься своим делом. Пойдемте со мной, Элистер, я хочу узнать ваше мнение кое о чем.