– Эй, в чем дело? – крикнул Кармоди.

– Итак, – изрекла мрачная личность, – опять преступник сам бежит на плаху. Смотри на меня, Кармоди! Я твой палач. Ты заплатишь сейчас за свои преступления против человечества и грехи против себя самого. И позволь добавить, что это лишь предварительное наказание, которое не будет зачтено при вынесении окончательного приговора.

Палач вытащил из рукава нож. Кармоди проглотил комок, застрявший в горле, и снова обрел членораздельную речь.

– Стойте! – закричал он. – Я здесь не для казни.

– Знаю, знаю! – успокаивающе сказал палач, глядя вдоль лезвия на яремную вену Кармоди. – Что еще ты скажешь?

– Но это правда, – выкрикнул Кармоди. – Я думал, что получу Приз.

– Что? – переспросил палач.

– Приз, будьте вы прокляты, Приз! Спросите Посланца. Он привел меня получать Приз.

Палач пристально поглядел на него и отвернулся с видом невинной овечки. Он щелкнул выключателем на приборной доске. Стальные ленты превратились в серпантин, черное одеяние палача – в белый костюм клерка. Нож стал авторучкой. На месте шрама появился жировичок.

– Все в порядке, – сказал без тени сожаления бывший палач. – Я же предупреждал их, что не следует объединять Департамент Мелких Преступлений и Бюро Лотерей. Но нет, меня не слушают. Им на руку, если бы я убил вас. Вот смеху-то было бы, правда?

– Мне было бы не до смеху, – сказал Кармоди, дрожа.

– Ладно, нет смысла плакать из-за непролитой крови, – сказал Клерк. – Если бы мы принимали во внимание все обстоятельства, то вскоре исчерпали бы обстоятельства, необходимые, чтобы все принимать во внимание... Да, о чем это я? Впрочем, неважно. Предложение правильно, даже если слова не верны. Ваш Приз где-то здесь.

Он нажал кнопку на своем пульте. В комнате тут же материализовалась массивная конторка, которая на миг повисла в воздухе на высоте двух футов от пола, а затем с грохотом упала. Клерк начал открывать ящики, вытаскивая бумаги, сандвичи, листики копирки, регистрационные карточки и огрызки карандашей.

– Приз должен быть где-то здесь, – сказал он с оттенком отчаяния. Нажал на другую кнопку. Конторка исчезла вместе с пультом.

– Проклятье, нервы ни к черту! – воскликнул Клерк. Он сунул руку в воздух, что-то там нашел и нажал. Очевидно, это была не та кнопка, поскольку на сей раз с предсмертным стоном исчез сам Клерк. Кармоди остался в одиночестве.

Он ожидал, беззвучно напевая про себя. Клерк возник снова; выглядел он не хуже, чем до своего неудачного эксперимента, если не считать синяка на лбу и некоторой грусти в глазах. Под мышкой он держал небольшой пакет в яркой обертке.

– Прошу прощения за задержку, – сказал он. – Ничего не получается сразу и как следует.

– Вам пришлось обежать всю Галактику? – пошутил Кармоди, намекая на общеизвестную сказку.

– Почему вы вообразили, что мы бегаем? – нахмурился Клерк. – Мы только вручаем.

– Знаю, – сказал Кармоди. – Но я полагал, что здесь, в Галактическом Центре...

– Вы, провинциалы, все одинаковы, – устало сказал Клерк. – Вы переполнены беспочвенными мечтами о порядке и совершенстве, которые не что иное, как идеализированные проекции вашей собственной неполноценности. Пора бы вам знать, что жизнь – это большая помойка и что всякий порядок имеет тенденцию нарушаться, а не наоборот; чем выше разум, тем больше сложностей он подмечает. Может, вы слыхали о теореме Холджи: порядок есть самая примитивная и произвольная группировка объектов в хаосе Вселенной. И если разум и сила существа приближаются к максимуму, то его коэффициент контроля (выражаемый через произведение разума и силы и обозначаемый символом Инь) стремится к нулю, поскольку число объектов, подлежащих осмыслению и контролю, увеличивается в геометрической прогрессии, катастрофически опережая Понимание, растущее всего лишь в арифметической прогрессии.

– Я никогда не думал об этом, – вежливо сказал Кармоди. Но ему уже начала надоедать бойкость гражданских служащих Галактического Центра. На все у них был ответ, а по существу они просто не работали как следует, сваливая свои промахи на космические законы.

– Ну да, все это верно, – продолжал Клерк. – Ваша точка зрения (я позволил себе прочесть ваши мысли) хорошо обоснована. Как и все другие организмы, мы используем разум, чтобы выявлять несоответствия. Но дело в том, что вещи всегда оказываются чуточку сложнее наших представлений о них. Справедливо и то, что мы не стремимся охватить их во всей полноте – делаем свое дело машинально и невнимательно, а иной раз даже ошибаемся. Важные документы лежат не на месте, машины барахлят, целые планетные системы выпадают из поля зрения. Но это легко объяснимо: как и всякие существа, наделенные свободой воли, мы подвержены влиянию эмоций. А что вы хотите? Кто-то же должен контролировать Галактику, иначе все полетит к чертям. Ведь галактики – это зеркальные отражения их обитателей: пока все и вся не способны управлять самими собой, необходим определенный внешний контроль. И кто же сделает это, если не мы?

– Разве вы не можете для этого построить машины? – спросил Кармоди.

– Машины! – презрительно воскликнул Клерк. – У нас их хватает, причем довольно сложных. Но даже лучшие из них похожи на ученых идиотов. Они хороши лишь для утомительно прямолинейных задач, вроде сооружения звезд или разрушения планет. Но поручите им что-нибудь трудное, например, утешать вдову, и они просто разлетятся на куски от натуги. Поверите ли, крупнейший компьютер нашего сектора, который запросто обустроит целую планету, не способен поджарить яичницу или сочинить мелодию, а в этике он разбирается хуже новорожденного волчонка. И вы хотите, чтобы такая штука командовала вашей жизнью?

– Конечно, нет, – сказал Кармоди. – Но неужели никто не смог построить машину, умеющую рассуждать и творить?

– Кто-то смог. – Клерк пожал плечами. – Но она была сконструирована так, чтобы учиться на собственном опыте, а это означает, что на пути к истине она обязательно совершает ошибки. Ее выпускают в различных вариантах, отличающихся формой и размерами. Очевидные недостатки этой модели, как оказалось, являются продолжением ее достоинств. Пока никому не удалось усовершенствовать базовую конструкцию, хотя пытались многие. Это оригинальное устройство называется «разумной жизнью».

Клерк улыбнулся самодовольной улыбкой творца афоризма. Кармоди захотелось щелкнуть его по курносому носику, вздернутому, как у мопса. Но он сдержался.

– Если вы закончили лекцию, – сказал он, – я хотел бы получить Приз.

– Как вам угодно, – сказал Клерк. – Если, конечно, вы уверены, что хотите получить его.

– А есть какие-нибудь причины, чтобы не хотеть?

– Конкретной причины нет, – ответил Клерк. – Есть только общее правило: если у вас появляется какая-то новинка, это всегда чревато последствиями.

– Я попытаю счастья, – улыбнулся Кармоди. – Пусть будет Приз.

– Ну хорошо, – сказал Клерк. Он вытащил из маленького заднего кармана большой блокнот и сотворил карандаш. – Итак, сначала мы должны заполнить карточку. Ваше имя Кар-Мо-Ди, вы с планеты 73С, системы ВВ454С252 Левого Квадранта Местной Галактической системы из LK по CD, и вы выбраны по жребию примерно из двух биллионов претендентов. Правильно?

– Вам это лучше известно, – сказал Кармоди.

– Так... минуточку... – пробормотал Клерк, быстро листая страницы. – Я пропущу описание, поскольку вы берете Приз на свой страх и риск.

– Конечно, пропускайте, – согласился Кармоди.

– И затем есть еще раздел об Определении Съедобности, параграф о Взаимном Несоответствии Понятий между вами и Бюро Лотерей Галактического Центра, параграф о Безответственной Этике и, конечно, Определитель Предельных Сроков Наследования. Но все это стандартные правила; полагаю, вас они не смущают?

– Конечно, с какой стати? – сказал Кармоди, чувствуя, что голова у него идет кругом. Ему не терпелось посмотреть, как выглядит Приз Галактического Центра. И он страшно хотел, чтобы закончилась волокита.