– Кто здесь охотник?

– Я, – сказала Кэролайн и, не поднимая головы, протянула свое удостоверение.

– А жертва?

– Я, – ответил Поллетти, также протягивая свое удостоверение.

– Значит, эта мертвая женщина не имеет отношения к Охоте?

– Не имеет, – подтвердил Поллетти.

– В таком случае почему вы убили ее?

– Я? Я никого не убивал, – возразил Поллетти. Он наклонился и поднял револьвер. – Смотрите! – Он показал полицейскому небольшое отверстие под курком.

– Ну и что?

– Это отверстие и есть настоящее дуло револьвера, – объяснил Поллетти. – Револьвер стреляет не вперед, а назад, понимаете? Это мое изобретение. Я сам сконструировал эту штуку.

Кэролайн вскочила. Ее глаза метали молнии.

– Ах ты скотина! – воскликнула она. – Ты подстроил, чтобы я забрала револьвер из твоего пиджака! Ты подбросил его мне, чтобы я убила себя!

– Только в том случае, если бы ты попыталась убить меня, – напомнил Поллетти.

– Болтун! – выкрикнула Кэролайн. – Да разве я могу верить тому, что ты говорил мне?

– Давай обсудим это позже, – предложил Поллетти. – Милая, все это легко объяснить…

– Сначала вы объясните все мне, – прервал его полицейский, – а потом будете оскорблять эту молодую леди. – Он галантно улыбнулся Кэролайн, взглянувшей на него с раздражением. – Но сначала я сообщу о происшедшем в участок. – Он отстегнул от пояса портативную рацию. – А потом выслушаю ваши объяснения.

Но ему так и не удалось осуществить свои намерения, поскольку началось светопреставление, и полицейскому пришлось приложить все усилия, чтобы сохранить хотя бы видимость порядка.

Первыми в Колизей прорвались туристы, сломив сопротивление охраны. Они были настроены решительно и во что бы то ни стало желали увидеть, что происходит, и сделать снимки на память. Следом откуда ни возьмись появились несколько десятков адвокатов и сразу стали угрожать судебным преследованием Поллетти, Кэролайн, компании "Телеплекс Ампуорк", Мартину. Чету, танцовщицам ансамбля "Рой Белл", Коулу, римской полиции и всем остальным участникам события. Наконец прибыли шесть представителей "Хант Интернэшнл" – компании, организующей Охоту. Они потребовали немедленного ареста Кэролайн и Поллетти, обвиняя их в незаконном отказе от убийства.

– Ну хорошо, хорошо, – бормотал полицейский, окончательно сбитый с толку. – Сначала самое важное. Я арестую так называемого охотника и так называемую жертву. Где они?

– Они были здесь всего пару секунд назад, – произнес Коул. – А вы знаете, я действительно потерял сознание.

– Но где они сейчас? – спросил полицейский. – Почему никто не следил за ними? Быстро перекрыть все выходы! Они не могли далеко уйти!

– А почему они не могли далеко уйти? – поинтересовался Коул.

– Не путайте меня! – рявкнул полицейский. – Скоро выясним, далеко ли они убежали.

И скоро – но не очень скоро – он это выяснил.

Управляемый умелыми руками Кэролайн, маленький вертолет, до этого незаметно стоявший в углу огромной арены Колизея, рядом с аркой Траяна, летел высоко над Римом. Желто-серый овал Колизея остался позади. Узкие извилистые улицы Вечного города уступили место пригородам, затем внизу показались деревни. Наконец и они остались позади.

– Ты великолепна! – заявил Поллетти. – Скажи, ты задумала все это с самого начала, верно?

– Разумеется, – ответила Кэролайн. – Это показалось мне разумной предосторожностью на случай, если ты действительно говорил правду.

– Милая, ты не представляешь, как я тобой восхищен! – воскликнул Поллетти. – Ты спасла нас обоих от смерти и суда, и теперь мы летим в великолепном воздушном пространстве к девственной природе, где нет электрических бритв и холодильников…

Он посмотрел вниз и увидел, что вертолет начинает снижаться над унылой, пустынной местностью.

– Скажи, мое сокровище, нас еще что-то ожидает? – спросил Поллетти.

Кэролайн весело кивнула и умело посадила вертолет на полянку у подножия горы.

– Главным образом вот это. – Она обняла Поллетти и поцеловала его с энтузиазмом и страстью, которыми отличались многие ее поступки.

– М-м-м, – пробормотал Поллетти. Внезапно он поднял голову и прислушался. – Странно…

– Что странно? – спросила Кэролайн.

– Должно быть, послышалось… Как будто звон церковных колоколов. Кэролайн отвела взгляд в сторону с забавным намеком на кокетство, характерным даже для самых простых ее жестов. – Да, звон колоколов! – воскликнул Поллетти. – Вот, снова!

– Пошли посмотрим, – предложила Кэролайн.

Они выбрались из вертолета и, держась за руки, обогнули выступающую скалу. Ярдах в двадцати под нависающим гранитным утесом стояла маленькая церковка. В дверях церкви виднелась черная фигура священника. Он улыбнулся и приветливо махнул рукой.

– Как интересно! – Кэролайн потянула Поллетти за руку.

– Очаровательно, потрясающе, необычно, – отозвался Поллетти. В его голосе было меньше энтузиазма, чем раньше. – Да, интересно, – добавил он более уверенным тоном, – но вряд ли заслуживает доверия.

– Пошли-пошли, – сказала Кэролайн. Они вошли в церковь и приблизились к алтарю. Девушка встала перед священником на колени, после недолгого колебания Поллетти последовал ее примеру. Откуда-то послышалась органная музыка. Священник просиял и начал церемонию.

– Согласна ли ты, Кэролайн, взять этого мужчину, Марчелло, себе в мужья?

– Да, – пылко ответила Кэролайн.

– А ты, Марчелло, согласен взять эту женщину, Кэролайн, себе в жены?

– Нет, – убежденно отозвался Поллетти. Священник опустил Библию. Поллетти увидел, что он заложил нужную страницу дулом автоматического "кольта" сорок пятого калибра.

– Согласен ли ты, Марчелло, взять эту женщину, Кэролайн, себе в жены? – повторил святой отец.

– Да… пожалуй, – ответил Поллетти. – Я хотел лишь подождать несколько дней, чтобы на церемонии могли присутствовать мои родители, – Мы еще раз устроим венчание для твоих родителей, – заявила Кэролайн.

– Ego conjugo vos in matrimonio… [Соединяю вас в браке… (лат.)] – начал священник.

Кэролайн быстро подала Поллетти кольцо, и они обменялись кольцами в классической старинной церемонии, которая всегда казалась Поллетти такой трогательной.

За стеной стонал и жаловался ветер пустыни; Поллетти молчал и улыбался.

Уже потом Томас Блейн, размышляя о своей смерти, жалел, что она не была более эффектной. Почему он не погиб под сокрушительным натиском тайфуна, или в схватке с тигром, или карабкаясь по отвесному горному склону, овеваемому ледяными ветрами? Почему на его долю выпала такая пресная, банальная, бесславная смерть?

И тут же он понял, что любая необычная, любая неординарная смерть не соответствовала бы его характеру. Нет никаких сомнений в том, что ему было суждено умереть быстрой, заурядной, кровавой и безболезненной смертью – в точности так, как это и произошло. Должно быть, его конец был сформирован и предопределен всей предшествующей жизнью – смутные детские ощущения стали более ясными в молодости и превратились в абсолютную уверенность к тридцати двум годам.

И все-таки какой бы банальной ни была смерть, она остается самым интересным событием в жизни человека. Блейн думал об этом со страстным любопытством. Ему так хотелось побольше узнать о тех минутах, о тех последних драгоценных секундах, когда смерть поджидала его на темном шоссе в Нью-Джерси. А не упустил ли он какой-то знак, предзнаменование? Что сделал – или не сделал? О чем думал?

Эти последние секунды были так важны для него. Как же все-таки он погиб?

…Блейн ехал по прямому пустынному шоссе, свет фар высвечивал перед ним белый коридор, а темнота все отступала и отступала. Стрелка спидометра указывала семьдесят пять миль в час. Странно. Ему казалось, что скорость не превышает сорока. Где-то очень далеко мелькнул свет фар встречного автомобиля, первого за несколько часов…