«Это переходит все границы приличия», — подумала Зоя уже с досадой.

На самом деле положение было до вольно странное: сидеть в пустой комнате в незнакомой даче бог знает сколько времени, не зная даже, не забыли ли про тебя.

«А который сейчас час?» подумала Зоя и хотела взглянуть на свои золотые часики.

Но, прежде чем она успела бросить взгляд на крошечный циферблат, размеренный голос услужливо произнес:

— Одиннадцать часов двадцать восемь минут!

И тут же умолк. Это был уже третий голос — равнодушный голос диктора, отвечающего на «который час?», когда наберешь соответствующий номер телефона.

Шкаф оказался не только хранилищем книг, но и громкоговорящими часами.

Но как же он угадал, что подумала Зоя?

«Неужели он читает мысли?» поразилась девушка.

Кто был этот «он», Зоя затруднилась бы сказать. Ведь не шкаф же мог угадать ее мысль и не секретарь, который отсутствует в комнате и не инженер, которого вообще нет на даче. Но кто же? Или это случайное совпадение?

ПРОШЛА еще минута, и шкаф своим деловым тоном знающего дело секретаря произнес

— Андрей Николаевич! Вам нужно в одиннадцать тридцать позвонить в Академию наук.

Это было уже совсем странно: Андреем Николаевичем звали Боброва.

Значит, инженер приехал на дачу? Секретарь, во всяком случае, считает, что он находится у себя в кабинете.

Но никто не входил в дачу, ни одна дверь не стукнула; садик, хорошо видный в окно с того места, где сидела Зоя, был пустынен, калитка и ворота наглухо заперты.

Может быть, инженер, как некий бесплотный дух, уже присутствовал в комнате, в которой находилась Зоя?

Она невольно оглянулась. Солнечные лучи падали на письменный стол. Ничего не шевелилось: ни одна бумажка на столе, ни одна ворсинка ковра, покрывавшего три четверти пола, ни одна складка портьеры, не делалось ничего такого, что показывается в кинофильмах, когда изображают человека—невидимку.

Между тем шкаф вновь обрел дар речи:

— В час дня совещание относительно Быстринской электростанции. Вам нужно выезжать через двадцать минут.

Это относилось явно к инженеру. Зазвонил телефон на столе. Зоя помедлила, ожидая, что трубка сейчас сама взовьется в воздух и приложится к невидимому уху, но ничего подобного не произошло, и Зоя решила ответить на звонок. Все—таки это была какая—то связь с внешним миром, еще кто—то, кроме нее, в комнате — если не живой человек, то его голос. Одиночество начинало ее пугать.

— Андрея Николаевича! — потребовал голос в трубке.

Прежде чем Зоя успела сообразить, что сказать, другой голос, голос секретаря Боброва, ответил неведомому абоненту:

— Андрея Николаевича нет на даче!

Голос, произнесший эту фразу, прозвучал прямо в трубке. Шкаф молчал.

Послышался щелчок — спрашивавший, видимо, положил трубку.

Зоя медленно опустила трубку на рычаг и продолжала стоять у стола, ошеломленная.

Поразительная догадка осенила ее голову.

Она — одна на даче… Не только нет инженера, запропастившегося неведомо где, но не существует в природе никакого секретаря. Это просто автомат — вежливые слова, записанные на пленку и повторяемые механизмом. Этот автоматический секретарь, спрятанный где—нибудь в стене за шкафом, дает справки, занимает разговором посетителей и отвечает на телефонные звонки.

Зоя решила проверить свое предположение. В конце концов она достаточно долго находилась одна в пустом кабинете и вправе предпринять какие—то действия. Упрямо тряхнув головой, Зоя вышла из кабинета.

Путешествие по даче напомнило ей давно забытое: она почувствовала себя маленькой девочкой. Все двери послушно распахивались перед ней и так же почтительно, не скрипнув, закрывались, когда она проходила мимо. Это походило на сон, на старую сказку, слышанную в детстве. Зоя обошла всю дачу и убедилась, что, кроме нее, там не было ни души. Хоть бы залаяла собака или спрыгнула с дивана разбуженная кошка! Заколдованная дача! В то же время Зоя не могла отделаться от смущения, что на даче еще кто—то есть — кто—то невидимый, следящий за каждым ее шагом.

Эти тщательно упрятанные в стены механизмы, раскрывающие перед ней двери, зажигающие свет во всех темных углах, едва она к ним приближалась, эти невидимые слуги, молча и непрерывно угадывающие ее желания, создавали впечатление присутствия одушевленных существ.

«Однако, — подумала Зоя, остановившись перед буфетом, створки которого немедленно раскрылись, как только она протянула руку (ей захотелось дотронуться до изящной резьбы), — при такой предупредительности со стороны всей здешней мебели обворовать дачу ничего не стоит. Вору полное раздолье. Разве только этот буфет закричит „караул“, если из него взять что—нибудь!.»

Она протянула для пробы руку к сухарнице. Но буфет не стал поднимать из—за этого шума. Наоборот, полка, на которой стояла сухарница, чуть выдвинулась, чтобы удобнее было брать с нее вещи.

— Потрясающе, — прошептала Зоя. — Я, кажется, скоро начну разговаривать с этими вещами. Они услужливы до невозможности — Слышите вы, — крикнула она, обратившись к буфету, — вы бесподобны! И вообще все здесь замечательно, но, извините меня, и страшно легкомысленно… Да, да, уважаемый Андрей Николаевич Бобров, вы, сочинивший все эти забавные штуки, большой ребенок. Вы играете в эти игрушки. И они забавляют вас, как моего братишку.

Толю увлек маленький, по «всамделишный» комбайн. В каждом мужчине, должно быть, сидит мальчишка, которому до седых волос будут нравиться разные фокусы—покусы, в которые заложена техника…

Гудок автомобиля прервал ее речь. Выглянув в окно, Зоя увидела, что к воротам подъезжает низенький лимузин зеленого цвета. Она выбежала на веранду.

— Наконец—то — сказала она, вздохнув с облегчением, — изволил пожаловать Но кому он дал сигнал? Ведь в даче никого нет! Мне! Спасибо за предупреждение. Что он мог в самом деле подумать, увидя меня, хозяйничающую на даче? Или у него есть все—таки сторож, человек, живущий не в самой даче, а где—нибудь рядом в сторожке? А я—то думала, что я здесь одна.

Но в ответ на гулок автомобиля никто не вышел. Ворота раскрылись, и зеленая машина, не останавливаясь, въехала в них и, сделав разворот, подкатила к крыльцу.

«Интересно, какой он из себя, — подумала Зоя. — Сейчас он выйдет…»

Прошла минута. Машина стояла на месте. Из нее никто не появлялся.

Зоя, недоумевая, смотрела на низкий лимузин. Затем медленно спустилась по ступенькам и приблизилась к машине.

«Если гора не идет к Магомету, — пожала она плечами, — придется идти к горе. Он ухитрился замешкаться даже в машине».

Но по мере того как Зоя подходила к зеленому лимузину, брови ее поднимались все выше. Она обошла вокруг машины, заглядывая сквозь окошки внутрь.

В машине никого не было. На переднем сиденье лежали перчатки с кожаными манжетами — обычные шоферские краги. На заднем — портфель и шляпа.

Лимузин, как будто это не он сейчас шурша по песку подкатил к даче, стоял как мертвый.

Сама? Да, машина подъехала сама… Зоя поднесла руку ко лбу. Она вспомнила, что инженер должен был ехать на электростанцию. Может быть, машина подана для него? Если инженера слушаются все вещи, почему бы и автомобилю не явиться за ним в положенный час?

Значит, инженер все—таки на даче! Но Зое только что весьма обстоятельным образом убедилась, что она единственный ее обитатель.

ПРОШЛО пять или десять минут.

Машина стояла у крыльца дачи. Ни из автомобиля, ни из дачи никто не показывался.

Зоя терялась в догадках.

Мысль о том, что машина была прислана специально за ней, сейчас же отпала. Уж, конечно, если бы инженер, почему—либо не сумевший явиться сам, вздумал совершить по отношению к ней такую галантность, дверца автомобиля сама бы открылась и голос аппарата, спрятанного где—нибудь за обшивкой, пригласил бы ее занять место… Кроме того, портфель и мужская шляпа на заднем сиденье были необъяснимы.