«Осветители, — догадалась Зоя. — Значит, была киносъемка».

В конструкторском бюро отца не было.

— Он в третьем цехе, — сказал старик в синем халате, стоявший у огромного шкафа с чертежами. — Идите прямо туда. Третий — сегодня именинник. Прямо, потом направо. Большой серый корпус.

Все корпуса, которые увидела Зоя, выйдя во двор, были большие и светло—серые. Зоя отсчитала два корпуса и свернула к третьему.

У входа в третий цех старушка в белом фартуке с пылесосом в руках ворчала, подбирая своей машинкой какой—то сор:

— Намусорили тут… В цех пустить нельзя. Не понимают: завод ведь…

В цехе было прохладно, светло и пусто. Стоял шум, но не резкий, пронзительный, а смягченный, какой—то деловой. Станки работали бесшумно; все их вращающиеся и движущиеся части двигались как во сне. Звук издавал только металл, который обрабатывали. Его поливали эмульсией, жемчужно—белыми струями, как душем, но он ворчал, всхлипывал, изредка тихо стонал.

Зоя обходила ряды движущихся станков и не видела людей. Все уже разошлись. Не было никого, кто объяснил бы Зое смысл этого чуда современной техники.

Огромный цех был абсолютно пуст.

Зоя оглядывалась по сторонам. Она увидела, как из отверстия в углу выскакивали какие—то куски металла. Они появлялись через строго определенные промежутки времени, как кукушка в старинных часах, что висели на стене у них в доме. Но кукушка, сказав «Ку—ку», опять исчезала в круглом окошечке, чтобы через секунду выглянуть вновь, а куски металла соскакивали на стоявший рядом станок.

Зоя подошла поближе. Станок брал кусок металла железной рукой и клал на стол. Приближалась головка с полудюжиной вращающихся сверл. Раз — и кусок с шестью просверленными отверстиями передавался на соседний станок, а на столе первого лежал уже новый кусок, ожидающий своей участи.

На соседнем станке в куске металла проделывались какие—то желобки, после чего он немедленно передавался дальше, где с него что—то срезалось; в просверленных отверстиях появлялась нарезка, какие—то поверхности шлифовались и приобретали глянец.

Зоя шла за куском металла, который на ее глазах из заготовки превращался в готовую деталь. Готовая деталь ускользнула в отверстие в стене цеха.

Этих отверстий, как заметила Зоя, было много. Детали разного вида спешили каждая в свое отверстие и исчезали из виду. Это походило на фокус. Но фокус показывался в обстановке напряженной производственной работы. Деловито трудились станки, не теряя ни секунды драгоценного рабочего времени.

Мелькали шестерни и железные куски; прыгали со станка на станок детали, как мячи… у Зои зарябило в глазах. Она прислонилась к чему—то и опустила на минуту веки. По изменившемуся шуму поняла: что—то произошло. Нарушился нормальный ритм работы.

Открыв глаза, Зоя увидела, что станок, на который она облокотилась, остановился. За ним немедленно стал соседний станок, подававший полузаготовки, за тем — следующий и так далее, пока целая линия станков не выключилась из работы.

Вокруг шла работа, детали соскальзывали со станков, исчезали в стене, но одно отверстие оставалось пустым: детали сюда не подавались.

Зоя собиралась с мыслями, чтобы понять, что же случилось, как вдруг услышала громкий голос с ноткой раздражения:

— Отойдите же от станка… Неужели вы не видите?

Она сделала шаг в сторону. Немедленно станок, от которого она отодвинулась, передал обработанную деталь следующему станку, тот пробил овальное отверстие и сунул деталь дальше — все заработало, завертелось.

— Хорошо, — одобрительно сказал голос. — Только будьте в другой раз осторожны. Станок мог повредить вам пальцы. Разве можно класть руку на стол, где обрабатывается деталь?

Поразительно деликатный станок!

Он остановился, чтобы не нанести повреждения Зое.

Она готова была извиниться. Но голос пропал. Снова Зоя осталась одна среди неутомимо работающих станков.

Ей стало почти страшно.

— Послушайте, — закричала Зоя, обращаясь в пустоту. — Я хочу с вами поговорить.

— Хорошо, — раздался под сводами цеха могучий голос. — Я сейчас приду.

Это было похоже на разговор с божеством, которое согласилось снизойти к человеку.

Но божество оказалось человеком средних лет и среднего роста, одетым довольно скромно. Поздоровавшись со старушкой, которая все еще возилась с пылесосом у входа, и перекинувшись с ней шуткой, человек вошел и хозяйским взглядом окинул работавшие станки.

Зоя объяснила ему, кто она и кого она ищет.

— Отца вашего хорошо знаю, — сказал он. — Значит, вы по печати пошли? Ну что ж, тоже хорошая специальность… Боброва не было сегодня на заводе, это во—первых. Ну, а потом, это не третий цех, а второй — это во—вторых. Хотите посмотреть третий цех, который пустили сегодня, — пойдемте со мной. С удовольствием покажу… Я вроде начальник над всеми тремя цехами сразу.

Третий цех, куда Зою привел ее спутник, представлял собой такой же огромный и светлый корпус, как и второй. Но станки в нем — это Зоя заметила сразу, как только вошла — были какие—то особенные: маленькие и не похожие на обычные. Шума металла в цехе совсем не было: слышался только слабый шорох, как от падающих капель дождя.

— Что здесь делают? — спросила она, оглядывая детали, которые плыли по воздуху между станками.

— Обрабатывается металл, — пояснил начальник трех пехов. — Только без инструментов. Электричеством. Электричество проделывает отверстия, снимает тончайший слой, проделывает десятки очень тонких операций. Мы можем, например, снять с этой штуки слой металла толщиной в один атом или проделать отверстие с точностью до тысячной доли миллиметра. В этом цехе изготовляются самые тонкие детали современных сельскохозяйственных машин: часы, которыми снабжается каждый комбайн, автомат, подсчитывающий число зерен, проходящих через машину, и определяющий средний вес собираемого зерна, и так далее.

— Поразительно! — прошептала Зоя. — И все это делается без всяких инструментов?

— Поразительно не это, — рассмеялся ее провожатый. — Советская промышленность давно освоила электрообработку металлов. Собственно, она и рождена—то советской техникой. Но поразительно, что этот тонкий процесс удалось полностью автоматизировать, причем не на одном станке, что тоже уже давно сделано, а в масштабе целого цеха. Вот это достижение Института автоматики и телемеханики, где работает Бобров, которого вы спрашивали! Их там целая группа. Вернее, несколько групп энтузиастов автоматики. Бобров возглавляет одну из них, надо сказать — самую инициативную…

Зоя прошла по цеху. Она пожалела, что до сих пор мало интересовалась техникой. Ее окружал целый мир непонятных вещей. Единственное, что ей показалось знакомым, — это изображение черепа и скрещенных костей на железной двери, ведущей, по—видимому, в трансформаторное помещение. Но и тут ее ждал сюрприз. Когда она приблизилась к двери, та предупредила ее:

— Осторожнее. Высокое напряжение!

Говорящая дверь заставила ее вспомнить о Боброве. Конечно, это была его выдумка.

А начальник трех цехов ввел ее в свой кабинет, помещавшийся здесь же, на галлерее в третьем цехе. Это была небольшая кабина с маленьким рабочим столом и пультом управления. Сквозь большое окно был виден весь третий цех, а два телеэкрана позволяли наблюдать все, что делалось в двух других цехах. На всех экранах Зоя увидела бесконечные линии станков и ни одного человека.

— Когда вы так неосторожно прислонились к станку, — любезно объяснял Зоин спутник, — станок остановился и немедленно позвонил мне. Я взглянул на экран и попросил вас отойти.

— Он мог бы прямо предупредить меня, этот ваш станок, — сказала Зоя — Я не стала бы к нему подходить.

— Разумеется, это возможно, — согласился ее собеседник. — Но мы избегаем лишних устройств. Ведь такие случаи очень редки, когда кто—нибудь, не остановив автомата, протягивает руку под инструмент…

Зоя пытливо взглянула на говорившего. Нет, как будто он не собирался ее «подковырнуть» — голос его был вполне серьезен. Поблагодарив за объяснение и попрощавшись, Зоя поспешила в конструкторское бюро. Но отца там не было. Рабочий день уже кончился.