Майор не ошибся, он верно указал нам выход. Но почему же он был так лаконичен? Почему ничего не отвечал на мои вопросы и не сообщил никаких подробностей? Какой серьезной опасности мы бы тогда избежали. Это оставалось непонятным, а все непонятное страшит. Вот и теперь, не знаю почему, но эта черная дыра меня страшила. Она напоминала ловушку. Так не хотелось из светлого, чистого помещения, где мы имели под рукой все необходимое и чувствовали себя в безопасности, снова пускаться в темноту и неизвестность.

— Не будем торопиться, — рассуждал я. — Прежде всего все осмотрим и обсудим. Обязательно обеспечим себе отступление на случай неудачи и тогда пойдем.

Леночка согласилась.

Я подошел к самой двери и осмотрел ее. Статуя германского бога была расположена теперь параллельно боковым стенам комнаты, открывая проход шириной меньше метра. Весь он находился под ударами страшного молота. Красновато-зеленый луч из кабаньего глаза преграждал дорогу. Он падал, как я заметил, прямо на стеклышко, вставленное в косяк двери.

«Эге! — подумал я. — Этот луч подозрителен. Похоже на какое-то автоматическое приспособление с фотоэлементом. И кто знает, что приводится в действие этим автоматом. Может быть, опять рука с молотом? Будем осторожны!»

Отойдя подальше, я размахнулся и бросил в проход подушку от кушетки. Она только на мгновение пересекла зеленый луч. Секунду все оставалось по-старому... Потом громадная фигура дрогнула, быстро и плавно повернулась и стала на прежнее место. Проход закрылся. В тот же момент потух глаз кабана.

Все стало ясным. Зеленый луч из глаза служит фотоавтоматом, закрывающим проход за выходящим человеком. Значит, если не прерывать луча, дверь останется открытой. Глаз был расположен примерно на высоте метра от пола, и проползти под его лучом было совсем нетрудно, особенно таким опытным ползунам, как мы с Леночкой.

Я несколько раз открывал и закрывал дверь, водил под зеленым лучом и над ним доской, просовывал снизу стул к убедился в конце концов в справедливости своей догадки. Тогда мы решили не терять больше времени.

Мы взяли небольшой ломик, спички, свои заслуженные парафиновые светильники, о которых стали уже забывать, набили сумочку бутербродами, печеньем и консервами, наполнили фляжку вином, и я осторожно прополз на животе у ног бронзового истукана. Леночка последовала за мной. И вот мы уже спускаемся по сырым и холодным каменным ступеням. Я насчитал пятьдесят две ступени, прежде чем мы попали в довольно большой зал с низким сводчатым потолком.

В слабых лучах светильников блеснула черная поверхность воды. Изумленные, мы увидели себя в подземной гавани, похожей на купальню. Небольшая площадочка, шириной метра в два, на которую мы вошли, играла роль пристани. Справа и слева «пристань» заканчивалась темными проходами.

Тяжелый, полный испарений воздух неподвижен. Сырость забирается под мою легкую одежду и дрожью пробегает по телу. Леночка ежится и застегивает все пуговицы своей куртки.

Мы подходим к краю бассейна.

Прочная железная лестница спускается прямо под воду. Ее перила тускло поблескивают в лучах светильников и отражаются в воде. Она черная и кажется непрозрачной, как тушь. Чувствуется, что здесь глубоко.

Сомнений нет: мы пришли в тот самый шлюз, о котором говорилось в последнем приказе фон Римше.

Вдруг потянул легкий ветерок и колыхнул пламя наших парафиновых плошек. Тревожная мысль пронеслась у меня в голове...

— Смотри! Ты видела?

— Что такое?

— Пламя колеблется! Ветер!

— Ну и что же?

— Похоже, что дверь захлопнулась.

— Что ты, Сережа! Кто же мог?.. Там ведь никого не было.

— Надо посмотреть.

— Нет, нет! Не ходи! Постой! — испугалась Леночка. — Вдруг там кто-нибудь есть! Тебя выдаст свет. Не ходи, прошу тебя!

Она поспешно задула обе плошки и увлекла меня в темный угол. Ее страх передался и мне. Прильнув к стене, я сжимал в руке ломик — свое единственное оружие, готовый отразить нападение неведомого врага. О, как я жалел тогда, что не запасся пистолетом! Ведь их так много валялось по ящикам столов! Тогда бы я не боялся встретить неизвестного лицом к лицу. Может быть, сейчас он стоит наверху, у двери, потом спустится сюда... Но верно ли это? Не фантазирую ли я? Дверь могла сама закрыться. Упал кусочек штукатурки с потолка, или какой-нибудь листок бумаги, или еще что-нибудь, и это на мгновение прервало зеленый луч. Да, но мы не осмотрели рудник, — может быть, там прятался человек...

Стоя в сыром углу, мы вглядывались в окружающую темноту и вслушивались в тишину. Ни я, ни Леночка уже не сомневались, что дверь действительно закрылась.

Так и оказалось. Когда, успокоенные тишиной, мы решили осмотреть лестницу, то наверху вместо ярко освещенного входа увидели сплошную стальную плиту.

Западня захлопнулась. «И почему я не догадался подпереть дверь какой-нибудь крепкой балкой? Тогда сообщение с нашей подземной базой было бы обеспечено. Какое непростительное легкомыслие!»

— Мы не должны особенно огорчаться, — говорила Леночка, когда мы спускались обратно по лестнице. — Должен же быть выход наружу из этого аквариума. Иначе майор не сообщил бы нам секрета бронзовой статуи. Верно, Сережа?

Она и сейчас сохраняла бодрость духа. Я был настроен более мрачно.

«Еще неизвестно, кто нам стучал.— думал я.— Может быть, совсем и не майор. Может быть, те самые враги, которые замуровали колодец, теперь заманили нас в этот мрачный склеп, откуда уже нет выхода».

— Сережа, а вдруг нам сигнализировал не майор, а кто-нибудь другой...— угадала мои мысли Леночка. — И вообще, отсюда нет выхода...

— Не следует раньше времени отчаиваться, Лена. Мы еще ничего не осмотрели.

— Я не отчаиваюсь. Я только думаю, что здесь могут быть враги и надо быть очень осторожными.

Первое, что предстояло нам сделать, — это внимательно осмотреть место нашего заключения.

Небольшой коридорчик вправо от входа оканчивался дверью. Она открывалась в узкую комнату, со столом, двумя стульями, шкафом и телефоном. Взглянув на стены, мы увидели нечто удивительное: они были увешаны водолазными аппаратами. Это были скафандры легкого типа, приспособленные для работы на небольших глубинах. Их было штук десять, все одинаковой конструкции, хотя и отличавшиеся по размерам. Аппарат состоял из большого медного шлема со стеклами, опирающегося на плечи водолаза, баллона со сжатым воздухом, шлангами и клапанами, подвешиваемого на спину, как ранец, и тяжелых чугунных сандалий. Самого резинового костюма не было, — видимо, он был излишним при работе в теплой речной воде на небольшой глубине.

На столе, кроме телефона, стояли только большой керосиновый фонарь, несколько пустых винных бутылок с немецкими этикетками и стакан.

Но если другие путешествуют под водой, значит, можем проделать это и мы. Они, правда, умеют обращаться со скафандрами, мы — нет. Но мы изучим аппараты. Сначала я один рискну опуститься на дно, а потом спустимся с Леночкой.

Было за полночь. Путешествовать под водой в темноте было неразумно. Следовало дождаться утра. Тем временем мы могли бы изучить устройство скафандров и опробовать их.

Зажгли фонарь. Леночка занялась приготовлением завтрака.

Про возможное присутствие неведомого человека мы совсем было забыли, а между тем он скоро о себе напомнил. Я открывал консервную банку, когда Леночка вдруг замерла и прислушалась...

— Сережа, слышишь?—прошептала она.

— Что такое?

— Тссс...

Я подошел к двери и заглянул в черную темноту. Слабый, едва уловимый стон слышался сквозь тишину. Он доносился, как мне казалось, с воды, и это было особенно жутко. Внутри у меня все похолодело. Жена стоит позади меня и дрожит, как в лихорадке.

— Сережа, что это такое? — шепчет она, и слышно, как стучат ее зубы.

— Человек стонет. Надо пойти посмотреть.

— Постой! Погоди!..

— Надо. Ты иди сзади с фонарем. Чуть что — гаси. Я опять беру в руки ломик и выхожу на площадку. Там никого нет. На спокойной поверхности воды отражается желтый свет фонаря. Звук шел не отсюда. Осторожно идем мимо лестницы к проходу, но и там никого нет. Единственная дверь закрыта на засов, закрученный проволокой. Может быть, оттуда доносился стон? Мы с Леночкой просовываем ломик за проволоку и без труда разрываем ее...