Настала тишина.

Отдышавшись и немного придя в себя, Другов и Ваня поднялись с земли. У Вани левая сторона головы была в крови, он тихо стонал. Они сели на ступеньках. Так прошло с полчаса. Затем снова послышались шаги. Кто‑то шел со станции, освещая дорогу электрическим фонариком. Это был Званцев. Подойдя к крыльцу и увидев своих друзей, он с недоумением остановился.

— Что случилось?

— На нас напали трое. Кое‑как мы отбились.

— А где книжка? — в тревоге спросил Званцев.

— Книжка цела, а тетрадь Макшеева погибла.

Званцев перевел дух. Он попробовал было войти в лабораторию, но вынужден был тут же вернуться. Тогда, закрыв нос мокрым платком, он пробрался в пристройку, открыл шкаф, где был запас реактивов, и достал бутылку с соляной кислотой. Затем он разбил окно, отбил у бутылки горлышко и бросил ее в комнату. Тотчас густое облако наполнило всю лабораторию. Аммиак с соляной кислотой взаимно уничтожались и дали совершенно безвредное химическое вещество — хлористый аммоний. Через четверть часа в помещение можно было войти, не подвергаясь никакой опасности.

Зажгли свечи. Инженер прежде всего взял щипцы и вынул из банки с серной кислотой макшеевскую тетрадь. Но от тетради осталась лишь черная труха.

— Все же лучше, — сказал он, — что документ этот погиб, чем если бы он достался врагам.

Ваню раздели, уложили в постель и перевязали. Голова его была рассечена, шея и левое плечо покрыты ссадинами и синяками. Другов от пережитых волнений и борьбы тоже захворал. Инженер уговорил его лечь в постель и принять порошок бромурала.

К утру погода разгулялась и выглянуло солнце. Лес уже не казался таким мрачным, и на душе у Званцева стало легче.

Больные выспались и чувствовали себя лучше. Профессор совсем оправился от пережитого. Он подробно рассказал Званцеву о происшествии ночи.

— Несомненно, — заметил тот, — этот маленький, которого Ваня сбил с ног, и есть «белобрысый», преследовавший Макшеева. Вы хорошо запомнили его лицо?

— Думаю, что никогда не забуду эту мерзкую физиономию. Она была освещена яркими лучами друммондова света, — ответил Другов.

— В общем, мы теперь имеем кое–какое представление о наших врагах. Один отличается высоким ростом и сильным телосложением, кроме того, он, по всем признакам, левша: удар Ване он нанес ведь слева и дубинку держал в левой руке. Другой сжег себе правую руку кислотой. След непременно останется. Третьего вы оба видели в лицо. Это, по–видимому, их руководитель.

К полудню на грузовике приехал Ткеша. Стали собирать и переносить на машину имущество: приборы, реактивы, посуду. По совету профессора, решили ликвидировать всякие следы проведенных опытов.

— Незваные гости ведь могут пожаловать сюда без нас. Поэтому прежде всего надо удалить все следы церия.

Сожгли доски, на которых рубили церий, и крышку стола, где стояла горелка. Пепел тщательно собрали, чтобы впоследствии выкинуть его, ибо по анализу пепла легко можно было установить присутствие даже ничтожных количеств церия. Затем пол и стены комнаты чисто вымыли.

После всего этого окна домика заколотили, а дверь заперли.

Все сели в грузовик и двинулись к Москве.

Кабинет Званцева был превращен в рабочую комнату. Мать инженера уехала к родственникам, и на квартире остались только он и домашняя работница.

Дачные приключения показали, что нашим друзьям приходится иметь дело с наглыми, осведомленными врагами, способными на многое. Поэтому нужны были меры предосторожности. Открытое нападение на квартиру, расположенную в центре города, было маловероятно, но можно было опасаться тайной кражи.

Друзья решили ни на минуту не оставлять квартиру и установили непрерывное дежурство. К обеим дверям — парадной и кухонной — в дополнение к замкам приделали электрическую сигнализацию.

Ваня и Ткеша переселились в квартиру Званцева. Им поставили раскладные кровати в столовой.

В первый же день переезда с дачи в Москву за чаем друзья подвели некоторые итоги своей работы.

— В сущности, — говорил профессор, — мы добились уже весьма значительных результатов в исследовании М–лучей. Мы знаем их получение, основные законы распространения и действия. Имеется у нас и идея их практического применения. Известно и то, что каким‑то образом враг пронюхал о наших опытах. Я считаю, что пора передать все материалы соответствующим органам. И нам будет спокойнее, и для дела лучше. Что вы на это скажете, друзья мои?

— Вы, конечно, правы, Андрей Васильевич, — сказал Званцев, — у нас достаточно оснований для того, чтобы так поступить. Но я думаю, что мы не должны прекращать наших работ по применению термитного нагревания.

— Я уверен, что мы и сами великолепно справимся с этой задачей, — сказал Ткеша.

— Конечно, — воскликнул Ваня, который лежал на кушетке с забинтованной головой.

Через десять дней две горелки новых систем были изготовлены и наполнены термитом. Модели сделали в уменьшенном виде; церия взяли всего полтора грамма, и, следовательно, практический радиус действия генератора М–лучей не мог превзойти одного километра.

После того как подготовительные работы были закончены, встал вопрос о месте, где бы можно было провести опыты.

— Неужели придется опять ехать на дачу? — сказал Званцев. — Сейчас ведь охотничий сезон, взорвем какого‑нибудь охотника.

Решили найти ровное место, где бы можно было видеть кругом на два–три километра.

— Едемте на озеро… на Сенежское! — воскликнул под общее одобрение Ваня. — Горелку и взрывчатые вещества можно поместить на маленьких плотах. И видно все кругом, и безопасно!

— Никаких взрывчатых веществ брать не надо, — вмешался Званцев. — Обыкновенное заряженное ружье заменит их. Это безопасно и не привлечет внимания посторонних.

Таким образом, программа предстоящих опытов над термитными горелками была выработана.

Ранним сентябрьским утром Другов, Званцев и Ткеша, — Ваню оставили дома охранять квартиру, — сели в поезд, отправлявшийся в Клин. Кроме них, в вагоне сидело человек шесть, не больше. Инженер внимательно осмотрел их, но ничего подозрительного не нашел.

На всякий случай решили все же ехать до Клина, а потом обратным поездом в Подсолнечное, на озеро. Прибыв в Клин, отправились сначала в Музей П. И. Чайковского, осмотрели усадьбу и кабинет великого русского композитора и только потом сели в обратный поезд к Москве.

Было около четырех часов, когда наши друзья сошли на станции Подсолнечная. Три километра до озера без труда прошли пешком. Дорога шла через поселок, затем по насыпи через лесок к пристани. Народу встречали мало. Погода была тихая и теплая, хотя во всем чувствовалось приближение осени: поля были убраны, листва деревьев приобрела более темную окраску, на дорожках кое–где валялись желтые листья.

На пристани взяли две лодки: в одну сел профессор, — он должен был произвести вспышку лучей; в другую — Званцев и Ткеша с ружьем.

На средине озера Другов достал из чемодана небольшой деревянный круг, установил на нем одну из моделей термитной горелки и спустил круг на воду. Другая лодка в это время отплыла метров на двести. Ткеша и Званцев сидели на корме. Ткеша взял патрон и зарядил ружье. Остальные патроны и спички Званцев положил на нос лодки и заслонил их от действия лучей листом свинца. Когда все было готово, инженер поднял руку. Профессор, предварительно надевший темные предохранительные очки, зажег фитиль термитной горелки, отбросил спички от себя и отъехал немного в сторону. Термит зашипел, цилиндрик загорелся, лопнул, расплавленная масса растеклась по кружку и зажгла дерево. Вспышки не последовало. Опыт с другой моделью был также неудачен.

— Что за чертовщина? — бормотал Другов. — В чем тут дело? Экая неудача!

Лодки сблизились. Делать было нечего, и пришлось отправляться в Москву. На обратном пути в поезде все были сильно не в духе. Профессор ворчал: