Эта тату заставила меня вспомнить каждое порно, которое я когда-либо смотрел в своей жизни. Я — настоящий ублюдок, поэтому мой член стал таким твердым, что я даже ощутил, как отдается в нем пульс сердцебиения. Мне хотелось снять с нее эти джинсы и оттрахать ее киску, а затем и задницу. А завершилось бы все тем, что я кончил бы прямо между этих сисек.

Черт.

Да. Вряд ли она на такое согласится.

Но я все же уместился на кровати, ведь Эм была совсем худенькая. Прижал ее к телу, и обнял своей рукой. Ее корсет слегка приподнялся, оголяя кожу у живота. Я понял, что начал трогать это место, гадая, каково это было бы пройтись членом по такой гладкой коже. Эм начала поворачиваться, потягиваясь во сне. От этого она попой толкнулась мне в промежность, что было одновременно и самым лучшим и самым худшим ощущением, которое я испытывал за всю жизнь.

А потом она дернулась, и я услышал, как изменилось ее дыхание.

— Доброе утро, — тихо сказал я.

— Черт, это действительно происходит, да? — спросила она, ее голос звучал мягко и легко. Она была всего на несколько лет младше меня, но эта мягкость напомнила мне, насколько разными были наши жизни. В сравнение с ней, я был уже стариком.

— Да, это действительно происходит, — ответил я, вдыхая запах ее волос. Они пахли цветами. — Сегодня я встречусь с твоим отцом, узнаю, нашел ли он Тока. Возможно, удастся со всем этим покончить, пока не стало хуже.

Она издала отрывистый звук, напоминающий стон безнадежности, который очень быстро прервался. Черт. Она не притворялась. Или Ток действительно пошел во все тяжкие, или же она знала, что Риперы не выдадут одного из своих, даже чтобы спасти двух своих женщин. Если весь клуб решит стоять на своем, вряд ли даже Хейсу удастся что-то сделать.

Я снова провел рукой по ее животу, и она снова прижалась ко мне. Предупреждение Скида, что я должен сделать ей больно, всплыло в голове, но, возможно, прежде я могу ее еще немного потрогать. Я пообещал себе, что не стану ее трахать. Это было правильным решением, верно?

Но не из-за того, что у меня были моральные убеждения. Черт, да даже не из-за того, что она заслуживала лучшего. Я просто не был уверен, что смогу от нее отказаться, если почувствую, как ее тугая киска сжимается вокруг моего члена. Войны разжигались и из-за меньшего, вдруг понял я. Но поняв, как мы уже со всем этим напортачили, я решил, что если поиграю с ней еще немного, то это не особенно изменит основное положение вещей... На самом деле, это сделает предательство еще болезненнее. И сделаю я это для ее же блага.

Пальцами я проскользнул под ее джинсы.

— Что ты делаешь? — пробормотала она сонным голосом.

— Хочу, чтобы ты себя лучше почувствовала.

Эм что-то промычала, но я не разобрал, и она не остановила меня, когда я расстегнул пуговицу ее штанов. Затем мои пальцы расстегнули и молнию, и проскользнули внутрь.

Она уже была влажной.

Прекрасно.

Мечтала ли она обо мне? Черт, возможно, она мечтала о ком-то другом. Если так, мне нужно как можно скорее прикончить этого ублюдка. Когда мои пальцы нащупали ее клитор, она поджала ноги, а я чуть глубже прошелся по ее щели, собирая ее сладкую влажность. Затем я вновь нашел ее чувствительную точку и покружил вокруг нее, дразня.

— Ненавижу тебя.

— Знаю, детка, — прошептал я. — Если тебе от этого станет легче, можешь притвориться, что у тебя есть выбор.

— А он у меня есть?

Я обдумал ее вопрос.

— У нас всегда есть выбор, — наконец ответил я, и по какой-то сумасшедшей причине передо мной всплыло лицо моего приемного отца — прямо перед тем, как я убил его.

Какого хрена?

— Мы собираемся заняться сексом? — спросила она, врываясь в мои спутанные мысли.

— А ты хочешь?

Мне было чертовски приятно, что она об этом думала. Но тогда она помотала головой.

— Нет, хочу, чтобы моим первым стал кто-то получше тебя, — спокойно заявила она. Справедливо.

— Предлагаю компромисс, — сказал я. — Как насчет того, что я заставлю тебя кончить. Я чувствую, как сильно ты этого хочешь.

Я снова подразнил ее клитор для большего эффекта, и Эм вздрогнула.

— Расстегни наручники и снимай штаны, — потребовала она.

Я засмеялся.

— Чтобы я тебя отпустил, можно соблазнять меня и не так откровенно.

— Сдержанность — не мой конек, — заявила она. — Как насчет... Ты хочешь, чтобы я кончила, да?

— Таков план.

— Хочешь, чтобы я держала в руке твой член, пока ты делаешь это?

Я тяжело сглотнул.

— Что ты задумала?

— Вот в чем дело... — прошептала она. — Не стану притворяться, что выбраться отсюда не наивысшая моя цель. Но ты и сам мог почувствовать, насколько я стала рядом с тобой влажной.

Мой палец снова коснулся ее клитора, и она дернулась.

— Итак, — продолжила она. — Выбор за тобой — стоит ли игра свеч, чтобы понять, играю я с тобой или нет? Уверена на все сто, что большой страшный байкер способен справиться со мной. Ты и так уже доказал, насколько сильнее меня.

Пока Эм говорила, она не переставала крутить задницей, и мой член оказался как раз в расщелине между ее булочек. Да, черт, ради такого стоило рискнуть — и можно было сойти с ума лишь представив, что творилось в ее маленькой головке. Я не был идиотом и прекрасно знал, что она что-то задумала.

Мне просто было плевать.

Я поднялся и быстро разделся. Сначала Эм смотрела, а потом отвела глаза, когда дело дошло до трусов. Я думал над тем, что, пожалуй, оставлю их на себе, чтобы не сильно ее смущать. Да пошло оно все. Стащив их с себя, я подполз на кровати и лег на нее, приблизив лицо к ее, захватывая губами губы.

Мой поцелуй не был сладким. У меня и так член уже был твердый как камень хренову тучу времени, а мысль о ее прикосновении была большим, чем я мог вынести. Возможно, даже хорошо, что на ней все еще была одежда.

В противном случае я бы уже мог потерять контроль и войти глубоко в нее.

Я прекрасно знал, что это стало бы огромнейшей ошибкой по множеству причин. И не последней из них стала та, что очень многие рассматривали бы это, как изнасилование. Пикник Хейс определенно был бы одним из таких людей, а у него и так уже было достаточно причин, чтобы меня прикончить.

Хотя, мое решение ее не трогать не было связано с ее отцом. Какая-то небольшая рациональная часть меня не хотела, чтобы она оглядывалась назад и снова и снова вспоминала, что было между нами, убеждаясь в мысли, что я ее принудил. И когда это я стал переживать о женских сожалениях? Я решил, что не стоит думать об этом слишком усердно.

Спустя минуту Эм стала раскованнее и носом зарылась мне в шею.

— Отстегни меня, — прошептала она.

К черту все.

Слегка приподнявшись, я отцепил наручник, интуитивно готовясь к атаке. Вместо этого я ощутил, как ее руки обвили меня, их сладкое тепло прошло от спины к моей заднице.

Черт, как же хорошо.

Я стал целовать ее шею и начал расстегивать этот бог знает кем придуманный корсет. На нем, должно быть, тридцать маленьких застежек. Мне всегда казалось, что такие штуки чертовски сексуальны, однако интерес к ним начал стремительно угасать.

— Дай я, — мягко сказала она. Я смотрел в ее глаза, они были спокойными и полными желания. — Слезь с меня на секунду, ладно?

Я скатился с нее, и она тут же покраснела, а потом отвернулась.

— Детка, я уже видел твои сиськи.

— Лиам, все слишком быстро, — спокойно сказала она. — Просто дай мне секундочку, хорошо?

— Хорошо, — ответил я, взглядом пройдясь вниз по ее спине. Мне правда нравилась ее татуировка. Банальная до ужаса, но именно такие меня всегда и заводили.

— Что означает твоя татуировка?

Она тяжело вздохнула.

— Должна была означать «навсегда», — ответила она. — Мы с сестрой сделали себе такие как-то ночью вскоре после того, как мама умерла, поэтому на ней крылья ангела. Мы хотели, что татуировки стали знаком ее памяти. Должна сказать, мы слегка выпили, когда пошли их делать... Для нас это были трудные времена. Но парень, который их делал, оказался настоящим идиотом. На самом деле на ней написано «белка».

— Бл*дь, — произнес я, прилагая все усилия, чтобы не засмеяться. Никогда не стоит смеяться над голой девушкой, которая собирается потрогать твой член. — Что же, полагаю, никто, смотря на нее, об этом и не догадывается. А как ты выяснила?

— Когда ходила в колледж, — ответила она. — Один семестр я провела в Сиэтле. Моя соседка была китаянка, она мне и рассказала.

— Паршиво.

— Не настолько, как смерть мамы, — пробормотала она. Она, казалось, все еще пыталась справиться с корсетом, а я собирался спросить, в порядке ли она, когда она развернулась и огрела меня по голове тяжеленой книгой в жестком переплете.

Вот черт.

Наверное, не стоило мне сегодня думать так много.