— Мыться раз в неделю в бане, с остальными ходить будешь. — Гласа презрительно морщила свой острый нос. — Ждать тебя никто не станет.

Покрутившись, еще немного она направилась на выход. Но у самой двери внезапно остановилась и обернулась.

—Все обживайся, чтобы порядок тут был. Увижу, что мужиков сюда таскаешь, выгоню тебя в казармы, там будешь стелиться под них. Бордель мне тут не нужен, — от такого заявления я на мгновение опешила, а эта противная женщина продолжала поливать на меня грязь. - И еще, замечу, что за парнями бегаешь вместо того, чтобы работать, вылетишь с места в два счета. Много вас тут было девок загульных, чего вообще сюда приперлась. Сразу бы и шла в казарму, им там шлюх всегда не хватает.

От такой тирады мне стало не по себе. Да как она вообще может так разговаривать с незнакомым человеком. Вся из себя напыщенная. А лицо противное и мерзкое.

Но, похоже, Гласа еще не все мне сказала, потому, как она продолжала нагло стоять в проеме и упирать руки в бока.

— Звать тебя как?

Я покачала головой и указала на губы. Лишние даже пару минут с ней рядом находиться не хотелось, а уж, чтобы заговорить с такой.

— Что ты мне тут тычешь, имя спрашиваю?

Я снова покачала головой и жестом продемонстрировала, что говорить не могу

— Немая что ли? — ее лисья рожа растянулась в счастливой улыбке.

Вот есть же люди, которые просто счастливы, когда у других какие-то несчастье или проблемы. Вот эта самая женщина, что сейчас стояла передо мной, была определено из таких. До нее наконец-то дошло, на что ей указывают, и от понимания моей неполноценности ее настроение стремительно ползло вверх.

— Еще и ущербная,- так-то слишком счастливо выдохнула она. — Где только подобрали, из какой канавы выудили.

Ну и гадкая баба, желчь так и льется, а перед гером была вся такая доброжелательная. Видимо мое презрение отобразилось на лице, потому что эта мерзкая Гласа поджала губы, но комментировать мое к ней отношение не стала. Крутанувшись, она почти вышла из комнаты. Но напоследок окатив меня еще раз презрительно высокомерным, взглядом пробубнила нехотя:

— Форму возьмешь у Каиры. Она на кухне. Завтра с горном, что бы была на месте.

С последней фразой раздался громкий хлопок двери, удар был такой силы, что аж крошки от штукатурки посыпались на пол. Мда и с такой гадиной мне работать. Хотя сколько их было в моей жизни этих обиженных судьбой озлобленных женщин.

Одной больше, одной меньше.

Вздохнув, я только сейчас поняла, что обманула. Я ведь не немая, и геру с Селестиной это известно. Зачем солгала? И что теперь делать? Малодушно решила продолжать изображать ущербную, а с Селестиной договорюсь, чтобы не выдавала. Говорить мне пока еще очень больно. Прикинусь немой, вопросов не нужных не будет

Отправившись на поиски кухни, я очередной раз убедилась, что абсолютно ничего не знаю о жизни в большом доме. Я плутала по коридорам, бродила среди каких-то нежилых помещений и все ни как не могла найти тот поворот, за которым обнаружу кухню. Дважды прошла мимо мужчин, стоявших под лестницей, вывернув очередной раз в большой холл, я увидела странные улыбки на их лицах.

— Ты что же заплутала, красавица? — весело спросил один из них. — Может, спасем мы тебя с другом. Что ищешь-то?

Стыдно. Как же мне в этот момент было стыдно.

— Что к ущербной пристали? — противный голос Гласы долетел до нас с верхних ступеней лестницы.

Женщина неспешной походкой, виляя пышным задом, спустилась вниз и тут же окатила меня презрительным взглядом.

— Что немая заблудилась или по мужикам уже пошла? – по ее лицу расплылась мерзкая улыбочка. — Кухня за моей спиной. Пройдешь в дверь и налево. Надеюсь, ты знаешь, где у тебя лево?

Я, молча, обошла ее и вошла в нужную мне дверь, которую до этого не замечала. Чуть оглянувшись через плечо, увидела, что из холла удаляются и мужчины. Вот что они обо мне сейчас подумали? Эта гадина меня ущербной при них обозвала.

Кухня обнаружилась сразу же за поворотом. Довольно большая комната с двумя окнами, выходящими во двор. За большим столом сидела женщина и что-то писала. Позади нее крутились девушки. Они занимались уборкой шкафов и мытьем посуды. Женщина, бросив на стол карандаш, подняла на меня глаза

—А новенькая, ну проходи. Устала с дороги?

Я кивнула

—Ну, тогда не буду тебя задерживать и отвлекать от отдыха. Вон возьми, — она указала рукой на стул, на котором стопочкой лежали какие-то вещи. — Жду тебя завтра с утра, тогда и поговорим. Вон возьми бутербродов, ужин уже прошел, так что уж подкрепись тем, что есть.

Подхватив со стула форму, я устремилась на выход из кухни. В процессе еще и успела прихватить большой бутерброд с тарелки под смеющимся взглядом доброй женщины. На толстом хлебушке, промазанном маслом, лежал пласт сыра и кусок вареного мяса. А сверху этот аппетитный шедевр украшали листики какой-то травы. На тарелке таких бутербродов было много, но я взяла всего один, чтобы не выглядеть наглой.

Вернувшись, я зажгла в комнате магические свечи. За окном быстро темнело. Но в помещении было светло и уютно. Перестелив белье на кровати, я принялась примерять форму. Естественно, она была мне велика в талии и чуть длинна. Но это ничего. Сидящее мешком платье скрывало фигуру и объемную грудь, так что лишний раз на меня из мужчин никто не взглянет. Мне сегодня и варда хватило с него облизываниями. Что-то больше подобных проверок со стороны потенциальных хозяев не хотелось. И вообще, надеюсь, что шустрая и сообразительная Селестина поможет мне прижиться. Все-таки такая подруга для меня, как дар Богов.

Так за примерками и прошел остаток вечера.

Одиночество меня не смущало, наоборот, дарило спокойствие. Слишком мало тишины и покоя было в моей жизни. Разложив все вещи из чемодана по полкам в шкаф, я отправилась стирать те, что носила в пути. В комнатке с тазиками открыла вмонтированный в стену кран, из которого в ведро бежала ледяная вода. Но и это было не страшно, потому что вдоль стен почти у самого пола были проведены горячие трубы в количестве пяти штук. По всей видимости, так отапливали комнаты. А что экономно, чем везде камины разжигать. Помыв эти трубы, я приспособила их для нагрева воды. Просто поставила к ним ведро впритык.

Через час вода было уже теплая. Вот теперь можно было и слегка ополоснуться. Под лавкой за трубами имелся и слив для воды. Единственным недостатком была черная плесень под потомком, разросшаяся от влажности. Но от нее не сложно и избавиться. Но этим я займусь позже.

Ополоснув тело и волосы, я переоделась в новую ночную рубашку, доходящую мне до пят. Она была очень мягкой и теплой. Помянув добрым словом попутчицу, от которой нам с Селестиной досталось такое сокровище и, пожелав ей счастливого перерождения, я скользнула в комнату. Покрутившись, я не удержалась и села на подоконник. На улице сгущались сумерки. Детей уже не было, лишь мужчины изредка проходили по тропинкам сквера по своим делам. С неба падали хлопья снега, медленно кружась, словно в танце. Было тихо и спокойно.

И на душе царил покой, все же мне везло как никогда.

Вспомнив всю неделю, что я нахожусь здесь на севере, я поняла, что, наконец, в моей жизни скользнула светлая полоса. Мечта обретала формы. Только за встречу с таким замечательным ви Марко и с Селестиной я должна по хорошему пару ночей в храме молитвой благодарить богов. А уж за то, что так легко нашла и где жить, и работу и подавно. Только сейчас я поняла, что даже про зарплату не спросила, хотя какая разница. Есть где спать и что есть, что еще мне нужно.

Не знаю, сколько я так просидела на подоконнике, с блаженной улыбкой смотря в окно, когда мое внимание привлек отряд, въехавший в главные ворота. Вернее даже не отряд, а тот, кто ехал впереди. В отличие от остальных воинов, облаченных в черные одежды, на нем был серый кафтан и белый плащ. Его огромный вороной конь двигался грациозно и легко, словно не по рыхлому снегу, а по утоптанной дороге тракта. Даже сидя верхом незнакомец казался выше остальных на голову. Черные как смоль волосы ниспадали ниже плеч. Лицо с высокими скулами утомлено, будто мужчина не одну ночь провел в седле. Прямой нос и красивый изгиб бровей, подбородок с ямочкой.