По мнению ученого, Эпир вернулся в Швецию после смерти Ингигерд и Владимира, когда положение шведов при княжеском дворе сильно пошатнулось, и это могло послужить для многих причиной их возвращения в Швецию. Тогда же королем Швеции стал Стенкиль, считающийся старшим сыном ярла Рагвальда, которого Ингигерд взяла с собой в Новгород. Сын Стенкиля Ингве, по всей вероятности, вырос и получил воспитание при дворе в Новгороде. Возможно, именно он попросил Эпира следовать за ним в Швецию.

Шёберг считает, что многие надписи на рунических камнях могут получить новое объяснение, если предположить, что Эпир жил на Руси. Так, например, надписи, начинающиеся со слов «Здесь лежит», считаются инспирированными с западноевропейских надгробных камней с латинскими текстами, которые были введены в Швеции католической церковью. Эпир мог узнать этот тип надписей в России, куда они пришли из Болгарии. Вполне возможно, что этот обычай в Швецию завез Эпир, который высек надписи в такой манере на двух из трех камней.

Шёберг отмечает, что на Эпире кончаются рунические надписи в Уппланде. Многие исследователи рунических надписей полагают, что это связано с изменением экономических отношений и организацией церквей и кладбищ: когда перестали ставить рунические камни вблизи жилищ, то интерес к ним как к мемориальным камням был утрачен. Но Шёберг дает другое объяснение. Он полагает, что руническая письменность в Уппланде исчезает в связи с тем, что в начале XII в. он подчиняется римско-католической церкви, не принимавшей народного языка и языческой рунической письменности.

Шёберг считает примечательным тот факт, что камни Эпира имеют кресты греческого типа, а не западноевропейские латинские кресты. Он отмечает также, что орнамент рунических камней, традиционно считающийся ирландским, может иметь и новгородское происхождение. Петли Эпира — так он называет плетеный орнамент его камней — это «звериный» орнамент, который имеется в русских рукописных книгах XII и XIII вв. Звери, напоминающие змей со шведских камней, составляют их заглавные буквы. В них есть узоры, похожие на петли Эпира.

Получив контроль над Скандинавией, римско-католическая церковь делала все, чтобы уничтожить все следы византийского влияния в Швеции. Но камни Эпира ей осилить не удалось.

Sjoberg A. 1) Pop Upir' Lichoj and the Swedish Rune-carver Ofeigr Upir // Scando-Slavica. 28. 1982; 2) Öpir, runristare i Uppland och hovpredicant i Novgorod // Långhundraleden-en seglats i tid och rum. Uppsala, 1993; Шёберг А. Эпир-рунорезец Уппланда и придворный проповедник Новгорода // Чело. 1996/2; Карский Е.Ф. Славянская кирилловская палеография. М., 1979; Мельникова Е.А. Скандинавские рунические надписи. М., 1977.

Если россиянин, знакомый с историей своего отечества по историческим романам, попадет в Стокгольм, то, оказавшись на улице ярла Биргера, ону очевидно, не без гордости вспомнит, что именно этого шведа разбил когда-то на невских берегах князь Александр Ярославич Невский. Если шведы помнят Биргера как основателя Стокгольма, финны — как основателя Хямеенлинны, то для русских он — агрессор, меченный копьем новгородского князя. Так уж случилось, что на уровне обыденного сознания Биргер вошел в нашу историю как антипод Александра Невского. Поединок князя Александра и Биргера до сих пор является популярным сюжетом для художников и писателей[6].

Писать биографию Александра Невского крайне трудно. Немногочисленные источники, на основании которых потомки могут судить о нем, отличаются лаконичностью. К сожалению, этот вакуум иногда заполняется фантазиями и вымыслом, и делают это не только исторические романисты (что вполне допустимо), но и историки. Это касается и Невской битвы, в которой, как принято считать, встретились Александр Ярославич и Биргер Магнуссон. Как отметил В.А. Кучкин, «в исследованиях о Невской битве очень многое идет от позднейшей традиции, разного рода соображений и расчетов историков в ущерб свидетельствам ранних и достоверных источников». Шведские источники о ней не упоминают. Русских же источников, по сути дела, всего два: Новгородская первая летопись, которая велась в канцелярии новгородского епископа, и Житие Александра Невского, составленное во Владимире в 80-е годы XII в. Ни в том, ни в другом Биргер не упоминается. В летописи говорится, что шведы пришли с князем и «пискупы» (епископом. — Г. К.) без упоминания имен. Житие в различных редакциях называет предводителя похода королем. Только в Новгородской четвертой летописи (памятнике новгородской письменности конца XV — нач. XVI в.) упоминается искаженное имя предводителя шведов: Бергель (Белгер, Белгерь), взятое из «Рукописания Магнуша».

«Рукописание Магнуша» — это публицистическое сочинение, написанное в форме политического завещания и предостерегающее шведов и норвежцев от войн с Русским государством. Считается, что оно было создано в Новгороде в первой половине XV в. «Рукописание» написано от лица шведского короля Магнуса Эрикссона, поход которого в новгородские земли в 1348 г. закончился разгромом шведского войска. Как отметил Д.С. Лихачев, «Рукописание» можно было бы считать подделкой, если бы оно было создано в XIX в., но с точки зрения историка литературы — это произведение XV в., характерное для своего времени. Его автобиографическая форма используется с явно публицистической целью. Перечисляя военные походы шведов в новгородские земли, всякий раз заканчивавшиеся неудачей, автор называет имена их руководителей. Список открывает «местер Бельгер», рать которого «поби князь великий Александр Ярославич». Вполне понятно, что в таком контексте неизвестному автору «Рукописания» важно было назвать противника князя по имени. Откуда же он его узнал? По мнению И.П. Шаскольского, источником информации могли стать рассказы шведских купцов, живших в Новгороде. Поскольку самым крупным государственным деятелем Швеции XIII в. был Биргер, вероятно, только его имя могло сохраниться через 150-200 лет в памяти населения. Так что вполне естественно, что шведы сообщили автору «Рукописания» именно это имя.

В исторической литературе имя Биргера как организатора похода на Неву появляется в конце XVIII века. В 1791 г. российская императрица Екатерина II работает над «Записками касательно Российской истории». Только что закончилась война со Швецией, в которой она одержала победу над Густавом III. Поэтому Екатерину особенно интересует, кого же конкретно победил Александр Невский в 1240 г. В «Памятных записках» ее секретаря А.В. Храповицкого за 31 октября 1791 г. читаем: «Два раза призывай был для разговора о Российской истории. Довольны, что нашли в Степенной книге имя опекуна Короля Шведского Вальдемара I, с коим сражался Св. Александр Невский». Какое же имя нашла императрица в «Степенной книге»? В описании Невской битвы имени Биргера нет. Он упоминается лишь в помещенном в «Степенной книге» все том же «Рукописании Магнуша». И это дает Екатерине II основания для предположения о том, что «здесь именованный король, вероятно, не иной как разве Виргер или Биргер, отец Вальдемара I короля Свейского. Сей управлял Швецией во время малолетства Вальдемара».

То, что Екатерина II, не будучи профессиональным историком, только предположила, стало впоследствии для многих историков-профессионалов непреложным фактом. Как отметил И.П. Шаскольский, в русской историографии со времен Карамзина утвердилось мнение о том, что организатором и предводителем шведского похода на Неву был Биргер. Это мнение некритически восприняли многие российские авторы. Оно поддерживается и некоторыми шведскими и финскими учеными.

Еще в 1951 г. И.П. Шаскольский указал на то, что в 1240 г. Биргер не мог быть руководителем похода, поскольку ярлом он стал только в 1248 г., а в 1240 г. ярлом был его двоюродный брат Ульф Фаси. Этот вывод получил весьма оригинальную интерпретацию: в ряде появившихся в последующие годы исследований было сказано, что шведское войско находилось под руководством Ульфа Фаси и Биргера, но Александр Ярославич ранил все же Биргера, а не Фаси. Другие же авторы вообще никак не прореагировали на это наблюдение и продолжали писать о Биргере как единственном руководителе похода.