Макс поднял свой бокал, выпил и отставил в сторону. Сергей последовал его примеру.

– Вот ты сам сказал про борьбу с пьянством. – Припомнил Макс брошенную Алексеевым фразу. Вот с нее и начали.

Этим вопросом орготдел ЦК занимался. Лигачев дожал… И что удивительно… , едва только эта подготовка началась, как в ЦК письма с мест лавиной. Не сто, не тысяча… Десятки тысяч. И от граждан, и протоколы собраний разных там коллективов и даже книги амбарные с подписями. Все это за введение сухого закона.

– Все вроде правильно. Стихийная воля народа…, но было какое-то ощущение… Режиссуры. – Макс втянул носом воздух.

– Слушай, чего это я так напился?- Невольно спародировал он Никулинскую фразу, но отвлекся и вернулся к прерванной фразе.- Кого? Не ведаю. Но как говорится, главное правило римского права: …ищи кому выгодно… А кому оказалась выгодна эта компания?

Владимиров склонился к сидящему напротив Сергею. И произнес громким шепотом: Правильно. Теневым дельцам. Из этого закона кто-то миллионные капиталы сколотил. Целые индустрии подпольные появились, алкогольные… Тебе это ничего не напоминает? – Поинтересовался Макс у осоловелого собутыльника.

– Нет? А я скажу. – Сухой закон. Тридцатые в США . И стал он у них рождением мафии. – Макс прищурился. – А теперь вспомни про план Даллеса, Чьи уши торчат? Они свой опыт нам бесплатно… Конечно, не все так примитивно…- Оговорился советник. – Теория заговора, пПроиски врагов и все такое, но без Лэнгли тут не обошлось, это уж точно. В крайнем случае, они нашу глупость, или не глупость… а умысел чей-то сумели правильно оценить и использовать в своих интересах. А результат. Авторитет самого борца с пьянством и партии, от имени которой он все это делал, упал ниже плинтуса, народ озлобился, миллионы рублей из бюджета в черную экономику ушли.-Я уже не говорю про Госагропром и министерства…, которые он с помощью Рыжика в Бюро Сомина по машиностроению превратили.

Сергей, который похоже выпал из реальности, и слышал только отдельные слова, поднял голову. – И… что.- Вовсе пьяным голосом спросил он, и икнул.

– А ничего… Лопнул пузырь. Старое сломали, а новое не заработало.

– Да? – Алексеев опрокинул свою порцию коньяка и облокотился на руку.- К-какая жалость…

Но Макс, уже не интересуясь, слушают его или нет продолжал говорить о наболевшем: Эта компания не преступлением была, нет… хуже ошибкой. А когда мы в этом болоте завязли янки цены на нефть и обвалили. С тридцати до тринадцати… за баррель. А?

– Да ты что?- Попытался вникнуть в сказанное собутыльником капитан. – Ты правильно говоришь… У меня приятель в МВД служит.- Решил вставить свои пять копеек в разговор захмелевший Сергей, он мне сказал… Еще при Черненко на него…, ну на Самого где надо во-от такое дело собрали. Все что он там, в Краснодаре наворотил. Своего часа ждет…

Тут капитан потряс головой и попытался прийти в себя.- Что то я совсем ослабел.- Пожаловался он. -Ты извини… Пойду я прилягу. Поднялся и нетвердыми шагами двинулся к себе.

Не успела закрыться за ним дверь, как в палату заглянула врач. – Это что такое. – Вздернула брови интерн. – Вам же лекарство инъекцию сделали, Максим Андреевич. Вам спиртное категорически нельзя. Она схватила со стола пустую бутылку. – Ох попадет мне… Ложитесь немедленно, товарищ Владимиров… Она попыталась приподнять слабо соображающего пациента со стула.

Максим осоловело глянул на миловидное лицо и попытался обнять медичку, промахнулся и мягко завалился на кровать.

– Ох, попадет, если узнают… – Торопливо убрав остатки суровой мужской пьянки, врач распахнула форточку, удовлетворенно прислушалась к мерному дыханию спящего и вышла из палаты в коридор.

Проснулся Макс неожиданно свежим. Словно и не он едва сумел вчера добраться в постель.

– И ведь выпил, вроде, немного…- Мимолетом удивился он, восстанавливая детали застольного монолога. – Ничего страшного, какие там тайны Мадридского двора. Рушится все…

Он потянулся и вдруг решительно встал с кровати.- Нечего разлеживаться. Как бы там ни было, а зарплату нужно отрабатывать. Да и самому интересно, с чем вернулся первый из Лондона. Поли пойми этих европейцев, неужели они не понимают, что Горби уже банкрот? И в качестве кого они его пригласили? Неужели лидерам восьмерки столь важно услышать новую порцию разглагольствований про новые вехи и подвижки?

– Не может быть, что их разведка не собрала для своих первых лиц материал о скандале в благородном семействе, случившемся на политбюро? Третьего июля лидеру перестройки фактически выразили вотум недоверия… его ближайшие соратники.

Владимиров вспомнил, как все это случилось: Заседание подходило к концу, Решение о созыве пленума ЦК, на котором нужно было запротоколировать сроки проведения внеочередного съезда КПСС, уже состоялось Члены Политбюро лениво перекатывали ручки по, напечатанным специально для мероприятия в Финляндии, блокнотам, прикидывая как лучше провести остаток дня.

Генеральный выложил на стол папку. В ней, как отлично знал Макс, лежала толстая стопка переданных его шефу Полозковым, резолюций с критикой Первого. Бумажки были подобраны со вкусом. Для полного комплекта в текстах решений собраний партийных организаций с мест не хватало разве что площадного мата.

– Ну… – Горбачев выпятил нижнюю губу и обвел взглядом сидящих.

– И что будем делать с этим Полозковым? – Задал Михал Сергеич риторический вопрос. И, не дожидаясь ответной реакции, напористо продолжил. – Он подрывает авторитет Генсека… Натравливает своих… Это не порядок.

Лидер уставился на сидящих, ожидая поддержки. Однако пауза затянулась. Наконец, взял слово Назарбаев. Казах аккуратно, подбирая слова, роизнес вовсе не то, что надеялся услышать председательствующий.

– Да что там Иван…, кхм, Кузьмич…- Развел ладони секретарь компартии Казахстана. – Тут как в басне. Чем а зеркало пенять-то, может и впрямь нужно задуматься. Авторитет у вас… тут казах сделал неуловимое движение губами, словно легонько сдул невидимую пылинку, – упал…

– Вот мы съезд собираем… А ну как там коммунисты вас с поста и попросят? А следом и нас всех. Наверное нужно.., попытаться делом как-то… поправить…

– Так, Михайло Серхеич,- вставил свое слово недавно избранный секретарем КП Украины, Гуренко. -Авторитет у вас на Украйне и впрямь, малэнький… Такий што его и невидно… – Он, хотя отлично умел говорить по-русски, усилил язвительный смысл фразы акцентом, нечаянно, может и вполне осмысленно спародировав малосроссийское геканье самого председателя.

Максу живо вспомнилось, как пошло багровыми пятнами, став почти одного цвета с родимым пятном на блестящей лысине, лицо Горбачова. Он начал трясти ворохом листков, заговорил о партийной дисциплине, но вдруг поник и покосился на сидящего чуть поодаль Ивана Кузьмича. – Ну а ты чего молчишь? Давай, скажи…

Полозков сжал губы.- Я не за себя беспокоюсь, за партию. Вы уже столько всего сделали, что и не исправить, пожалуй. Давайте так. На пленуме поставим вопрос ребром. Я готов уйти в отставку… скажем, по болезни, но и вы, Михал Сергеич, если большинство выскажется за это, тоже… Пусть решает пленум…

– Давайте.- А вот этого сидящий за спиной шефа невидимой тенью Макс вовсе не ожидал.- Горби оказался непривычно коротким.- Я буду на пленуме ЦК, пусть…, там и посмотрим. Если партия скажет…

"А ведь он повелся. На пустой, как говориться, крючок. – Владимиров глянул на пустынный двор ЦКБ,- они его попросту взяли на слабо… И в такой момент, вместо того, чтобы проработать стратегию, встретиться с ключевыми фигурами, он едет на саммит восьмерки? Участвовать в неофициальных встречах? Не понимаю, зачем?

– Простите… – От размышлений оторвал голос вошедшего в палату мужчины в белом халата.- Товарищ Владимиров, вас к телефону правительственной связи. Это в кабинете Евгения Ивановича. Я провожу. Врач всмотрелся в лицо пациента. – А вы хорошо выглядите. – То ли польстил, то ли констатировал администратор от медицины.