- Не надо, сиди, Ахмет справится, - спокойно, также по-чеченски ответил Султан.

Казбеку ничего не оставалось, как смириться. Он буквально рухнул на свое место и еще долго злобно скрежетал зубами.

Ахмет подошел к Кириллу, с силой дернул его за шиворот, почти вытащив из-за стола.

- Вставай, пошли к твоему Богу, - с усмешкой произнес Ахмет.

- Ноги ему свяжи, - напомнил Султан.

- Не надо, пусть только дернется, хуже будет.

Ахмет достал пистолет.

У Кирилла кружилась голова и подкашивались ноги. Палач подтолкнул его между лопаток дулом пистолета.

- Пошел, шевелись быстрее.

Вслед послышалось уже знакомое: «Аллаху акбар, смерть кафиру, смерть кафирской собаке, Иншалла, Субханалла».

Гости бесновались, словно в экстазе.

Почти стемнело. Горы погрузились во мрак, стояла тишина, лишь шум ручья откуда-то снизу едва доносился до слуха. Шли недолго, пересекли лагерь. Кирилл спотыкался, холодный пот струился ручьями и заливал глаза. Ужас объял все его существо, колотила крупная дрожь.

«В руки Твои предаю дух мой. Ты же меня благослови и помилуй и живот вечный даруй мне».

- Что ты там бубнишь, молишься своему Богу? Посмотрим, придет ли Он спасти тебя, -усмехался Ахмет.

Пришли к бывшему пчельнику. Остановились. Кирилл почувствовал холодное дуло на своем затылке. В нагрудном кармане все еще лежало Евангелие. Абреки не заметили его. Он схватился рукой за него, как хватаются утопающие за соломинку.

- Что это у тебя? - Ахмет заметил движение его руки и выхватил книгу, быстро переложив ее в свой карман.

Щелкнул предохранитель.

Кирилл зажмурился. Время остановилось.

«Господь мой!» - пронеслось в голове, а может, это было сказано уже за гранью жизни.

Он не слышал выстрела. Короткая и жгучая боль разорвала мозг. Тишина и свет. Боли больше не было. Его распластанное тело с окровавленной головой лежало лицом вниз. Над ним склонился человек, затем выпрямился и пнул его сапогом в бок, тело слегка покачнулось. Человек убрал пистолет, переложил Евангелие в другой карман и не спеша направился обратно.

Наталья сидела на своей кухне и пила. Рядом с ней стояла открытая трехлитровая банка с маринованными помидорами и литровая бутыль горькой перцовки, наполовину опустевшая. Она налила еще рюмку, залпом выпила, достала рукой помидор, пососала, капая на скатерть. На краю стола валялся компьютерный диск. Наталья покосилась на него и произнесла: «Это все из-за тебя, сволочь. Если бы не эта дрянь, Кирюха никуда не рванул бы, а теперь его нет». Она рассуждала вслух, глядя на диск.

В какой-то момент ей захотелось спустить его в мусоропровод или вышвырнуть в окно, за которым хлестал проливной дождь. Кончилось зыбкое и короткое бабье лето. Конец октября, в Москве зарядил сезон холодных и промозглых дождей. Скоро выпадет снег и на улицах начнется непролазная грязь.

Наталья прислушалась к шуму дождя, словно пыталась расслышать в этих звуках что-то еще. Потом подняла мобильник, небрежно брошенный на пол, и в который раз набрала повтор с номером Кирилла, услышав ставшее привычным: «Абонент не отвечает или находится вне зоны действия сети».

Кирилл не отвечал уже две недели. Уезжая, он вручил ей этот диск и номер телефона некоего майора ФСБ Евгения Бережева и попросил: если через десять дней от него не будет вестей, отдать диск этому самому Бережеву.

Вначале Кирилл звонил из Нальчика, потом из какого-то городка, сказав, что дня три будет в горах вне доступа, а потом обязательно ей перезвонит, напомнил еще раз про диск и про десять дней.

Десять дней давно прошли, Наталья чувствовала, что что-то случилось, но с указанным майором так и не связалась. Хотела пойти в милицию, потом передумала, показалось глупо. Одновременно корила себя за бездействие, возможно, она теряет драгоценное время, размазывает сопли вместо того, чтобы действовать.

Надо срочно звонить этому майору, с Кириллом что-то случилось, а она сидит и льет слезы.

Расстались они плохо. Кирилл приехал к ней, они так же сидели на кухне, пили чай с коньяком, потом он сделал ей предложение, очередное предложение, а она так совершенно буднично ответила ему, что эта тема давно закрыта и не обсуждается. Она никогда не станет его женой, она не уверена в своих чувствах, а главное, она ценит свободу и презирает семейную жизнь...

Кирилл помрачнел и сказал, что уезжает в частную командировку в Кабардино-Балкарию, хочет провести там какое-то журналистское расследование.

- Две недели назад мне подкинули вот этот диск, - и он достал из внутреннего кармана пиджака самый обычный компьютерный диск.

- Кто тебе его подкинул?

- Не важно, я и сам не знаю. Важно другое: на нем, по всей видимости, очень важная информация о некоем чеченском террористе по кличке Султан. Эту болванку надо передать в ФСБ, думаю, им тоже будет интересно, но прежде я хочу сам кое-что проверить. Ты же знаешь, я этим всегда занимался и это моя тема.

- И что ты хочешь проверить? - почти равнодушно спросила Наталья, подливая чай в чашки.

Она привыкла к импульсивности и горячности своего друга, более того, она считала, что он, как всегда, что-то воображает и преувеличивает. Ну зачем диск с серьезной информацией подкидывать какому-то журналисту? Наверняка там секрет полишинеля, ФСБ давно это знает и только посмеется над ним. А Кирилл в очередной раз пытается раскопать сенсацию, а заодно вывести на чистую воду какого-то террориста.

- Я хочу поехать туда, - задумчиво произнес Кирилл.

- Куда ты поедешь? - уже с явным скепсисом спросила Наталья.

- Здесь указывается примерное местонахождение лагеря смертников. Ну лагеря, где готовят шахидов-смертников, вернее, шахидок. Это женский лагерь. И руководит им некий Султан. Он не только шахидками занимается, у него достаточно широкая террористическая деятельность. Здесь об этом тоже есть.

- Одно мне непонятно: почему координаты лагеря указаны весьма приблизительно, неужели у того, кто подкинул диск, неточная информация? Может, это вообще блеф? Некто хочет запустить в прессу очередную утку, поэтому информация нуждается в проверке. И я должен это проверить, может, и Султана никакого не существует, - Кирилл отхлебнул чай из кружки и задумался.

- Ты с ума сошел, туда ехать, - Наталья переменила тон на серьезный и заметно изменилась в лице. - Ты вообще соображаешь, что ты задумал? Отдай этот диск нафиг фээсбэшникам, и пусть они сами разбираются со всякими ханами-султанами. Ехать в лагерь смертников - это равносильно тому, чтобы приговорить себя к смерти!

- То, что это опасно, я и сам понимаю, буду соблюдать осторожность. Наташ, я журналист, я не могу просто так перекинуть информацию, не воспользовавшись ею. Многие на моем месте просто и не мечтали получить то, что я получил. Да ему цены нет, - и он потряс сверкнувшей всеми цветами радуги болванкой. - Я не могу писать про открытие нового детского садика или про посещение мэром дома культуры, мне это скучно, я деградирую, когда нет нормальной работы.

- А это ты называешь нормальной работой? Копание во всяком дерьме, хождение по лезвию ножа - это нормальная работа? Ты забыл, как три года назад у чеченов в подвале месяц просидел, тебе мало тогда по башке настучали, еще хочешь приключений на свою задницу?!

Три года назад трех российских журналистов под Грозным похитили неизвестные. Тогда, конечно, поднялась шумиха в прессе и на телевидении. Новостные каналы пестрели анонсами о дерзком похищении. Чеченцы на это и рассчитывали, они собирались обменять журналистов на своих боевиков, что им благополучно удалось сделать. Под шумок в очередной раз ругали правительство, президента.

Евгения Стародворцовская - скандально известная либеральная правозащитница - в эфире столь же скандальной программы «Наше дело» взахлеб рассказывала о бедных чеченских детях, которых уничтожают злые федералы, а несчастные чеченские матери и их героические отцы вынуждены идти на столь непопулярные меры, как похищение людей, взрывы домов, захват заложников. В ответ на либеральные выступления вышло несколько патриотических фильмов и передач, затем выступил патриарх, после него муфтий, который заявил, что истинные правоверные мусульмане никогда не похищают людей.