Он помолчал, а потом добавил уже более спокойным голосом:

— Но месть моя не удалась, и вы, конечно, скажете, что сын перехитрил обидчика своего отца и справедливость восторжествовала.

Губы маркиза тронула улыбка.

— Как сын своего отца, ваша светлость, восстановивший в правах вашу дочь Фортуну и вернувший Алистеру Мерилу звание вашего законного наследника, я не требую за это никакой платы.

— Как я уже говорил вам, Тейн, я не приму от вас милостыни, — заявил герцог. Он посмотрел на маркиза и сказал: — Вы, наверное, думаете, что я рисуюсь. Но уверяю вас, если вы не возьмете назад свои земли, которые доставляли мне одни неприятности с той самой минуты, как я их заполучил, то сейчас же спущусь вниз и отдам их первому же бездельнику, пьющему портвейн в Утреннем зале этого клуба.

— Неужели вы сделаете это? — тихо спросил маркиз.

— Клянусь, что сделаю, — ответил герцог. — Быть может, это и будет моей местью. Мне будет приятно посмотреть, как вы будете рвать на себе волосы оттого, что лишились земель, которые я предлагал вам в обмен на мою восьмую дочь и которые по вашей собственной глупости попали в руки какого-то ничтожества.

Герцог говорил с усмешкой, но маркиз знал, что это не пустые слова.

Конечно, глупо было бы под влиянием минутного каприза потерять земли, за которые он столько боролся.

Маркиз на мгновение заколебался, а потом сказал:

— Я не приму эти земли в качестве подарка, ваша светлость. Давайте сыграем с вами в последний раз. Ставлю все, что у меня есть, против поместий, которые когда-то принадлежали моему отцу.

— Что вы ставите? — в изумлении спросил герцог.

— Свой замок, дом в Лондоне и все свое состояние, — ответил маркиз.

— Вы что, рехнулись? — спросил герцог.

— Нет, — заметил маркиз. — Ставки примерно равны, а я верю в свою удачу.

— До последнего времени вам не очень сильно везло, — мрачно ответил герцог.

— Мне кажется, что теперь все изменилось, — ответил маркиз.

Набрякшие веки герцога скрыли его глаза. Усталость как рукой сняло. Инстинкт игрока заставил позабыть обо всем, и его руки потянулись к картам.

— Перед тем как мы начнем игру, я хочу поставить одно условие, — спокойно произнес маркиз. — Мы будем полагаться не на свое умение, а лишь на волю судьбы. Выиграет тот, кто первым откроет туза.

— Ваше место — в сумасшедшем доме. Что вы будете делать, если проиграете?

— Уеду за границу, — ответил маркиз. — В Англии меня ничто не держит.

Герцог удивленно поднял брови. Маркиз пододвинул стул и сел. Тут же появился слуга с колодой карт. Рядом с герцогом, как обычно, появился бокал вина.

— Не будем мешать карты, — предложил маркиз. — Прошу вас, ваша светлость, берите первую.

— Ладно, пойду первым, — сказал герцог и вытащил десятку.

Маркиз вытащил двойку, герцог — короля, а маркиз — девятку. Затем у герцога оказалась дама, а у маркиза — восьмерка.

Легкая гримаса исказила лицо герцога. Это была циничная, торжествующая улыбка игрока, верящего в удачу. Его следующей картой была девятка, а у маркиза — пятерка.

Игроки снимали карту за картой; когда на столе уже лежало двадцать карт, они стали снимать карты медленнее. Каждый надеялся, что следующей будет долгожданный туз.

Герцог вытащил короля, и, когда маркиз положил руку на колоду, ему показалось, что он слышит мягкий голос:

— Я знаю, что принесу вам удачу… я уверена в этом.

Он так ясно расслышал эти слова, что на мгновение ему показалось, что Фортуна стоит рядом. Маркиз перевернул карту и увидел, что это туз червей! Он глядел на него, не веря своим глазам.

Герцог даже не пошевелился, но привычный ритуал не изменился. Слуга принес большую стопку документов, которые в течение пяти лет много раз переходили из рук маркиза в руки герцога и обратно. Были и такие владения, которые они еще ни разу не разыгрывали.

Герцог медленно подписал все пятнадцать документов, передав в руки маркиза тысячи акров земли, на которых жило несколько тысяч человек.

Когда последний документ был подписан, маркиз встал.

— Сегодня в два часа дня я привезу в Мерил-Парк леди Фортуну, ваша светлость, — сказал он.

Потом молча повернулся и, выйдя из игорного зала, спустился в холл.

Пока он ждал, когда принесут его перчатки и шляпу, дверь открылась и вошел полковник Алистер Мерил.

— Я только что приехал, Сильванус, — вскричал он, — и привез признание Гримвудов! Все было так, как ты и предполагал.

Он говорил возбужденно, но выражение лица маркиза не изменилось.

Вместо ответа, он вытащил из кармана второй документ, подписанный герцогом, и вложил его в руку друга.

— Ты опоздал, Алистер, — сказал маркиз. — Все уже решено.

И, не говоря больше ни слова, он вышел из клуба и, забравшись в свой фаэтон, поехал на площадь Беркли, а полковник в изумлении уставился ему вслед.

Спустившись к завтраку, Фортуна узнала, что маркиз уже уехал, и она встревожилась — долго ли он будет отсутствовать и не придется ли ей провести день в одиночестве.

Когда он вернулся, она была в библиотеке — лай собак известил ее о приезде маркиза. Она отложила книгу, чтобы броситься к двери, но тут увидела, что маркиз уже вошел в библиотеку.

— Вы вернулись! — радостно воскликнула она. — Я надеялась, что скоро вас увижу.

Но тут она поняла по его лицу, что случилось что-то важное.

Маркиз был мрачен и задумчив — таким она после возвращения из Франции его еще не видела.

— Что случилось? — невольно вырвалось у Фортуны.

Вместо ответа, маркиз медленно подошел к столику с напитками и налил себе бренди.

— Что-нибудь ужасное? — со страхом спросила Фортуна.

Маркиз выпил бренди и произнес:

— Имею честь сообщить вам, что вы больше не мисс Никто. Теперь вы леди Фортуна Мерил.

Наступило молчание. Фортуна широко раскрытыми от ужаса глазами смотрела на маркиза.

Наконец она сказала очень тихо, так, что маркиз едва расслышал ее слова:

— Значит… дама, которая говорила с нами… вчера… и которую вы называли… ваша светлость… была моей…

— Матерью, — закончил маркиз.

— А кто мой отец?

— Герцог Экрингтон.

— О нет, только не это! — вскричала Фортуна. — Этого не может быть! Я ненавижу его за то, что он с вами сделал!

— И все-таки он ваш отец, — произнес маркиз.

— Значит, Гилли была права… меня поменяли на сына Гримвудов, — прошептала Фортуна. — И сделал это герцог…

— Вы были восьмой дочерью, — объяснил маркиз, — а ему нужен был наследник.

— И если бы Гили меня не выходила, я бы… умерла, — прошептала Фортуна таким же тихим голосом. — А герцогу не было до меня… никакого дела, да и герцогине… тоже.

— Думаю, ваша мать ничего не знала о том, что ей подменили ребенка, или, по крайней мере, узнала так поздно, что уже ничего нельзя было сделать.

— Почему она не стала искать меня? — спросила Фортуна. — Нет, она признала ребенка Гримвудов… своим сыном. Это тот самый юноша, что был с ней вчера… правда?

Маркиз кивнул. Они долго молчали.

— Значит, теперь… я должна носить… их фамилию? — запинаясь, произнесла Фортуна.

— Вы займете полагающееся вам по праву место в свете, — сказал маркиз. — Герцог признал вас своей законной дочерью. Молодой Гримвуд уедет за границу, Алистер Мерил снова станет наследником герцога.

— Но я бы хотела… чтобы все осталось… как было.

— Это невозможно. Сегодня я отвезу вас к вашим родителям.

— Вы отвезете меня… к герцогу и… герцогине? — вскричала Фортуна, не веря своим ушам.

— Это ваши родители, — ответил маркиз. — Вы познакомитесь со своими сестрами и станете полноправным членом семьи.

— Но если я… не хочу… этого? — спросила Фортуна.

— У вас нет другого выбора. Вы — светская дама, Фортуна.

— Я не хочу становиться светской дамой.

— У меня нет желания спорить с вами, — заявил маркиз.

Фортуна попыталась сдержать слезы, застилавшие ей глаза.