В голосе Фортуны прозвучала неподдельная искренность.

— Я не лгу, — сказала девушка.

Он посмотрел ей в глаза, будто не веря, что она говорит правду. Фортуна взглянула на него и застыла, словно завороженная.

Выражение лица маркиза не изменилось, но щеки девушки порозовели.

Но тут он резко повернулся к ней спиной и с силой дернул шнур звонка. Дверь почти сразу же открылась.

— Немедленно пошлите за багажом мисс Гримвуд. Она оставила его в гостинице «Белый медведь», если не ошибаюсь, на Пикадилли, — произнес маркиз.

— Да, «Белый медведь», — подтвердила Фортуна, — хорошо, что она вам известна, хотя, я уверена, вы ни разу там не были.

— Ее все знают, — небрежно бросил маркиз, — а потом, Чамберс, попросите миссис Денверс подойти сюда, да побыстрее.

— Слушаюсь, милорд.

Дверь за Чамберсом закрылась, и Фортуна с некоторым беспокойством спросила:

— А кто такая эта миссис Денверс?

— Это моя экономка, — ответил маркиз.

Глаза Фортуны вспыхнули.

— Слава богу, — сказала она. — А то я подумала, что это какая-то дама, которая живет в вашем доме.

— А вам это не нравится?

— Почему не нравится? — произнесла Фортуна. — Просто я хотела бы жить с вами одна. Я немного побаиваюсь женщин — мне кажется, что они меня осуждают. Они всегда смотрят на мои волосы такими глазами, будто я специально выкрасила их в такой цвет.

— Интересно, а как вы относитесь к мужчинам? спросил маркиз, и его рот искривила неприятная усмешка.

— Я знала не так уж много мужчин: одного сквайра, который разрешил мне пользоваться своей библиотекой, — ему скоро будет восемьдесят, викария и конечно же доктора. Он был очень добрым человеком.

— А как же ваши поклонники? — спросил маркиз. — Неужели вы думаете, что я поверю, будто не было молодых повес, готовых восторгаться вашими прелестями?

Он произнес эти слова таким неприятным тоном, что Фортуна взглянула на него с удивлением. Потом она неуверенно произнесла:

— Был один молодой фермер, заходивший к нам в гости. Он приглашал меня покататься с ним в экипаже, но Гилли однажды поговорила с ним, как мне кажется, очень резко, и с тех пор он перестал у нас бывать.

— А вам самой не хотелось с ним прокатиться? — спросил маркиз.

— Нет, он мне совсем не нравился, и к тому же он плохо управлял экипажем, а верхом ездил еще хуже.

— А вы, конечно, большой знаток этого дела, — язвительно произнес маркиз.

— Я умею ездить верхом, — просто ответила Фортуна, — и знаю, как надо управлять экипажем. Люди, живущие в деревне, тоже кое в чем разбираются.

Услышав легкий вызов в ее голосе и заметив огонек в ее глазах, маркиз скривил губы и учтиво произнес:

— Признаю, что был не прав.

— Я что-то сказала не так? — быстро спросила Фортуна. — Я вовсе не собиралась грубить вам, просто не люблю, когда людей, живущих в деревне, считают неотесанными болванами.

— Я никогда так не считал, — заверил ее маркиз. — Тем более тех, кто учился у Гилли.

— Жаль, что она вас не слышит, — то-то бы порадовалась! — Фортуна уже снова улыбалась. Она оглядела комнату. — И как бы она ликовала, узнав, что я очутилась здесь, в этом красивом доме. Она так часто рассказывала мне о сокровищах вашего замка.

— А вам не кажется, что Гилли нашла бы странным, что вы будете жить в одном доме с холостым мужчиной? — спросил маркиз, тщательно подбирая слова.

Фортуна повернулась к нему и взглянула на него широко раскрытыми от удивления глазами:

— Почему? Она же сама велела мне ехать к вам! Думаю, она не сомневалась в том, что после ее смерти вы позаботитесь обо мне. Она всегда говорила мне, что вы — замечательный человек, очень добрый и внимательный к людям, который никому никогда не отказывает в помощи. Гилли знала, что вы ее… не подведете.

Маркиз нахмурился. Фортуне показалось, что он собирается ей сказать что-то очень важное, но тут открылась дверь и вошла миссис Денверс.

Это была маленькая худая седая женщина, одетая, как и все экономки, в неизменное черное шелковое платье и черный фартук. С пояса свешивалась связка ключей, мелодично позвякивавших при ходьбе. Она присела перед маркизом в реверансе.

— Добрый вечер, миссис Денверс, — произнес маркиз. — Мисс Фортуна будет жить у нас. Пожалуйста, позаботьтесь о ней сегодня сами, а назавтра подыщите ей горничную.

— Жить… у нас, милорд?

Миссис Денверс вся напряглась, а ее голос свидетельствовал о том, что она считает это совершенно недопустимым.

— Такова моя воля, миссис Денверс, — сказал маркиз. — У нас ведь полно пустых спален, правда?

— Да, милорд.

— Тогда проводите мисс Гримвуд наверх, — распорядился маркиз, — и еще — с обедом придется подождать, пока не доставят ее багаж и она не сможет переодеться. Надеюсь, вы поможете мисс Гримвуд освоиться.

— Я выполню ваше пожелание, милорд.

Она произнесла эти слова ничего не выражающим тоном, но прямая спина красноречиво свидетельствовала о том, что она не одобряет решения своего господина.

— Прошу вас пройти сюда, мисс.

Услышав ледяной тон экономки, Фортуна взглянула на маркиза в поисках поддержки, но он рассматривал свою табакерку, потеряв, очевидно, всякий интерес к гостье. Фортуна сделала реверанс и подошла к миссис Денверс.

— Идите за мной, я покажу вам дорогу, мисс, — сказала экономка.

— Покажите, пожалуйста, — попросила Фортуна. — Какой огромный дом! Я никогда не думала, что человеческое жилище может быть таким впечатляющим!

Миссис Денверс ничего не ответила, и они стали молча подниматься по широкой двойной лестнице, покрытой мягким ковром. На втором этаже Фортуна увидела сквозь приоткрытые двери комнату, стены которой были увешаны прекрасными гобеленами, а позолоченная мебель обита голубым бархатом.

— Это салон? — спросила она. — Можно мне взглянуть? Я слыхала, что он необыкновенно элегантен.

— Раз уж вы будете здесь жить, мисс, то его светлость непременно покажет вам салон, — ответила миссис Денверс, поднимаясь по лестнице, ведущей на третий этаж.

Почувствовав холод в ее голосе, Фортуна поняла, что задавать вопросы больше не стоит. На следующей площадке миссис Денверс на мгновение задержалась, словно раздумывая, в какую комнату поселить девушку.

Поджав губы, она направилась к маленькой комнатке, окна которой выходили на задворки. Но когда она открыла дверь, Фортуна спросила:

— Скажите, а кровать, похожая на серебряную раковину, все еще здесь, в доме маркиза? Гилли часто рассказывала мне об этой удивительной кровати.

Миссис Денверс, рука которой лежала на ручке двери, вдруг застыла на месте.

— Гилли? Вы сказали — Гилли, мисс?

— Да, я говорила о мисс Гиллингхэм, — подтвердила Фортуна. — Быть может, вы помните ее. Правда, она жила в этом доме очень давно, когда была гувернанткой его светлости.

— Конечно же я помню мисс Гиллингхэм, — сказала миссис Денверс, — и часто задаю себе вопрос — где она и что с ней сталось.

— Она умерла на прошлой неделе, — грустно произнесла Фортуна. — Поэтому я и оказалась здесь. Это она прислала меня к его светлости.

— Умерла?! — воскликнула миссис Денверс. — Я об этом не знала. Так вы жили у мисс Гиллингхэм? Тогда вы будете для нас дорогой гостьей, мисс. Пойдемте, я отведу вас в другую комнату, в которой побольше света. Там вам будет гораздо лучше. Это очень удобная комната. А завтра, когда вы выспитесь, я покажу вам спальню ее светлости. Она стоит закрытой с тех самых пор, как умерла маркиза.

Фортуна поразилась происшедшей с миссис Денверс переменой. Теперь экономка улыбалась и разговаривала с ней по-доброму и с уважением.

«Наверное, Гилли здесь очень любили, — подумала Фортуна. — Вот почему миссис Денверс стала относиться ко мне по-другому».

Фортуна принялась рассказывать миссис Денверс о женщине, которая заменила ей родителей. За разговором время пролетело очень быстро, и, когда Фортуна, наконец, спустилась в столовую, маркиз уже в третий раз посматривал на свои золотые часы.