— Никого!

Но в ту минуту, когда он запирал дверь, человеческий силуэт отделился от темного угла, тихо подошел к двери и приложил ухо к замку, в котором с легким скрипом поворачивался ключ. Долго он оставался в том же положении.

Потом таинственный подслушиватель выпрямился и тихо исчез в глубине коридора.

В эту эпоху правильные рейсы дирижаблей были установлены во всем Мире. Во Франции они были организованы трансатлантической воздушной компанией, основанной незадолго перед тем. Дирижабли были примитивного типа «Республики», столь популярного в 1909 году, но затем значительно усовершенствованного. Линии Париж-Бордо, Париж-Лион, Париж-Гавр, Париж-Лилль обслуживались три раза в неделю взад и вперед; два раза в неделю линии Марсель-Тананарива и Бордо-Тимбукту, эта последняя линия теперь была заменена линией Бордо-Браззавиль с остановкой в Тимбукту.

Адмирал Сизэра, вместо того, чтобы взять миноносец, который мог ему предоставить правительственный указ, ввиду национальной важности экспедиции, предпочел занять вместе со своей свитой места на дирижабле Жиронда. Он попросил только трансатлантическую воздушную компанию продолжить путь до Браззавиля. И компания без затруднений согласилась. Надо заметить, что таинственное исчезновение пятнадцати молодых француженок вызвало небывалое волнение! Вот вкратце факты, которые произошли со времени похищения и до 8 октября. Эти факты взяты из многочисленных розысков, произведенных полицией, журналами, проверенных и изложенных Лео Сэнт-Клером, знаменитым исследователем Азии и Африки, который при этих обстоятельствах выказал себя сыщиком-любителем, достойным Шерлока Холмса.

В ночь с 17 на 18 сентября в Париже пятнадцать молодых девушек одинаково прекрасных и здоровых, исчезли, не оставив ни малейшего следа. Не было при этом ни взлома дверей или окон, ни кражи денег, бумаг, или каких-либо иных предметов. В одном только случае было насилие и пролилась кровь: отец одной из исчезнувших, Гастон Жоливе, бедный рабочий, спал в одной комнате с дочерью. Постели их отделялись только занавеской. Интересная подробность: дочь Жоливе, Фелиси, была выбрана королевой королев в последнем карнавале.

В одной семье, а именно в семье морского министра, адмирала Сизэра, были похищены две молодые девушки. Тринадцать других семейств были погружены в отчаяние.

17 сентября, в послеобеденное время, во все четырнадцать семейств заходил с некоторыми промежутками мальчик от кондитера, и везде под различными, довольно правдоподобными, предлогами заставлял принять пирожные с кремом, которые, впрочем, были довольно вкусны… В тринадцати семействах съели эти пирожные и на утро 18-го, после пробуждения, стало очевидным, что пирожные содержали усыпительные средства.

Ценная деталь: было доказано, что убитый Гастон Жоливе не ел этих пирожных. Следовательно, он был разбужен шумом при похищении своей дочери, и удар кинжала, во время нанесенный, помешал ему крикнуть. На кинжале, вошедшем по самую рукоятку в левую сторону его груди, была вырезана следующая загадочная надпись:

«Клятва XV-ти».

Все пятнадцать похищений имели много общего.

Родители всех девушек констатировали, что они вошли в свои комнаты 17 сентября вечером; ночью никто из швейцаров не был разбужен; никто не выходил из дому; утром все двери и окна оказались запертыми изнутри; у адмирала Сизэра не найдено подозрительных следов ни в парке, ни в аллеях сада; следовательно, молодые девушки не выходили и не были похищены обыкновенным способом.

Так как все эти таинственные признаки похищений совершенно согласовались, и все произошло в столь непродолжительный промежуток времени, что один похититель, даже наделенный сверхчеловеческой личностью, не мог похитить пятнадцати девушек, то надо было допустить, что все похищения были делом сообщества неизвестных… и что это сообщество состояло из пятнадцати членов, как на это указывала надпись, выгравированная на клинке: «Клятва XV-ти».

Сэнт-Клер доказал, что пятнадцать девушек были похищены из окон или форточек, ловко открытых и затем закрытых, и что похитители находились на аэропланах неизвестного типа, способных оставаться неподвижными в воздухе, могущих спускать одного или двух пассажиров без аттеррисажа[1].

Дальше общественное мнение терялось в догадках.

Один только Лео Сэнт-Клер, наведенный на след странной заметкой в «Petit Bleu», догадывался с некоторым основанием, если не о личностях похитителей, то, по крайней мере, об их местопребывании. Тем более, что в его уме, склонном к дедукции, эта заметка подтверждала сотни других догадок и выводов.

Из всей группы людей, стоявших на дебаркадере, были особенно замечательны два человека.

Один, в возрасте около пятидесяти лет, был строен, высок, с прекрасной военной выправкой. Хороший цвет лица еще более выделялся, благодаря коротким, черным бакенбардам, глаза стального блеска и выбритая верхняя губа, крупная и мясистая, свидетельствовали о доброжелательной энергии и о чувственности хорошо пожившего человека: это был адмирал Сизэра.

Другой, выше среднего роста, тонкий, но с широкой грудью и плотной шеей, производил впечатление гибкого и сильного человека. Ему могло быть не более тридцати лет. Его бритое, квадратное лицо, с выдающимися скулами, с тонкими губами, которых не оттеняли усы, с суровым подбородком, было странно освещено необыкновенными глазами. Они были громадны, широко прорезаны, а расширенный зрачок золотисто-желтого цвета окаймлялся широким темным кругом, наводящим ужас, как глаза сфинкса. Странный каприз природы! Этот человек, очень красивый, даже обольстительный в блеске своей мужественной энергии, имел загадочные глаза одной из тех птиц, которых считают властителями ночи. Этот человек был Лео Сэнт-Клер, исследователь таинственного Тибета и центральной Африки. Его называли Никталоп за его способность видеть ночью так же хорошо, как и днем.

Как и другие члены экспедиции, Сизэра и Сэнт-Клер были одеты в костюмы цвета хаки, обуты в высокие сапоги, доходившие почти до колен, и с колониальными касками на голове. Каждый из них держал в руках лишь небольшой чемоданчик, так как багаж их был привязан к крыше конусообразного вагона, предназначенного для пассажиров. Над этим вагоном возвышалась огромная, не лишенная элегантности, масса воздушного шара. В вагон попадали через палубу, находившуюся на заднем конце дирижабля.

Вдруг барьер, отделявший платформу, был поднят и путешественники взошли на палубу дирижабля.

Среди путешественников, которых было около двадцати, медленно и с трудом подвигался какой-то старик, с большой белой бородой, сгорбленный бременем лет.

Пять минут спустя, сирена с Жиронды испустила пронзительный сигнал, начальник станции ответил свистком, и, медленно, величественно дирижабль пустился в путь.

Пока путешественники устраивались в своих каютах, прежде чем сойти к общему столу, Жиронда, постепенно увеличивая скорость, неслась вдоль Гаронны. Затем, переменив вскоре направление, пошла к юго-западу, дабы, миновав Барселону, Средиземное море и Алжир, достигнуть Тимбукту, где она должна была оставить мешок с депешами.

Отправившись из Бордо 9 октября, Жиронда должна была бросить якорь в Браззавиле 12 октября, около шести часов утра.

В столовой, где на конце стола собрались члены «экспедиции Сизэра», Сэнт-Клер был погружен в расчеты.

Направо от Сэнт-Клера, отделенный от него двумя приборами, сидел старик с белой бородой и медленно ел, не обращая, казалось, никакого внимания ни на спутников Сизэра, ни на других пассажиров. Но во время еды старик бросал взоры на Сэнт-Клера. И, странное дело, глаза Бастьена, сидевшего на другой стороне стола, напротив Никталопа, часто впивались взором в глаза старика. Один только из сидевших за столом заметил случайно этот маневр и стал наблюдать за ним; это был мичман Дамприх, адъютант адмирала.