Теперь, стоя перед Брагоньером, гоэта пыталась убедить любовника отпустить её. Увы, соэр радости Эллины не разделял. Нахмурившись, он переспросил, правильно ли понял, что гоэта собиралась целую неделю жить неизвестно под чьей крышей и флиртовать с другими мужчинами.

  - До чего же вы ревнивы! - со вздохом закатила глаза Эллина. - Могу показать договор: там ни слова о романах, только работа.

  - Ты никуда не поедешь.

  Гоэта открыла и закрыла рот от удивления. Он назвал её на 'ты' в публичном месте и посмел ограничить свободу передвижения. Это переходило всяческие границы!

  - Поеду, благородный сеньор, ещё как поеду! - оправившись, с жаром возразила Эллина. - А если вы вздумаете помешать, Следственному управлению придётся рассматривать дело о превышении должностных полномочий.

  - Госпожа Тэр, вы закончили? - дождавшись, пока она замолчит, спокойно осведомился Брагоньер. - Так вот, данный вопрос мы обсудим позже, а теперь, извините, мне пора.

  Поцеловав гоэте руку, соэр удалился. Та осталась стоять и хмуриться, предчувствуя, во что выльется категоричное 'нет' любовника. Однако Эллина не собиралась сдаваться и твёрдо решила сегодня же покинуть столицу.

  Брагоньер заехал поздно, когда уже зажигались фонари, и застал гоэту за сбором вещей в дорогу. Разбросав по кровати сменную одежду и нижнее бельё, Эллина, насвистывая, отбирала нужное. Рабочая сумка, с накопителями, замызганными конспектами, травами, воском и прочими необходимыми вещами, лежала на стуле.

  - Ну, и как это понимать? - скрестив руки на груди, поинтересовался соэр.

  - Вы мой муж, господин? - тем же тоном ответила Эллина, на время прервавшись, забрала у Брагоньера сюртук и повесила на стул. - Если голодны, Урсула приготовила отличную отбивную и...

  Взгляд соэра заставил замолчать. Эллина поёжилась и поспешила отвернуться, но даже спиной продолжала чувствовать острые бледно-зелёные льдинки.

  - Эллина, я устал и приехал не для того, чтобы бороться с твоими капризами, - Брагоньер выудил из сумки гоэты договор и развернул его. - Повторять дважды не намерен.

  - Я тоже, - Эллина вырвала документ. - Хочешь, чтобы поклялась? Хорошо. Клянусь Дагором и Соратой, что еду не ради любовных приключений. Флисса и кинжалы при мне, постоять за себя сумею. Извини, я не певичка, не актриса, я хочу и буду работать, даже если ты перепишешь на меня всё состояние. Потому что я не содержанка, Ольер, и...

  Она махнула рукой и, не договорив, продолжила сборы.

  - Значит, в столицу ты не едешь? Жаль. Мне казалось, ты расстроилась оттого, что в прошлый раз пришлось остаться в Сатии. Итак, деньги или развлечения?

  Гоэта задумывалась, взвешивая все за и против. Заметив, что она колеблется, Брагоньер забрал сумку и кинул на пол. Затем обнял Эллину, приподнял пальцем подбородок и с укором пробормотал:

  - С тобой одни проблемы! Опять демонстрируешь характер?

  - Просто тебе нужна другая девочка, - гоэта поцеловала Брагоньера и легонько толкнула. - Пусти! Сейчас подогрею ужин и покормлю. Шея не болит?

  Соэр промолчал, но Эллина поняла: от массажа он не откажется.

  Пока гоэта орудовала на кухне, Брагоньер успел ополоснуться и изучить договор. Нахмурившись, соэр сделал пару пометок на чистом листе бумаги и, прихватив его, спустился вниз.

  - Вот этого ты делать не будешь, - Брагоньер ткнул пальцем в записи. - Неустойку я оплачу.

  Эллина мельком глянула в лист и рассмеялась:

  - Сората, такого ревнивца и деспота нужно поискать! И этот человек говорил мне о низкой самооценке! Хотела бы я посмотреть на того, кто попытается отбить меня. Господин Датеи - чудесное тому доказательство. Только я хвостом не верчу, я работаю, Ольер, поэтому успокойся.

  Она чмокнула Брагоньера в щёку и накрыла на стол.

  - Ничего, быстренько управлюсь и поеду с тобой в Калеот. Надеюсь, в этот раз не окажется, будто это приём для одного?

  - Да, нехорошо получилось, - согласился соэр, - но действия его величества не обсуждаются. Не выволочка - и то хорошо. Даже орден за заслуги перед королевством дали. На приём надену, ты покрасуешься.

  - Почему я?

  - Потому что женщина. Вы же меряетесь заслугами мужей и любовников.

  Эллина улыбнулась и пригласила соэра за стол. Кажется, отпустит: из голоса ушёл холод, спина расслабилась. А всего-то требовалось заверить мужчину, что он самый-самый.

  После ужина Эллина сделала Брагоньеру массаж шеи: та частенько причиняла соэру неудобства. Соэр постепенно расслабился под её руками, сбросив с плеч заботы дня.

  Закончив, гоэта наклонилась, обняла любовника за плечи, и, практически касаясь губами щеки, прошептала: 'Ты сердишься?'. Брагоньер издал странный звук - нечто среднее между фырканьем и вздохом. Окрылённая молчанием, Эллина наклонилась ниже, ткнулась губами в гладко выбритую щёку и продолжила наступление:

  - Ну, нельзя же так!

  - Как? - осведомился Брагоньер и снял её ладони с плеч. - Эллина, сколько раз говорить: не юли! Итак, я внимательно слушаю.

  Гоэта вздохнула и обошла соэра, чтобы видеть его глаза. Увы, как обычно, они скрывали мысли и эмоции. Эллина никак не могла понять, сердится ли он или спокоен. Вот и сейчас разговаривает официальным тоном, не поддался на ласку.

  - Значит, так, Лина, - Брагоньер взял гоэту за руки, - ты поедешь при одном условии. Нет, даже трёх. Первое - возьмёшь охрану.

  - Но...

  - Или охрана, или не поедешь. Сбежишь, найду. Прятаться ты не умеешь, а опыт розыска беглых у меня богатый.

  - Это точно, - согласилась Эллина.

  Она помнила, как Ольер ли Брагоньер преследовал её во время истории с Гланером Ашерином. Соэр настиг жертву тогда, когда она уже успокоилась, уверилась, всё позади, взял тёпленькой в Университете, куда Эллина с большим трудом, обманув преследователей, добралась босой по снегу.

  - Поэтому ты согласишься, - с нажимом произнёс Брагоньер, коснувшись пальцем краешка губ гоэты. - Условие второе - ты не сбежишь. И не закатывай глаза! А то опять окажешься в лесу рядом с некромантом. И третье - писать обо всех странностях в замке.

  Эллина подумала и согласилась. Соэр не шутил, говоря, что иначе она никуда не поедет. Начальник Следственного управления Сатии легко и быстро отдаст приказ не выпускать из города девицу Тэр.

  Брагоньер поцеловал любовницу и предложил подняться наверх. Она не стала отказываться и подарила соэру приятное завершение трудного дня.

  Когда Эллина проснулась, Брагоньер уже ушёл. Он вставал рано, чуть ли не с рассветом, и приходил на работу раньше других сотрудников.

  На столе лежала записка на обрывке счёта из магазина: 'Ты обещала'.

  Гоэта улыбнулась, потянулась и, наскоро позавтракав, закончила вчерашние сборы. В сумку полетела пара книг по иллюзиям, новенький оберег от кладбищенской нечисти - Эллина купила его специально для поездки - и тёплые носки. На дворе, конечно, лето, но всякое может случиться. Поверх них легла флисса. Несмотря на все жизненные уроки, Эллина продолжала носить на поясе только кинжалы. На вопрос почему, она лишь пожимала плечами: 'Я женщина, что с меня возьмёшь?'. На самом деле гоэта не желала мучиться из-за бьющей по бёдрам железяки и опасалась косых взглядов крестьян. Смех смехом, но сельчане иногда страшнее ламий[5], мьяг[6] и упырей вместе взятых. Они люди старой закалки, не одобрили бы девицу с оружием. А ведь крестьяне - частые клиенты гоэтов.

  Зевнув, Эллина набросала записку Урсуле и, взвалив поклажу на спину, спустилась вниз и открыла входную дверь.

  - Доброе утро, госпожа.

  Гоэта ойкнула и едва не выронила сумки.

  У конюшни замерли двое солдат - обещанная Брагоньером охрана. Судя по выражению лиц, мужчины предпочли бы ещё немного поспать, а не тащиться неведомо куда с девицей сомнительного вида.