Кристофер понимал, что молчаливым уходом обидел ее. Надо было сказать какие-то слова. Обещать прийти? Но он не был уверен, что хочет этого. Возможно, и Бренда осознавала, что им лучше расстаться. Поблагодарить за приятные минуты? Так говорят женщинам, которых не любят и от которых неизбежно уходят. Слова, которые приходили ему на ум, были обиднее молчания…

Дом, где Кристофер снимал комнату, был на той же улице, что и его офис, и многие служащие, которые не имели собственного жилья, особенно одинокие, жили здесь. Но, кроме соседа-клерка — тот заходил, чтобы поведать очередную фантастическую любовную историю, — Кристофер ни с кем не общался.

Завтра он снова весь день просидит за компьютером, но сейчас одиночество не пугало его, а представлялось удачей. Кристофер включил телевизор, сел в кресло и стал смотреть воскресный футбольный матч. В дверь постучали. Наверное, опять этот герой-любовник. Чертыхнувшись, Кристофер крикнул:

— Войдите!

Вид клерка — оскорбленно-воинственный — обещал обвинительный и бессмысленный разговор.

— Вы воспользовались моей доверчивостью! — с порога заявил он. — Вы должны были поговорить…

— Я никому ничего не должен, — сухо сказал Кристофер.

— Но вы обещали…

— Поговорить с Брендой, чтобы она подарила вам свою любовь? — Кристофер усмехнулся. — Вы преувеличиваете мои возможности.

— Почему? — искренне удивился клерк.

Потому что ты дурак, подумал Кристофер. Вслух же сказал:

— Потому что об этом не просят. И любовь дарят не по просьбе.

— Но вы обещали! А сами…

— Что — «сами»?

Это было сказано с угрозой, и клерк неуверенно, но все же сообщил, что Кристофера видели вместе с Брендой.

— А вы еще и сплетник! — презрительно бросил Кристофер и, демонстративно выключив телевизор, сказал, что завтра ему идти на работу, а сейчас он будет спать.

Но уснуть Кристофер долго не мог. Мысли бродили по прошлому, возвращаясь к сегодняшнему дню. Он пытался определить для себя то важное, что должен сделать. Не сиюминутное, а главное. Но задерживался на сообщении озабоченного сексом клерка, что кто-то видел его, Кристофера Холдена, с Брендой Поллак… Бренда не будет устраивать сцен. С ней спокойно и дом у нее надежный. Собака, кошка — это как очаг. Для семьи хорошо. Для любви недостаточно. Кора, та предпочла ему Дэвида. Значит, нашла у Дэвида то, чего не было в нем… Чушь какая-то лезет в голову…

Кристофер взглянул на часы: если он сейчас же не уснет, завтра будет клевать носом за компьютером. Он завел будильник. Последняя яркая мысль была о Лиз. Кристофер представил ее здесь, на этой неширокой кровати, ее руки, тихий счастливый смех и застонал. В полусне, усмехаясь, подумал: и ни кошки, ни собаки!..

Проснулся и мысленно повторил: ни кошки, ни собаки! — словно проспал с этими словами ночь. Но не помнил: к чему они?

Те же сосиски в вакуумной упаковке. Кофе. И вереница клерков по дороге в офис… Впереди увидел знакомый ярко-рыжий затылок. Этого клерка звали Льюис. Нагнав его, Кристофер поприветствовал:

— Хэлло, Лу!

Тот удивленно оглянулся.

— А! Кристофер!.. Говорят, ты был в отпуске?

— Был. Вернулся.

— Ну как?

— Нормально.

Льюис покивал.

— А у меня через месяц… Сегодня, как обычно, собираемся у Матиаса — приходи.

Кристофер не помнил, кто такой Матиас и по какому поводу у него собираются «как обычно». Он увидел Бренду. Был уверен, что и она его заметила. Хотел подойти, но Бренда отвернулась.

Ровно в девять часов Кристофер включил компьютер. В час вымыл руки и спустился в бар. Мужчины ели и говорили о женщинах и о спорте. Женщины тоже ели и тоже разговаривали. Кристофер не слышал их разговоры, но не сомневался, что речь шла о моде и кинозвездах… Он взял сок и ростбиф — соскучился по мясу. Запивал сочный ростбиф терпким горьким соком грейпфрута, смотрел на оживленных мужчин и женщин и думал: хорошо бы отсюда удрать! В отличие от Бренды у него нет ни кошки, ни собаки — полная свобода! Но нигде и никто его не ждет. Кроме матери… 9

В воскресенье он встал в девять и пошел в кафе. Бренда была уже там. Она сидела за отдельным столиком. Кристофер подсел к ней.

— Слушай, Бренда, зачем нам делать вид, что мы не знакомы? Все равно нас уже видели вместе — это сообщил мне клерк.

— Сайрус, — подсказала она.

— Сайрус? Я не знал его имени… Как поживают твои звери? Надеюсь, все здоровы?

— Если не считать, что кот оказался кошкой.

— Сенсационная новость! Как ты узнала?

— Он собирается стать мамой.

Кристофер улыбнулся: вспомнил, откуда к нему пристало «ни кошки, ни собаки»!.. Вчера перед сном подумал о животных Бренды. Мелькнула мысль написать матери, чтобы купила щенка, — все-таки не так одиноко. А потом он думал о Лиз. Все, что он делал с той минуты, как она ушла — его внезапный отъезд, миллионерша, которая не изнасиловала его только потому, что слишком много намешала в питье какой-то дряни и он отключился… Бренда… даже то, что он заговорил с Льюисом, знакомство с которым за все годы не продвинулось дальше кивка головой, — всё это было потребностью забыть о Лиз. А в итоге он пришел к выводу: ничто не поможет. Ни кошка, ни собака, ни попугай, ни мужские посиделки у какого-то Матиаса…

— Что-то не так? — спросила наблюдавшая за ним Бренда. — Тебя только что здесь не было.

Он не смог ей солгать. И не мог сказать правду. Она поняла и приняла правила игры: никаких выяснений отношений и упреков.

— Ладно. Проехали.

Кристофер благодарно посмотрел на нее. Бренда сказала:

— Представляешь, попугай все время трещит: «Нет бритвы!» Мне кажется, ему нравится произносить новые слова.

— Пойдем к тебе, научим его еще чему-нибудь…

И снова шли по набережной, потом свернули и продолжали идти, пока не дошли до тощего садика.

— Знаешь, почему я сюда приехала? — спросила Бренда.

— Ты получила в наследство этот дом.

— Но не только поэтому. Если бы поэтому… Умер человек, который был…

— Твоим другом.

— Другом? Он был для меня всем! А когда он умер, на похоронах я узнала, что у него таких, как я… — Бренда усмехнулась.

— Понятно…

— Ничего тебе не понятно! Я тогда будто сама умерла. Это было хуже, чем смерть, — я продолжала жить. И, когда дедушка завещал мне дом, ухватилась за поездку сюда, как за спасение… — Бренда вздохнула. — Одно проходит, другое приходит…

Сенбернар радостно бросился навстречу. Сначала подбежал к Кристоферу.

— Первенство всегда принадлежит мужчине, — пошутила Бренда.

Она поставила на стол торт и бутылку шампанского. По секрету призналась, что у нее день рождения. Сказала, что обычно проводит его в одиночестве, но сегодня впервые у нее гость. Возраст Бренда не скрывала: тридцать восемь.

— Давай прибавим еще один юбилей, — предложила она. — Правда, не круглый: двенадцать лет. Столько я живу здесь.

Кристофер подумал, что у него дата круглая — десять. Для человеческой жизни это очень много. Напомнил ей:

— Ты сказала: одно проходит, другое приходит. Что ты имела в виду?

— Я так сказала? Смотри, какая я мудрая!

— Так о чем это?

— Не помню. Наверное, о жизни. Жизнь-то не умирает!

Попугай прокричал: «Нет бритвы!» Они засмеялись.

— Он умнее нас, — сказал Кристофер.

— Животные всегда умнее: они искренни.

Им было легко друг с другом. Не надо «производить впечатление», что-то изображать, казаться таким, каким тебя хотят видеть. Можно сморозить глупость и первым рассмеяться. Никакой корысти, зависти, недоброжелательства. Кристофер не помнил, с кем еще говорил так открыто, даже с Дэвидом в их лучшие времена.

А потом наступила пауза. Нормальная в любом разговоре. Но оба напряглись. Лихорадочно придумывали тему для продолжения разговора, и оттого, что это было неестественно, что они заставляли себя, пауза затягивалась, и вместе с ней отчетливее становилось напоминание о возможной близости. Каждый понимал: уступи они слабости, отношения превратятся в любовную интрижку с прелюдией из приятной беседы. Они уже искали не тему для угасшего разговора, а предлог прервать молчание.