— Товарищ Сталин! Вы просили сообщить, когда полковник Титов сможет приступить к дальнейшей службе. Он у меня в кабинете. — Он замолчал, слушая Сталина. — Есть, товарищ Сталин. Все понял! До свидания, товарищ Сталин, — он повесил трубку.
— Вас вызывает товарищ Сталин к 22 часам сегодня. Вы где остановились?
— Нигде. Планировал сегодня вылететь в Ленинград.
Нарком вызвал небольшого толстенького капраза, и поручил ему разместить меня в Москве, и обеспечить мою доставку в Кремль, и обратно. Мы прошли в его кабинет, он позвонил куда-то и решил этот вопрос кардинально, поселив меня в гостинице "Москва" в номере с видом на Кремль. Пробивной товарищ. И никаких заморочек с транспортом. Пообедал в ресторане, вкусно! В голове пустота, никаких мыслей и бешеная усталость. Лег поспать, но не спится. Сосед-артиллерист предлагает выпить, но я не могу, предстоит поход в Кремль. Он обиделся и ушел куда-то. Я тоже вышел прогуляться по Москве. На улицах патрули, несколько раз проверяли документы, но больше похоже, что просто хотели рассмотреть поближе трижды Героя. Вдруг голос: "Павел! Ты?" Оборачиваюсь: стоит незнакомый мне человек в ватнике. Один рукав засунут под ремень. Инвалид. Недоуменно смотрю на него.
— Не узнаешь? Я – Коля Сизов! Мы с тобой в одном полку служили!
— Извини, не узнаю!
— Ты что, совсем загордился?
— Нет, после контузии ничего и никого не помню.
— Как так? Совсем ничего?
— Абсолютно!
— Меня сбили 21 июля под Кингисеппом. Я был левым ведомым у Карташевского, а ты – правым. Ты оторвался от нас и ушел наверх к СБ. Нас тогда всех сбили. А ты, выходит, выжил?
— Меня тогда не сбили, я сбил 4 "мессера", и сел у бомберов. Потом меня перевели в 13 полк. Так там и остался.
— И меня совсем не помнишь? Мы ж дружили!
— У меня снаряд в тот день за бронеспинкой разорвался, а сейчас еще и пулю в шее нашли. А ты руку тогда потерял?
— Нет, это позже, уже у партизан. Я здесь в командировке. Пошли, выпьем за встречу!
— Не могу! К начальству иду.
— А что, начальство не поймет, что ты старого друга встретил?
— Я в Кремль иду.
— Так это же в другой стороне?
— Ну, не прямо сейчас, чуть позже, а пока я гуляю.
— Ну, так… — я еле от него отбился. Чего меня, именно сегодня, все тянут напиться?
Вечером подошел к Боровицким воротам. Сдал оружие, получил пропуск и прошел приемную Сталина. Несколько раз проверяли пропуск, сличая его со списком. В приемной пробыл всего несколько минут. Вошел, доложился.
— Проходите, товарищ Титов. Садитесь. Как себя чувствуете после операции?
— Нормально, товарищ Сталин.
— Мы решили вас направить в Липецкую высшую летно-тактическую школу воздушного боя!
"Опять в Липецк! Когда ж я от него избавлюсь!" – пронеслось в голове.
— Учиться, товарищ Сталин?
— Нет, товарищ Титов. Командовать и преподавать. Готовить кадры для наших ВВС.
— А у меня есть возможность отказаться от этого назначения?
— Почему, товарищ Титов? У нас остро не хватает высококвалифицированных летчиков. Их требуется учить.
— Гораздо острее, товарищ Сталин, стоит вопрос об уровне квалификации старшего командного состава ВВС, чем о подготовке отдельных летчиков. А высокая аварийность в сухопутных ВВС, да и в ВВС некоторых флотов, связана с низким качеством сборки самолетов и в отсутствии военной приемки на заводах. Основные потери у нас не в боях, а в катастрофах, аварийных ситуациях.
Сталин встал, я тоже поднялся.
— Сидите, товарищ Титов. Продолжайте, я вас внимательно слушаю.
— Вот возьмем, к примеру, мой полк. Сейчас машины выработали свой ресурс, и полк убыл на переформирование. В течение полутора-двух месяцев нам будут менять двигатели, пушки, колеса, некоторые машины будут заменены полностью. Фактически, полк в течение этого срока будет небоеспособен. За это время растеряются наработанные навыки, полк потребуется снова вводить в строй. А в это время, вместо опытных боевых летчиков будут воевать пацаны из летных училищ, которые едва научились за ручку держаться. Соответственно, наши потери возрастут. А немцы будут только рады, и будут докладывать о том, что они мастерски сбили огромное количество наших. А на Кубани наши даже заставили их закрасить эмблемы, которыми они все время пользовались. Поэтому, необходимо по другому готовить смену машин в полках: полк должен иметь второй комплект самолетов к моменту окончания ресурсов основных машин. Неделя для отдыха, и снова в бой. Благодаря этому уменьшится и количество летных происшествий, и количество потерь. Мне кажется, что именно здесь находятся наши резервы.
Сталин молчал и курил свою трубку. Я тоже замолчал.
— Мне доказывают, что это вовсе не так, товарищ Титов. Что летчики не выдерживают нагрузок и им требуется отдых.
— Нет, товарищ Сталин. Дело в том, что техническая служба отстает, и не успевает подготовить новые машины. Мы сейчас будем ждать самолеты.
— Что требуется, для того, чтобы исправить положение?
— Увеличить на 25 % технический состав полков, возложить на инженера полка обязанность подготовки второго комплекта самолетов. Ввести военную приемку на всех авиазаводах.
— Сколько вы потеряли людей в последней операции?
— Шесть человек, товарищ Сталин. Остальные вернулись или вернутся в строй в ближайшее время из-за ранений.
Сталин прошел к столу и сел. Открыл какую-то папку и стал читать.
— Вы в партию вступили? — неожиданно задал он вопрос.
— Пока нет, я кандидат в члены ВКП(б).
— Поедете на Юго-Западный фронт, в 17-ю воздушную армию. Она недавно сформирована. Заместителем Командующего по истребительной авиации. Ваше предложение о введении военной приемки будет нами рассмотрено. По второму вашему предложению… В Саратове, на Энгельской авиабазе, сейчас около трехсот И-185. Я знаю, что вы дали очень лестные отзывы об этом самолете. В вашем полку все летчики готовы пересесть на него?
— Да.
— Кто сейчас командует вашим полком?
— Подполковник Хабаров, но я бы хотел передать полк майору Макееву.
— Тогда так: 14 полк получает новые самолеты в Саратове, и будет включен в 17 воздушную армию. В порядке эксперимента, мы изменим штатное расписание так, как вы сказали, для истребительной авиации 17 ВА. До сих пор, все ваши предложения приносили успех. Посмотрим, что будет на этот раз. Насчет Макеева? Поступайте так, как сочтете нужным, товарищ генерал.
Я посмотрел на Сталина.
— Да-да! Приказ о присвоении вам звания генерал-лейтенанта, я только что подписал. Мы внимательно следили за тем, что и как вы делаете на Кубани. Были некоторые сомнения по вашему поводу, да вы о них знаете. Так как все подтвердилось, то… Командуйте. Тем более, что у меня есть претензии к командованию 17 армии. — Он передал мне приказ, в котором рукой Сталина было зачеркнуто слово "майор" и написано "лейтенант". Второй раз я получаю это звание. В первый раз все было значительно дольше и муторнее. 17 Воздушная Армия? Не зря я вспоминал Кушку! Все мое детство прошло на аэродромах этой армии. Мой отец, с кратковременными перерывами на учебу в академии, работу в Чкаловском, "загранкомандировками", всегда служил в ней. Командовал эскадрильями, полками, дивизиями, был замполетом армии, а, в конце службы, и.о. командующего. Да и сам я: "не мимо проходил". Тоже отметился. Был и командиром полка, и командиром дивизии, и последним командующим знаменитой воздушной армии.
Если вы думаете, что можно собрать толпу мужиков, назвать ее "армией", и это будет армия, то вы глубоко ошибаетесь! 17-я воздушная имела три истребительные дивизии, три "ночных" бомбардировочных авиакорпуса: это которые на По-2: "Я думала, что вы – ас, а вы – У-двас!". Это про них! Одну штурмовую и одну бомбардировочную дивизии. Когда я приехал в Миллерово, где располагался штаб армии, принял доклад начальника штаба, сразу после него, ко мне зашел Член Военного Совета Армии и рассказал, что творится на местах. Полтора года в тыловом округе разложат любую армию! Именно тогда я понял, почему Иосиф Виссарионович изменил приказ. На представлении Командующему, я понял, что "у нас есть проблема"! Генерал-лейтенант Судец воспринял мое назначение, как личное оскорбление. Он вел третью войну в своей жизни, и первую авиационную. Я – пятую. Но, для него я был "молодым выскочкой", которого надо укоротить. Желательно: "отрубив хвост, по самую голову". Самое обидное заключалось в том, что тот же Судец, в свое время, рекомендовал меня на дивизию, дал рекомендацию в Академию Генштаба. Мы жили "душа в душу"! Лучший мой "командующий"! Но сейчас, армия представляла из себя небоеспособный сброд тыловиков. В полках 26 % летчиков имеют боевой опыт, остальные – сержанты ускоренного выпуска. Пьянство, есть дезертиры. Питание в полках просто никакое: все разворовано. А через полмесяца немцы ударят встык 57-й армии и Воронежского фронта. Пришлось наводить порядок. Заслужил прозвище: "Цербер". Это такая трехглавая собака, охранявшая вход в царство Аида. Но, больше тридцати начальников тыла поехало в места не столь отдаленные: в штрафбаты. Хабаров и Макеев перебазировали полк почти мгновенно. Хабарова сделал командиром резервного полка. Он попытался обидеться, но я пообещал ему дивизию. Он – службист, в мирное время ему цены нет! А воевать будет Макеев! Полк мгновенно прозвали "придворным". Он, действительно, расположился в Миллерово.