Итак, уже на первом этапе раскопок Ай-Ханум представляется историческим и художественным памятником исключительной важности. Он создан отважными, восприимчивыми и, кроме того, цивилизованными пионерами на далекой окраине Евразийского мира. В его сердце, в гробнице возможного основателя города, провозглашены дельфийские этические принципы. Его постройки, обильно украшенные скульптурой, ярко расцвеченные, возводились по западным канонам, хотя восточное окружение внесло свою долю — это и упомянутые уже неклассические торовидные базы колонн, и крылатые псевдопальметты в орнаменте кровель, намекающие на азиатское, точнее, ахеменидское влияние. Дальнейшие работы, несомненно, покажут место и значение подобных гибридных элементов, но в любом случае они останутся второстепенными по сравнению со всеобъемлющим эллинизмом этого выдающегося памятника[21]. Уже теперь можно говорить о существовании там греческих философов, жрецов, ремесленников. Кувшины для вина и масла, явно местного производства, помечены печатью агоранома, т. е. управляющего рынком. Так было и в греческих городах Причерноморья и Ближнего Востока. Мы не впадем в преувеличение, если выскажем уверенность, что со временем здесь будет обнаружено почти все, имеющее касательство к жизни эллинистического города.

К сожалению, пока невозможно ответить на два основных и, вероятно, связанных друг с другом вопроса: когда был основан город и как он назывался? Был ли Ай-Ханум одной из Александровых Александрий? Если так, то первоначально город должен был носить его имя, каковы бы ни были дальнейшие перемены. Поль Бернар склонен считать Ай-Ханум птолемеевской Александрией-на-Оксе, отнимая это имя у Термеза, которому подарил его Тарн. Может быть, Бернар прав, но пока нет, кажется, подтверждении, что город в Ай-Хануме существовал уже в IV в. до н. э. Если дельфийская надпись правильно датирована первой половиной III в. до н. э., можно допустить, что предполагаемый основатель города, Киней, действовал от имени Селевка I (312–281 гг. до н. э.) или его преемника Антиоха I (281–261 гг. до н. э.), которым достались азиатские земли, покоренные Александром. При этих властителях Бактрия была сатрапией или провинцией Селевкидского царства и управлялась, по крайней мере номинально, сначала из Селевкии на Тигре, а потом из новой столицы, Антиохии Сирийской. Но провинция на Оксе находилась слишком далеко от обоих центров, и сомнительно, чтобы три четверти века спустя после смерти Александра в Бактрии стали закладывать города такого размаха, как Ай-Ханум, сколь бы выгодным ни казалось стратегическое положение. Для этого, надо полагать, нужны были новые стимулы, которые не так уж трудно найти в этом изобилующем приливами и отливами периоде истории.

В третьей четверти III в. до н. э. бактрийский наместник Диодот II, а возможно, его преемник Евтидем провозгласили независимость и узурпировали царский титул. Бактрия из сатрапии превратилась в самостоятельное царство. Затем наступил момент, когда необходимо было создать твердыню и одновременно символ новой власти. Мог подействовать и дополнительный фактор — передвижение кочевых племен через Окс. Это ли не причины для основания укрепленного города? Правда, в таком случае его не назвали бы Александрией — скорее уж Евтидемией. Но и эта версия не имеет пока прямых доказательств.

Рассуждения наугад бесполезны, но одна догадка покажется не совсем безосновательной, если забыть ненадолго, что надпись на могиле Кинея датируют III в. до н. э. Как известно, в этом столетии большая часть Индии и Южного Афганистана (во всяком случае, до Кандахара) находилась в могучих руках выдающегося представителя династии Маурьев императора Ашоки. Но, как принято считать, в 184 г. до н. э. династия Маурьев пресеклась, и бактрийский царь Деметрий — натура волевая и предприимчивая, вполне в духе Александра — воспользовался неопределенной военно-политической ситуацией, перешел Гиндукуш и оккупировал Северо-Западную Индию. Так была восстановлена и далее расширена территория, захваченная войсками Александра в 326 г. и позднее отданная Маурьям. Об этом подвиге будет сказано далее; сейчас важно отметить, что экспансия Деметрия и его соратников в Индию ослабила Бактрию и законные власти в далекой Антиохии не устояли перед искушением начать интервенцию.

Говоря коротко, события должны были развертываться так: Антиох IV, человек уклончивый, но честолюбивый, задумал, по-видимому, воссоединить старую азиатскую империю Александра и его наследника Селевка I, насколько это позволяли рубежи, установленные по договорам с Индией на востоке, и придвигающиеся границы Рима на западе. С этой целью примерно в 169 г. до н. э. он отправил своего двоюродного брата Евкратида против отложившихся бактрийских правителей[22]. Деметрий поспешил из Индии ему навстречу, но был убит. Евкратид захватил Бактрию. Вероятно, Антиох даровал ему соответствующий титул, что-нибудь вроде «вице-короля», по праву которого Евкратид мог основать или перестроить крупный бактрийский город и наречь его своим именем — Евкратидия, которую, действительно, упоминают Страбон (XI, 516) и Птолемей (VI, 11, 8). Быть может, это Бактры, полностью обновленные, а может быть, что вероятнее, это александровская Тармита, однажды названная уже Деметрией во славу Деметрия и теперь прославлявшая нового владыку, Евкратида. И все же (хотя это не более чем предположение) Евкратидия может оказаться тем самым, найденным в Ай-Хануме, великолепным городом, который, учитывая сравнительно небольшую глубину культурного слоя, мог быть основан много позже времени Александра и даже Евтидема. Но, повторяю, догадка эта станет ошибкой, если специалисты в области эпиграфики убедят нас, что надпись Кинея действительно появилась в III в. до н. э.[23]

Как бы там ни было, мы вправе ожидать, что этот, лишь недавно открытый, эллинистический город даст новый материал для решения старой искусствоведческой проблемы: как и откуда в высокопродуктивную художественную школу буддийской Гандхары (северо-западный пограничный район Индо-Пакистаиа) проникли в первых веках новой эры очевидные и бесспорные элементы греческого или греко-римского искусства? Издавна их источником считалось Греко-бактрийское государство. Минули годы, но эллинистической скульптуры в Бактрии никто не находил. Начались лихорадочные поиски других посредников. Надежнее прочих казались римские торговые пути, пересекавшие некогда эти края. Что ж, будем надеяться, что самый верный ответ лежит под ногами исследователей Ай-Ханума. В конце концов, персепольская дорога вела на восток не одних только политиков и полководцев.

Независимо от конечного результата раскопок в Ай-Хануме — а если удастся более или менее завершить их, материал безусловно окажется ярким и разнообразным — можно смело утверждать, что города южных областей Афганистана и северо-запада Пакистана многим обязаны бактрийским эллинам, потомкам эллинов Александра. Порукой тому работа археологов, которая здесь, за Гиндукушем, была до последнего времени более успешной и тщательной, нежели в Греко-бактрийском государстве.

В 327 г. до н. э. македонские армии совершили бросок из Бактрии через горы, к южным отрогам Гиндукуша (Паронамисадам античной географии), где в пяти-десяти милях севернее Кабула и в трех милях к северо-востоку от нынешнего города Чарикар маршруты воинских колонн соединились в районе рек Панджшнр и Горбанд. Здесь, на месте современного нам Беграма, находилась древняя Каписа, туземная столица, возле или в пределах которой был основан еще один город Александра — Александрия Кавказская.

У нас пока нет точных сведений, что город стоял на месте Каписы, равно как нет определенных указаний на то, что он там не стоял. Французские археологи, работавшие здесь несколько лет, могут похвастать замечательными находками (рис. 17, 18), но глубокого исследования памятника они не произвели, даже топография его далеко не ясна. Предварительное толкование дано в плане, набросанном в самых общих чертах Р. Гиршманом (рис. 16), который продолжал раскопки в крайне неблагоприятных условиях 1941–1942 гг.