Он вздохнул.

— Я не буду, Лайла, Если быть честным — ну, свобода превосходна и, если бы я получил еще один шанс, то, вероятно, не смог бы жить по-другому, но дожить до старости и не иметь сыновей или дочерей — это не сахар и не пирог с джемом. Человек должен понимать, что единственный путь к бессмертию — дети. Я полагаю, этого достаточно, чтобы составить определенное мнение. Я не буду оказывать влияние на Рааба.

Она улыбнулась и положила руку поверх его руки.

— Благодарю вас, Алберт.

Клайн медленно шел к Восточной Стоянке, размышляя и попыхивая своей трубкой. Он надеялся, что чувства Лайлы не во всем совпадают с ее словами, но в одном она была права — вдова не должна цепляться за своего сына. В любом случае, Рааб, вероятно, много времени проведет вдали от столовой горы. Вместе с сестрой ей будет лучше.

Все складывалось довольно хорошо. Президент Вольфан освободился теперь от давления и стал благоразумнее, а население Лоури, по крайней мере, нынешнее поколение, получило поддержку сильного Флота. Многое надо было переделывать, и у него было несколько новых мыслей, заслуживающих внимания. На следующие несколько лет он, Клайн, мог дать событиям правильный толчок.

Во-первых, они должны более внимательно отнестись к внешним базам столовой горы, как, например, на Медовом острове. Мэдерлинк доказал, что им нужны такие базы. И еще три-четыре базы в стране ущельев. И, возможно, какие-то модернизации в строительстве блимпов — хотя идея кривошипного механизма уже скисла.

Он прошел через ворота, рассеянно ответил на приветствие часового, подошел к административному зданию и по ступенькам поднялся в свой офис. Его ноги сейчас были в довольно хорошем состоянии. Он вообще чувствовал себя хорошо и решил, что отставку можно отложить на пару лет.

— О, я люблю деньги, — сказала экс-императрица Айрин. — Я всегда любила деньги. Но у меня есть совесть. Это роскошь, — добавила она задумчиво, — которую я сейчас могу себе позволить.

— М-м-м? — отвлекшись от своих мыслей, промычал муж.

— Когда я была императрицей, — продолжала она, — все было совсем по-другому. Я делала такие вещи, от которых сейчас меня бросает в дрожь. Теперь я всего лишь рядовая гражданка, и не более. Меня нисколько не волнует, что будет с Империей через сотню или тысячу лет. Но мне интересно, как мое правление сказывается сейчас на обыкновенных людях.

Траффорд вздохнул и оторвал взгляд от бачка, который ему надо было залудить. Было очевидно, что ему уже не дадут спокойно поработать. Он повернулся, чтобы взглянуть на свою жену. Он был невысоким человеком, плотным и жилистым, типичным морским офицером среднего возраста, в то время как она, подобно всем избранным на ненаследуемый трон Империи, соответствовала стандартам, установленным Комитетом. Ей не нужна была корона, чтобы выглядеть императрицей. Она была высокой, но удивительно пропорционально сложена. Царственное величие виднелось в каждом ее движении и даже в простом рабочем костюме, который она носила, а ее сверкающие волосы, в которых покоился единственный драгоценный камень, казались настоящей короной.

Траффорд разглядывал ее не без восхищения, а потом спросил:

— Так какая муха тебя укусила, Айрин?

Она рухнула в одно из кресел рубки управления.

— Начнем с того, капитан, что на любом нормальном корабле существует хозяин, который высаживается и идет на дело, в то время как его помощник остается на борту следить за кораблем.

— В военно-морских силах на дело идет специально нанятый человек.

— Ты больше не в Армии. И у тебя есть полномочия. Вспомни. И мы не должны ехать к казначею в этом драндулете.

Траффорд вздохнул и отложил свои инструменты. Он подошел к креслу, повернул его так, чтобы быть лицом к Айрин, и сел. Он набил и раскурил свою трубку, чувствуя глубокое удовлетворение от того, что ему можно дымить в присутствии Ее Величества.

Но, во-первых, Айрин больше не была императрицей. Во-вторых, она приходилась ему женой. И, наконец, она была на положении подчиненного, в то время как он был хозяином — монархом всего того, что он здесь видел.

Он сказал нежно, обращаясь к самовоспроизводящей поверхности дымчатого экрана.

— Полагаю, мы как-нибудь уладим наше дело, моя дорогая. Ты можешь быть помощником, но, кроме того, ты — совладелец. «Вандерер» — твое имущество, хотя от него осталось одно название и твое имя, из-за которого не стоит торговаться с торговцами кораблей.

— Говоря языком закона, — сказала она ему, — хозяин вправе продать свой корабль.

— Так чего же ты так волнуешься? Что у тебя на душе?

Она уныло улыбнулась.

— Вот именно это и тревожит меня. Кажется, так просто — вручить личную яхту любому желающему, получить подешевле военный корабль и потом пустить всю выручку на приятное маленькое путешествие к звездам. Но это ужасно, Бенджамин, только дурак отдаст задарма свой корабль людям, которые и гроша ломаного не стоят. Склочный Комитет вытянет на свет божий все слухи, сплетни и погреет на этом руки. Вот, к примеру, — Империя официально в ссоре с герцогиней Вальдегрен, но Вальдегрены весьма полезны. Они поступают, поступали и будут поступать, как пописанному, — сдерживают своих соседей — республику Ташкент, добивающуюся полной автономии. Конечно, как императрица, я обязана была заигрывать с ними, но теперь, как обычная гражданка, я лучше угроблю свой корабль, чем продам его этим вонючим пиратам.

— Хм. Так вот почему нашим вооруженным силам никогда не позволялось воевать в полную силу против Вальдегренов и еще двух-трех пиратских выводков…

— Да, мой невинный Бенджамин. Поэтому. Конечно, мы во всеуслышание клеймили пиратство и конфронтацию, но мы ничего не делали против. И всегда так получалось, что у мерзких правительств планет не хватало то рук, то кораблей… — Она поглубже села в кресло и нахмурилась. — А будет все так: сразу после того, как мы станем на якорь, всем нам хорошо известный доктор Петтигрю пошлет важную чрезвычайно срочную спейсограмму своему другу, члену Комитета, и потом, пользуясь своим именем, добьется аудиенции у управляющего и как бы вскользь поделится с ним несколькими слухами. Ну, а дальше управляющий, в свою очередь, направит сплетни боссам Долхар Хале Инкорпорейтед, единственной фирме по продаже космических кораблей в этом полном сплетен мирке. И в конце припишет, что Империя будет недовольна, повторяю, будет недовольна, если мисс Айрин Смит продаст свою вооруженную яхту какому-нибудь торговцу без разрешения Империи.

Выслушав, Траффорд задумчиво сказал:

— Мне это дело не нравилось еще на старте. Никогда не надо давать людям повод посудачить о странностях обыкновенных честных граждан, владеющих кораблями, являющимися по существу легкими крейсерами.

— Ты же знаешь, Бенджамин, им любой поступок землян кажется странным. У рептилий совсем иначе устроены мозги, нежели у млекопитающих. Но тем не менее масло на хлеб они намазывают ничуть не хуже. Они знают, что, как граждане пограничных миров, они всегда должны оставаться на дружеской ноге с людьми по ту сторону границ.

— Но сейчас официальной императрицей стала леди Элеонора. Но можешь ли ты убедить ее не обращать внимания на выверты Петтигрю?

— Дай бедной девушке отойти от промывания мозгов. У нее еще будет время полюбоваться на этот бредовый мир. Пройдет не один месяц, прежде чем она станет чем-то большим, нежели марионеткой.

— Так что же нам делать?

— Ты хочешь дать какой-нибудь совет, Бенджамин?

— Мы можем поднять корабль и отправиться на Ллинифарн…

— Только затем, чтобы эта спейсограмма настигла нас там, а уж тогда мы станем простыми пешками в игре торговцев и Империи.