Иньяндума обвел комнату сильной рукой моряка:

— Вы видите здесь людей, представляющих нашу законодательную власть, капитан. Когда ее сиятельство позвонила сказать, что вы направляетесь сюда, мы подумали, что причиной вашего визита послужило убийство его превосходительства, о котором сообщалось по всему миру. Это серьезное дело, поэтому я собрал наших руководителей Совета из Палаты Мужчин и Конгресса Женщин.

Шелест и шепот пробежал меж зеленых колонн в зеленой толще моря. И облегчение было в нем, и нетерпеливое ожидание. Собравшиеся здесь не были профессиональными политиками в том смысле, как это принято понимать на Терре. Это были самые достойные граждане Джарново: аристократы и судовладельцы, занимающиеся политикой по обязанности, и морские офицеры, которых выбирали путем всеобщего голосования. Даже знать имела обязанности — например, Тесса Хурн унаследовала не право, а долг устанавливать плавучие маяки и держать связь между рифами, называемыми Литтл Скуа. Все эти люди чаще имели дело со штормами и зубами морских чудовищ, чем с парламентскими дебатами.

Флэндри произнес ровным голосом:

— Сэр, господа, мой визит имеет отношение к делу более серьезному, чем это убийство. Резидента мог убить любой чем-либо недовольный субъект; человек, представляющий метрополию, всегда рискует. Но я думаю, ни одна живая душа не испытывала ненависти к Баннерджи персонально. Именно это и заслуживает осуждения!

— Вы подразумеваете государственную измену, сэр? — прогрохотал Иньяндума.

— Да, Командор. И у меня есть веские основания. Кто-нибудь может помочь мне связаться с семьей Умболу?

Ряды советников Джарново заволновались. Затем вперед выступил молодой человек огромного роста с резкими чертами лица, шрамом на щеке и поступью льва.

— Да, — воскликнул он так, что в зале зазвенело. — Меня называют Дереком Умболу, я капитан винтового траулера «Блумфонтейн». Тесса, зачем ты притащила сюда проклятого импи?

— Отставить! — вскричал Иньяндума. — Здесь принято вести себя вежливо!

Тесса воскликнула:

— Дерек, Дерек, ведь он мог долететь до нас всего за час! И мы же не замышляем бунта… — Ее голос прервался, она отступила назад под его яростным взглядом. Глаза широко раскрылись, и рука непроизвольно поднялась ко рту. Невысказанный вопрос дрожал на губах: «Или замышляем»?

— Пусть они держатся подальше от нас! — прорычал Дерек Умболу. — Мы уплатим дань и не нарушим их проклятого покоя, но пусть и они оставят нас и наши обычаи тоже. Но ведь они не оставляют!

Флэндри вступил в общую перепалку.

— Я не обижаюсь на вас, — сказал он. — Но также должен заметить, что не делаю здесь политику. Ваши жалобы на местную администрацию должны быть адресованы правителю провинции.

— А, тому куогу-убийце! — фыркнул Дерек — Я слышал о Брае и еще кое-что.

Несмотря на то что Флэндри счел определение превосходным (зная по опыту, что за отвратительный зверь был куог), он сказал поспешно:

— Я должен предупредить вас: воздержитесь от оскорбления властей. Лучше перейдем к моему заданию. Для меня это тоже дело не из приятных. Капитан Умболу, имперский морской пехотинец по имени Томас — ваш родственник?

— Да. У меня есть младший брат, которого запрягли на пять лет.

Флэндри заговорил мягче:

— Сожалею. Мне не приходило в голову, что вы можете оказаться такими близкими родственниками. Томас Умболу был убит в бою на Брае.

Дерек закрыл глаза. Могучая рука сжала рукоять охотничьего ножа так, что кровь показалась из-под ногтей. Когда он снова открыл глаза, голос его звучад. хрипло;

— Вы опередили официальные новости, капитан.

— Я видел, как он умер, — сказал Флэндри. — Он погиб, как смелый человек.

— Но вы, вероятно, проделали такой путь не затем, чтобы сообщить об этом провинциалу?

— Нет, — сказал Флэндри. — Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз и немедля. И с другими родственниками.

Гигант набрал полную грудь воздуха, его сильные пальцы сжались в кулаки. Он отрывисто бросил:

— Нечего мучить моего отца вашими дьявольскими домыслами; скрывать нам тоже нечего. Спрашивайте, что вам надо, здесь — при всех!

Флэндри почувствовал, как напряглись его бицепсы, будто в ожидании удара. Он посмотрел на Командора. Лицо Иньяндумы, украшенное звездами, было словно высечено из обсидиана. Флэндри сказал:

— У меня есть причины считать, что Томас Умболу был вовлечен в тайный заговор. Конечно, я могу ошибаться, в таком случае я принесу вам свои извинения. Но вначале я должен задать много вопросов и, конечно, не намерен делать это перед целой аудиторией. Увидимся позже.

— Вы оставите моего отца в покое, или я убью вас!

— Отставить! — вскричал Иньяндума. — Я же сказал, он — наш гость. — И закончил уже мягче: — Иди, Дерек, и скажи Старому Джону то, что ты должен сказать.

Гигант отдал честь, повернулся и гордо покинул собрание. Флэндри видел: в глазах Тессы блестели слезы. Командор тяжело наклонился к нему:

— Прощу прощения, сэр, У него смелое сердце… Уверяю вас, среди его родных не может быть измены… Однако новости, принесенные вами, были слишком тяжелыми.

Флэндри ответил подобающим образом. Дальше собрание превратилось простой светский раут, вежливую беседу с господами смотрителями маяков и стражами побережья. Он был совершенно уверен в том, что большинство из присутствовавших не имели отношения к каким-либо заговорам: революции начинаются не таким путем.

В конце концов он обнаружил себя в маленькой, но со вкусом обставленной спальне. Одна стена была полностью занята картой планеты. Он изучал ее, ища место под названием Ухунху. Он нашел его в Россале, это было к северу от Джарново; если он правильно разобрался в символах, это была территория, постоянно находившаяся под водой.

Внезапно в его мозгу вспыхнуло воспоминание. Он матерился в течение двух неповторимых минут, затем начал курить одну сигарету за другой. Если в этом была разгадка…

Внутренняя луна, несмотря на меньшие размеры, в наибольшем приближении к планете казалась вдевятеро больше, чем Луна с Терры; она двигалась с большей скоростью — успевала сделать пять оборотов вокруг орбиты за два ньянзанских тридцатичасовых дня, — так что происходивший отлив был эффектно быстрым. Флэндри слышал рокот волн и видел сквозь стену (по желанию она могла становиться прозрачной), как пенились водяные валы, разбивавшиеся о темную шершавую скалу. Уже близился закат; оказалось, он просидел несколько часов, погруженный в раздумья. Взглянув на электроэфемериды,[5] что висели над постелью, он отметил, что Доа — внешний спутник планеты — не замочит холла до полуночи. К тому же этот прилив был довольно слабым, без воронок, опасных для мозгляков и таких, как он.

Он потушил сигарету и вздохнул. «Должна же наконец закончиться полоса невезения». Поднявшись на ноги, он сбросил всю одежду, кроме шорт и акваланга, надел выданные ему ласты и пристегнул кобуру с пистолетами (они были водонепроницаемыми). Карта-указатель региона подсказала ему, где жил капитан Джон Умболу. Он записал послание, сообщив, что вызван по делу, и его хозяину не стоит ждать его к обеду. Он был уверен, что Иньяндума скорее почувствует облегчение, чем обидится. Затем он вошел в воздушный шлюз. Дверь за ним автоматически закрылась.

Закат пламенел сквозь фиолетовые воды, превращая белую пену бурунов в чистое золото; лужи, оставленные отливом на голом черном рифе, были подобны расплавленной меди. На востоке небо было глубокого синего цвета; все еще бледно-голубой над головой, оно становилось безоблачным сияюще-зеленым там, где садилось солнце. Сквозь грохот прибоя до Флэндри доносился звон колоколов с одной из розово-красных башен… а может быть, это звонил корабельный колокол среди качающихся перекладин, звуки напоминали что-то слышанное в детстве во сне. Среди океана этот звон был невыразимо мирным.