Тут они подошли к порталу с распахнутыми настежь ажурными воротами, украшенными тонкими, как серебряная паутина, узорами. На переливающемся всеми цветами радуги спуске их встречал Руэтхен собственной персоной — таков уж мерсейский обычай. Но голову он склонил по-земному и коснулся своими ороговевшими губами руки госпожи Дианы.

— Бесспорно нам сегодня просто повезло. — Его бас придавал английскому, на котором он говорил свободно, неизъяснимое нечеловеческое звучание.

Госпожа Диана оценивающе посмотрела на него. Мерсеец был самым что ни на есть млекопитающим, вот только больше, чем люди, унаследовал от своих пресмыкающихся предков: бледно-зеленая кожа, совсем безволосая, покрытая мелкими чешуйками; от макушки до конца длинного и толстого хвоста вдоль хребта шел низкий спинной гребень. Был он пошире человека в плечах и возвышался бы метра на два, если бы не наклонялся всем телом при ходьбе. Не считая голого черепа да отсутствия ушных раковин, лицо у него было вполне гуманоидное, чем-то даже симпатичное. А вот глаза под нависающими дугами бровей казались двумя бездонными, черными, как агат, провалами. На Руэтхене была строгого покроя форменная одежда его класса — черная, облегающая тело, с серебряной отделкой. Бластер висел на бедре.

В совершенстве изваянный рот госпожи Дианы скривила улыбка.

— А вы действительно знаете меня, господин? — прожурчала она.

— Откровенно говоря — нет. — Варварская прямота. Да любой человек благородного происхождения с Терры изловчился бы и скрыл свое невежество. — Но как говорят у нас в Холодном Доле, «да пребудет мир священный между нами, пока горит бревно на камне алтаря».

— Вы, конечно, старые друзья с моим кавалером, — подтрунила она.

Руэтхен покосился на Флэндри, и терранин вдруг почувствовал на мгновение, какое напряжение таит в себе эта махина. И снова массивное тело скрыло все.

— Встречаемся иногда, — сухо сказал мерсеец. — Добро пожаловать, сэр Доминик. В гардеробной невольница выдаст вам экран мыслей.

— Что? — невольно вздрогнул Флэндри.

— Если пожелаете. — И Руэтхен осклабился мощными зубами в сторону Дианы: — Не подарите ли вы мне, мой незнакомый друг, один танец — как-нибудь попозже?

Госпожа Диана на миг утратила всю свою холодность, затем изящно кивнула.

— Это будет… просто необыкновенно, милорд, — сказала она.

Еще как будет. Флэндри повел ее в танцевальную залу. И, как собака кость, со всех сторон рассматривал забавное предложение Руэтхена. Чего ради?..

Среди терран в радужных нарядах он увидел мрачную фигуру в черном и узнал ее. По его спине пробежал холодок.

Не теряя времени на извинения, Флэндри чуть ли не бегом бросился в гардероб. Под подошвами шуршал прозрачный пол, сквозь который виднелся сияющий за сотни световых лет Орион.

— Мыслезащиту, — выпалил Флэндри.

Невольница оказалась симпатичной девушкой. Мерсейцам нравилось покупать людей для работы прислугой.

— У меня их мало, сэр. Его светлость лорд приказал приберечь их для…

— …меня! — Флэндри выхватил из рук стоявшей в нерешительности девушки сплетенный из проводов, транзисторов и блоков питания головной убор. И только когда это сооружение оказалось у него на голове, он успокоился, достал новую сигарету и под звуки ритмичной мелодии двинулся в сторону бара. Ему надо было выпить — позарез.

Айхарайх с Херейона стоял меж высоких стеклянных колонн. Никто с ним не заговаривал. Люди, в большинстве своем, танцевали, а нелюди самых разных рас слушали музыку. На небольшом помосте исполнитель с Луллуана распускал свои небесно-голубые перья, но мало кто следил за этим редкостным зрелищем. Флэндри протиснулся к стойке, сдвинув в сторону какого-то мерсейца, только что опустошившего двухлитровую кружку.

— Виски, — заказал Флэндри. — Чистого, вкусного, жгучего. Подошла госпожа Диана. Казалось, она не может решить, разыграть ли возмущение или утолить любопытство.

— Теперь мне доподлинно известно, что такое рыцарское отношение. — Она подняла пальчик. — А это что еще такое?

Флэндри залпом осушил бокал. Виски, обожгло горло, и он Почувствовал, как успокаиваются нервы.

— Говорят, это мое лицо, — сказал он.

— Да ну вас! Не валяйте дурака! Я имею в виду эту ужасную штуковину из проволоки.

— Мыслезащита. — Флэндри подвинул свой бокал, чтобы налили еще. — Он перемешивает частоты энергетического излучения коры головного мозга, превращая их в случайный набор сигналов. Не дает другим узнать, что у меня на уме.

— А я думала, это и так невозможно, — оторопело проговорила госпожа Диана. — Я хочу сказать, если от природы не одарен телепатическими способностями.

— Коими человек, разве что за редким исключением, не одарен, — согласился он. — Нетелепат создает свой собственный «язык», который для того, кто не изучал отдельно взятого индивидуума в течение долгого времени, представляется сплошной тарабарщиной. А посему по нашему ведомству телепатия никогда не рассматривалась в качестве прямой угрозы для нашей работы, а вы, должно быть, никогда и не слыхивали об экранирующем шлеме — мыслезащите. Он был создан всего лишь несколько лет назад, а причина его создания стоит вон там.

Она проследила за его взглядом.

— Вон тот в черной мантии?

— Он самый. Мне как-то довелось столкнуться с ним, и, к своему, если так можно выразиться, замешательству, я обнаружил, что он одарен уникальной способностью. У всех ли его сородичей такой дар — этого я вам сказать не моту. А вот Айхарайх с Херейона может прочитать мысли какого угодно существа, находящегося в пределах нескольких сот метров от него, и совершенно неважно, встречался он когда-то раньше со своей жертвой или нет.

— Но ведь тогда…

— Совершенно верно. Конечно же, он объявлен персоной нон грата на всей нашей территории и подлежит расстрелу на месте, но, как вам известно, миледи, — уныло добавил Флэндри, — сейчас мы не на территории Терранской Империи. Юпитер входит в состав Имирского Рассеяния.

— Ой! — воскликнула Диана и покраснела. — Настоящий телепат!

— Айхарайх — истый джентльмен. — Губы Флэндри скривились в усмешке. — Он никогда не донесет на вас, а мне бы лучше пойти переговорить с ним. — Он поклонился. — Думаю, вам не придется скучать в одиночестве: сюда уже направляется чуть ли не дюжина мужчин.

— И это верно, — улыбнулась ему Диана, — но мне кажется, Айхарайх… Как вы произносите это гортанное «х», у меня не получается. Так вот, мне кажется, он куда интереснее. — И она взяла его под руку.

Флэндри хотел было высвободить руку, она воспротивилась, тогда он сомкнул пальцы на ее запястье. Время от времени он говаривал себе, что, мол, лицо у него, может, и поддельное, зато тело, по крайней мере, настоящее, свое, а скучные занятия гимнастикой приносят все-таки какую-то пользу.

— Извините, госпожа, — сказал он, — но меня ждет чисто профессиональный разговор, а вы не посвящены в таинства второго старейшего ремесла. Желаю приятно провести время.

В глазах госпожи Дианы вспыхнуло уязвленное самолюбие. Она резко отвернулась от Флэндри и приветствовала графа

Марсианского с большим воодушевлением, чем того заслуживал этот придурковатый молодой человек. Флэндри вздохнул: «Похоже, Ивар, с меня причитается тысяча кредиток», вызывающе зажал в губах сигарету и зашагал к танцевальной зале.

Айхарайх улыбнулся. Лицом он тоже очень походил на людей, вот только было оно какое-то костлявое, с кинжальным носом, а уголки губ и подбородок преувеличенно заострялись. Почти так же, как у некоторых византийских святых. Но это лицо было цвета червленого золота, на месте бровей росли полукруглые тоненькие голубенькие перышки, а на голом черепе торчали оперенный гребень и острые уши. Широкую грудь, осиную талию и длинные костлявые ноги скрывала мантия. Он был бос, и на щиколотках его виднелись шпоры, и на каждой ноге по четыре когтистых пальца.

Флэндри был совершенно уверен, что разумная жизнь на Херейоне пошла от птиц и что планета эта должна быть засушливой, с тонкой холодной атмосферой. Подозревал он, что тамошняя цивилизация невероятно древняя, а также полагал, что Херейон — не просто одна из планет, принадлежавших Мерсейе. Но дальше в его познаниях была тьма, и он даже не знал, где же в мерсейских просторах светило солнце Херейона.