— Вона Совет наш высвечивает!

Поворот — и санки замерли у подъезда Народного дома. Блюхер, не сбрасывая с плеч шинели, торопливо прошел в гудящий зал. Все тонуло в клубах махорочного дыма.

Евдоким Лукьянович Васенко объявил об открытии объединенного собрания Совета рабочих и солдатских депутатов, полковых и ротных комитетов, фабрично-заводских комитетов, городского бюро профессиональных союзов при участии представителей Самарского, Уфимского, Златоустовского, Курганского и Троицкого Советов.

Прошли жаркие прения. Собрание приняло постановление: власть в городе Челябинске и его окрестностях переходит в руки Совета рабочих и солдатских депутатов. Для осуществления этой власти избрать Военно-революционный комитет.

Председателем ревкома стал прибывший из Самары старый большевик А. П. Галактионов, заместителем — Е. Л. Васенко. В состав комитета вошел В. К. Блюхер. Эсеро-меньшевистский комитет «Спасения родины и революции» и Городская дума были распущены.

Вести о событиях в Челябинске быстро долетели до Троицка. Былой воинствующий пыл есаула Токарева поугас. Он запросил телеграммой: примет ли Совет для переговоров делегацию.

21-го делегация уже в Совете. В ее составе не только офицеры, но и рядовые казаки. Явная претензия на демократичность. Переговоры вел Е. Л. Васенко.

— Говорят, к вам войска прибыли. С пушками. Казаков будете усмирять?

— Пока никого усмирять не собираемся. Но если задумаете опять устанавливать свои порядки, не позволим!

…Прошло несколько дней. Рос в городе авторитет руководителей Сводного отряда. Его командир В. К. Садлуцкий приказом ревкома был назначен Главноначальствующим штаба вооруженными силами Челябинского района, а комиссар В. К. Блюхер — начальником штаба.

В начале декабря А. П. Галактионова отозвали в Самару и председателем Военно-революционного комитета был избран В. К. Блюхер.

Сколько изменений в жизни за один год! И каких! Февральская революция застала Василия Блюхера в городе Петровском[2], где работал слесарем-мотористом на маслобойном заводе. Окрыленный революционными событиями, молодой большевик поехал в Самару. Там рабочих куда больше. Самарский горком партии направил его на революционную работу в армию.

Поступил на службу в 102-й запасной полк. В июне стал членом полкового комитета, а в августе — председателем, одновременно исполнял обязанности заместителя председателя военной секции Самарского городского Совета.

Свершилась Октябрьская революция. 9 ноября 1917 года Блюхер был избран членом Самарского военно-революционного комитета, А через неделю он уже комиссар отряда, едет с красногвардейцами на выручку пролетариев Челябинска.

Теперь предревкома. Не было прежде таких должностей. Рабочая революция впервые ввела их. Инструкции тут не раскроешь — нет их. Руководствоваться надо одной только революционной совестью. Спокоен был за нее молодой председатель ревкома, а все ж волновался, спорил с собой: всегда ли прав в своих поступках и решениях. Не раз мысленно призывал к себе в советчики Валериана Владимировича Куйбышева, по нему выверял каждый свой шаг.

В ту пору легко было поддаться благодушию и беспечности. Отряд самарцев обезопасил Челябинск от налета белоказаков и вынудил их откатиться на юг, к Троицку. В конце ноября вступили в город красногвардейские силы из Екатеринбурга и Перми. Но Военно-революционный комитет продолжал крепить оборону города: «для предотвращения могущих быть выступлений контрреволюционного характера» обеспечил единое руководство красногвардейскими и рабочими отрядами, собравшимися в Челябинске чуть ли не со всего Урала.

Нельзя было мириться, и с тем, что командный состав 109-го и 163-го запасных полков, находясь под воздействием реакционных элементов, все еще разглагольствовал об уступках дутовцам, о соглашении со всеми их требованиями. Блюхер решительно пошел на замену командиров преданными делу революции людьми. Опрометчивости, однако, не допустил. Побывал у солдат, все разузнал. Выявив достойных, посоветовался с членами городского комитета большевиков и лишь после этого поставил перед Главноначальствующим штаба вооруженными силами Садлуцкий вопрос о замене командиров.

Садлуцкий расшумелся:

— Да вы что, батенька, под корень полки рубить задумали? Кого предлагаете? Солдата да прапорщика. Они уж накомандуют!

— Они — большевики, и это — главное! А что молоды да неопытны — согласен, — спокойно подтвердил Блюхер и, доверительно взглянув на Садлуцкого, уточнил: — Но с вами и такие не оплошают. В командных делах быстро подкуете каждого… Не тяните, вызывайте товарищей на беседу.

Ушли посыльные. Пролетел час в обычных утренних приемах. И вот явился первый из приглашенных. Молодцевато представился Главноначальствующему штаба:

— Прапорщик Голубых по вашему вызову…

— Вызвал я, — глуховато произнес Садлуцкий, а говорить будете с начальником штаба и предревкома Блюхером.

— Садитесь, товарищ, — пригласил Василий Константинович, выходя из-за письменного стола. — Какую должность занимаете?

— Командую маршевой ротой.

— Имеете боевой опыт? Постигли эту науку?

— Нет.

— Что ж, поможем ее изучить, — не удивился предревкома и продолжил, задержав взгляд на внешне безразличном лице Садлуцкого, — партийный комитет города рекомендует вас избрать командиром 109-го запасного полка…

В то же утро и солдат большевик Н. Иванов дал согласие на избрание командиром 163-го запасного полка.

Минуло несколько дней. В обоих полках гарнизона прошли выборы. Предложения городского партийного комитета получили полное одобрение. Рядового Николая Иванова избрали командиром 163-го полка, а двадцатилетний прапорщик Михаил Голубых стал во главе 109-го.

— Ну, прапорщик — куда ни шло. А солдат… солдат-то?! — кипятился Садлуцкий. — Что он сможет?

— Рабочие и солдаты все должны суметь, — твердо подчеркнул Блюхер. — На то и революция наша пролетарской зовется.

Своих выдвиженцев предревкома ни на день не выпускал из вида. Как-то вечером Василий Константинович пригласил к себе Голубых.

— Поздновато вызвал, но дела неотложные, — сказал Блюхер. — Читали последний приказ ревкома? Мы приступили к ликвидации частных банков. Будем ломать старый аппарат, иначе он нам головы снесет. Вчера арестованы управляющий банком и другие саботажники. В банке теперь наш комиссар. Но нужен проверенный человек на должность главного кассира. Нет ли у вас в полку такого?

— Может быть, полковой казначей? Работник хороший, да и по взглядам вполне наш.

— Пошлите за ним.

Явился казначей Мальцев. Блюхер засыпал его вопросами и вскоре тоном, не терпящим возражений, проговорил:

— Завтра принимайте дела и деньги у бывшего главного кассира. Приходите в семь утра, пойдем в банк вместе.

Блюхер прошелся по кабинету, довольно потирая руки:

— Ну, вот и нашли кассира для банка. А сколько еще работников нужно.

— А если человек никогда раньше не решал дел, которые поручают ему, — спросил Голубых. — Может ли он браться за них?

— Может и должен, — категорически произнес Блюхер. — Если поручают — значит надо браться и работать, не робеть, а изучать дело.

Садлуцкий и Блюхер жили вместе, на одной квартире. Голубых и Иванов часто бывали у них дома. Приходили поговорить по душам, посоветоваться, а больше, чтобы поучиться. В один из таких визитов Садлуцкий завел с Голубых беседу о будущей армии молодой Республики. Подсел Блюхер, спросил у Голубых:

— О чем тут толковали без меня?

— О новой армии. Владимир Константинович отстаивает роты, батальоны, полки…

— Отстаивал и буду отстаивать, — подтвердил Садлуцкий. — Вся история военного строительства на моей стороне.

— С историей не считаться нельзя, — сказал в задумчивости Блюхер. — И чтобы двигать ее вперед, все старое отметать не годится. А как, думаете, я вечера коротаю? Учусь. Вот отдохну, перекурю и засяду готовить уроки, что Садлуцкий задал.