— Одну минуту.

Я должен с вами

поговорить.

— Черт, — прошептал

Никко. Его

всегда… хотя он не признался

бы в этом…

втайне терзал страх, что узнают

о

его

преступлении

и что Питеру однажды станет

известно о том,

что он убил Деррика Уиллингтона. Тогда старший Уиллингтон постарается,

чтобы Никко

получил по заслугам. Чувство

вины

никогда не покидало трусливое

сердце Никко. Но

он попытался беспечно улыбнуться.

—

Все,

что в моих силах…

— Да. Вы можете объяснить смысл тайной встречи пару часов назад

рядом с

этим отелем

с

моей женой и причину,

по

которой она отдала вам наличными пятьдесят фунтов? Я хочу услышать объяснение.

Питер говорил тихо. Так тихо, что любой в этой полной людей гостиной, где веселые компании собрались выпить коктейли, скорее всего, подумал бы, что он беседует с этим знаменитым

и

красивым танцовщиком о погоде.

Но

Никко почувствовал, что за мягким, словно убаюкивающим голосом таилось лезвие ножа.

«Боже, кто рассказал Уиллингтону, — в панике думал он. — Не могла же Джанин сдуру все выболтать…»

Словно в ответ на его раздумья, Питер сказал:

— Я узнал

это… не от моей жены… хотя она не стала отрицать. Ответьте мне, пожалуйста. Какое объяснение вы можете предложить?

Никко теребил свой белый галстук. Его изворотливый мозг лихорадочно работал. Кто-то — он не знал кто — подсматривал за ними. Но Джанин не стала ничего объяснять. Очень

хорошо.

Он объяснит сам. Он не расскажет Уиллингтону правду. Иначе больше никогда не сможет шантажировать Джанин. А ему необходимы деньги. Он не должен позволить Джанин освободиться от него. Губы Никко изогнулись в печальной улыбке.

— Уиллингтон, мне очень жаль, что вы об этом узнали…

— Не сомневаюсь, — сквозь зубы выдавил Питер. Ему вдруг захотелось изо всей силы ударить этого типа, немедленно, в этой самой гостиной, и разбить в кровь его красивое холеное лицо. Он ненавидел этого танцовщика даго. И половина его ненависти объяснялась первобытной ревностью. Ведь он любил Джанин и приходил в ярость от ее бывшей страсти к Никко.

— Вы не совсем поняли, — тихо сказал Никко. — Не знаю, что вы

себе

вообразили насчет этих денег, но могу рассказать вам правду. Бедное дитя, Джанин не хотела, чтобы вы знали. Ей было так стыдно…

— Стыдно… почему?

— Потому что когда-то она взяла у меня взаймы.

— Взяла взаймы у вас?

— Да. Давным-давно… э… целую вечность назад… когда мы были партнерами. У Джанин не было денег. Ей понадобились наличные, и я одолжил ей пятьдесят фунтов. Ей очень хотелось вернуть долг. Сегодня вечером она расплатилась. Джанин сказала мне: «Никко, это конец нашей дружбы, потому что я люблю своего мужа… но я хочу освободиться от моего долга». Бедная малютка… — Никко вздохнул и покачал головой.

—

Я не хотел брать деньги, Уиллингтон, но она настаивала.

Я

понимаю, ей хотелось таким образом со мной расквитаться, и я подчинился.

Питер уставился на него. Его сердце освободилось от груза подозрений, гнева и ревности. Он был вне себя от счастья. Питер устыдился самого себя. Боже милостивый! Так вот в

чем

дело! И ей было слишком стыдно в этом признаться. Бедная Джанин!

Лицо Питера пылало. Синие глаза сверкали. Теперь он смотрел на танцовщика безо всякой ненависти.

— Вижу… понимаю. Я вел себя как дурак. Все в порядке. Оставьте себе эти пятьдесят фунтов, разумеется. Спасибо за то, что вы мне все рассказали.

— Не

стоит благодарности. Сожалею, если вас это расстроило. А теперь прошу прощения… меня ждет дама…

Питер повернулся и пошел в свой номер… сгорая от стыда. Этот парень оказался не таким уж плохим. А он, Питер, показал себя ревнивым идиотом. Черт бы побрал Клэр! Это она ему внушила, что за его спиной творится неладное, это она так коварно воздействовала на его чувства. Он ворвался в гостиную, где оставил жену, и обнаружил, что она по-прежнему сидит в кресле и пристально смотрит прямо перед собой с видом человека, у которого разбито сердце. К изумлению, лицо Питера вновь сияло счастьем, Он упал на колени, схватил жену за руки и прикоснулся к ним в нежном поцелуе:

— Любимая… прости меня. Каким дураком… какой ревнивой свиньей я был. Мне чертовски жаль, милая… честно. Может быть, ты попробуешь понять и простить меня?

Ее щеки порозовели. Джанин выпрямилась, ее сердце глухо забилось.

— Что… почему? — заикаясь, произнесла она.

— Никко мне все объяснил,

моя

дорогая… насчет того старого долга, Почему ты мне не сказала, глупое дитя? Почему ты не сказала, что когда-то взяла

у

него взаймы и хотела расплатиться? Я

бы тут же

отдал за тебя долг. Ты меня боялась?

Моя

милая… неужели я такой страшный?

Он обнял ее, и Джанин

не

сопротивлялась. Она безмолвно прижалась к его груди, закрыв глаза, и чувствовала,

как

Питер покрывает поцелуями ее волосы,

губы,

шею. Она испытывала изумительное чувство от его поцелуев, но в то же время

не

могла не думать, в смятении и изумлении от случившегося: «Так вот что сказал

ему

Никко! Он спас меня.

Но

почему? Опять что-то затевает?»

Джанин не знала, в чем дело. Ей было почти все равно. Она чувствовала слишком большое облегчение, потому что опасность миновала. Ее переполняло счастье, оттого что Питер вновь держал ее в объятиях и оттого что

он

страстно

в

нее влюблен.

Теплым июньским днем, две недели спустя,

в

Кройдонском аэропорту приземлился самолет из Франции. В числе пассажиров

на его

борту были мистер и миссис Питер Уиллингтон. Их встречал шофер Питера. Чета Уиллингтон решила провести ночь в городе —

Питеру предстояло заняться делами. На следующий день они собирались поехать в

Сассекс,

в Лаллион-Хаус, родной дом Питера, красивый особняк в елизаветинском стиле.

За эти четырнадцать дней — с тех пор, как они покинули южную Францию, — сбежали, «как влюбленная пара», вспоминая, шутил Питер — Джанин познала необыкновенное счастье настоящей любви. И она почувствовала, уезжая

с

Питером с экзотического юга в Париж, что тени прошлых недоразумений остались позади, а они с Питером вышли на солнечный свет. Солнечный свет счастья. Когда их рейс приземлился в Кройдоне, шел дождь. Ну и что? Какая разница, что целый день идет дождь или что Англия не обладает очарованием Монте-Карло и Парижа? Это ведь Англия… дом Питера… ее дом.

Они провели в Париже больше времени, чем собирались. Две волшебные недели: И в первую же ночь, когда они приехали, Питер выполнил свое обещание и вместе с Джанин вознесся в звездные выси любовной страсти. Он показал ей чудо любви… и теперь ей словно были подвластны магия солнца и луны и все земные чудеса.

Медовый месяц дал им прекрасную возможность понять друг друга. Обожание Питера только возросло, а Джанин жила лишь ради него. Они были невероятно счастливы и пребывали в этом состоянии, когда добрались до Лондона и поехали

на

Беркли-стрит, где находилась квартира Питера.

— Всего на одну ночь, милая, мы остановимся в ней, — успокаивал он Джанин, — а потом — Лаллион-Хаус. Мы поселимся там и скоро станем похожи на престарелую чету, которая обрела домашний покой и уют, — шутил он в машине.

Днем Питеру пришлось покинуть Джанин. У него была назначена встреча с поверенными. Дело касалось распоряжений по имуществу Деррика. Джанин не хотела появляться на людях. Она осталась в квартире и развлекалась, читая книги и слушая музыку. Новоиспеченная миссис Уиллингтон испытывала огромное волнение, потому что была здесь, в холостяцкой квартире Питера, в качестве его жены.