Итак, Мария Тарновская сделалась мифом, но жить ей оставалось еще долго.

10 июня 1915 года Марию Тарновскую за образцовое поведение досрочно освободили из Трани. Событие это отметила даже «Нью-Йорк таймс». Ей 38 лет, но она по-прежнему хороша собой. По словам корреспондента газеты, Мария Николаевна намерена вернуться в Россию и пойти на фронт медицинской сестрой (уже год шла Первая мировая война). Но то ли добраться до родины было невозможно, то ли Тарновская по обычаю дурила публику: во всяком случае, в 1916 году в Париже она стала любовницей американского офицера и под именем госпожи Николь Роуш на лайнере «Корона» переехала в Аргентину. Затем господин Роуш неожиданно исчез из поля зрения, более о нем ничего неизвестно. Надеемся, что его не постигла участь Петра Тарновского, Боржевского, Шталя или Комаровского.

Тогда же, в 1916 году, в Буэнос-Айресе Тарновская-Роуш встретила француза, графа Альфреда де Вилемера, стала его любовницей, а потом гражданской и, возможно, законной женой. Во всяком случае, она стала мадам Вилемер и вместе с мужем торговала в столице Аргентины шелком, парчой и фурнитурой из Франции. В ее поведении больше не было никакой экзотики. Тень знаменитой графини Тарновской – похоронена навсегда. В 1931-м в Аргентине произошел экономический и политический кризис; снизился спрос на дорогой французский товар. К тому же в 1935-м у Альфреда случился инфаркт, и супруги переехали в городок Санта-Фе, где открыли главный местный магазин тканей. В 1940-м Альфред умер и завещал похоронить себя в семейной усыпальнице на Сардинии, но путь в Европу был отрезан новой, Второй мировой войной, так что тело графа пришлось кремировать. Удалось ли после войны захоронить урну в семейном склепе, неизвестно. Мария Тарновская-Вилемер умерла в Санта-Фе 23 января 1949 года.

Василий Тарновский оставался в России и воспитывал вместе с сестрой Софьей дочку Татьяну. Он перестал кутить, досуги посвящал пению. После революции Тарновского дважды забирали в ЧК, оба раза обошлось – среди чекистов были бывшие крестьяне Тарновских и официанты ресторанов, где он был завсегдатаем и щедро давал на чай. В 1920 году Тарновский через Тифлис поехал в Константинополь, где женился на эмигрантке с двумя детьми Екатерине Георгиевне Сколяренко. Они вместе уехали в Берлин. В Берлине их приютили в своем доме Скоропадские, с которыми Тарновские были соседями по имениям и старинными знакомыми. Василий Тарновский пел в Берлинской опере, пока не отказал голос. Умер в 1932 году и похоронен на русском кладбище в Берлине.

А вот Татьяна, дочь Марии и Василия Тарновских, после отъезда отца осталась в Киеве. Она была хороша собой (в отца и в мать), прекрасно образована (закончила немецкую гимназию) и наследственно музыкальна. После 1920 года, когда большевики окончательно заняли Киев, судьба ее решительно переменилась. Жених, белогвардейский офицер (она ждала его в Киеве и поэтому не эмигрировала), был расстрелян большевиками, когда пытался увезти ее в Крым. Тетка умерла от тоски и голода.

Татьяна Васильевна поступила в учебную киностудию, где познакомилась с будущим знаменитым киносценаристом и телеведущим Алексеем Яковлевичем Каплером. Он был так влюблен в Татьяну Тарновскую, что перешел из иудаизма в православие и венчался с избранницей в церкви. Они оба работали на Одесской киностудии. В 1927 году родился их сын Андрей Алексеевич, на чьих воспоминаниях мы сейчас и основываемся.

В 1929 году Каплер и Тарновская развелись. Татьяна Васильевна перебралась в Ленинград. Она обучилась «манерам» официантов и горничных «Астории» и писала регулярные отчеты в ГПУ о постояльцах из-за рубежа. Потом она работала в гостиницах Москвы, руководила драмкружками, давала частные уроки иностранных языков. Умерла Татьяна Васильевна Плаксионова (ее второй муж – полярник Александр Петрович Плаксионов) в 1994 году, похоронена на Ваганьковском кладбище.

Судьба сына Марии Николаевны Василия Тарновского-младшего, который воспитывался в семье деда Николая О’Рурка, нам достоверно неизвестна. Впрочем, в Качановку в 1990-е годы из Англии приезжали его внучки Екатерина и Татьяна Хайт-Тарновские.

Хая Сегалович, она же Ольга Цабель, она же генеральша фон Штейн, она же баронесса Остен-Сакен. Ее называли «Петербургской Золотой ручкой». Самая знаменитая в России аферистка занималась своим промыслом при старом режиме, во времена Керенского, при военном коммунизме и в годы НЭПа. Ее не остановили даже сталинские пятилетки.

Почтенный ювелир Сегалович приехал в Петербург из белорусского местечка и стал первогильдийным купцом в маленьком дворцовом городке Стрельна. Рядом, в Петергофе, находилась императорская резиденция. Каждое лето поблизости, в Красном Селе, происходили маневры гвардейского корпуса. У купца росли две хорошенькие дочери, на которых заглядывались молодые поручики и корнеты. Особенно бойкой считалась старшая – Хая. Она родилась в 1869-м, на год раньше Владимира Ленина. Рассчитывать на брак с гвардейским офицером купцы Сегаловичи не могли, гвардейцы женились только на дворянках хорошего рода. Почтенный отец семейства пребывал в постоянном волнении, как бы легкомысленная дочь не «принесла в подоле».

Газеты окрестили преступницу «петербургской Эмбер», по имени знаменитой французской мошенницы и немецкой шпионки

Сегаловичи – евреи. По законам Российской империи, иудеи могли жить в черте оседлости: на территории нынешних Белоруссии, Украины и Литвы. Но коммерческий талант Зельда Сегаловича позволил сколотить ему капитал и стать купцом первой гильдии, а первогильдийным купцам разрешалось жить даже в столице. Еврейский мир замкнут, иудейка может выйти замуж только за иудея. А Хая Зельдовна Сегалович мечтала вырваться из купеческой лавки, жаждала жить в Петербурге, вести светскую жизнь, с детства она наблюдала за веселыми гвардейцами и их подругами.

Рядом с домом Сегаловичей ежегодно снимал на лето дачу профессор Петербургской консерватории, крупнейший в Европе арфист, обрусевший немец Альберт Цабель.

Ему 60 лет, он – вдовец. Хая брала у него уроки игры на арфе. Когда профессор Цабель неожиданно сделал ей предложение, она, ни минуты не раздумывая, ответила согласием. Лучше жить в столице, быть лютеранкой, как муж, не подвергаться никаким ограничениям и стать частью праздной, беспечной и нарядной столичной публики. Ее не смущало, что жених на 40 лет старше, что ей придется порвать с верой предков.

Сегаловичи были «на седьмом небе» от предложения Цабеля. Профессор консерватории, солист оркестра…

Никаких чувств к жениху Хая Сегалович, ставшая после крещения Ольгой Григорьевной Цабель, не испытывала, – это был классический брак по расчету. С того времени она никогда не выходила замуж по любви.

Ольга вертела арфистом, как хотела. Она вселилась в его роскошную профессорскую квартиру и тут же распушила хвост.

При императорском дворе существовали арапы, чернокожие лакеи. Однажды на прогулке по Стрельне Ольга встретила африканца с тюком. Это был проворовавшийся арап, изгнанный великим князем Константином Константиновичем за пьянство и амуры с горничными. Они познакомились. Вскоре Рауль, так звали арапа, устроился танцором в Петербурге, и когда Ольга стала госпожой Цабель и перебралась в столицу, они возобновили знакомство.

Ольга редко удостаивала супруга своим вниманием. У нее было множество ухажеров. Но скандал разразился только тогда, когда неожиданно рано вернувшийся с концерта муж обнаружил Ольгу в супружеской постели с чернокожим чечеточником.

Альберт Генрихович потребовал развод. Ольга об этом и мечтала, только игра должна была происходить по ее правилам. Ей было выгодно предстать в глазах общества не хищницей, а жертвой. По всему городу она распространяла слухи, что старый сладострастник Цабель имеет множество любовниц – студенток консерватории, и ей с этим мириться невозможно. Ее жалели. Она была прирожденная актриса и могла с равным успехом имитировать как пылкие страсти, так и скромную набожность, о таких говорят: «Она лгала, как пела».