Гермиона снова молчала; теперь она была готова согласиться с ним. И вдруг ей в голову прокралась неожиданная мысль: «А если бы Малфой был моим парнем, как бы мы сосуществовали вместе? Он ведь умный, не в меру самоуверенный, конечно, но так часто бывает прав. А ещё он хороший собеседник».

Тряхнув головой, отгоняя непонятно откуда пришедшие мысли, она посмотрела на Драко, который в эту минуту наводил беспорядок на своей голове. Она засмотрелась на то, как его длинные пальцы зарываются в светлые пряди, успевшие за это время стать длиннее. Он сжимал волосы в ладони, откидывал их назад. Все эти его жесты были настолько завораживающими, что погрузили Гермиону в транс. Что же с ней происходит?

— Ты снова молчишь, — раздался в её голове спокойный голос Драко.

Погружение внезапно закончилось, и нужно возвращаться в реальность.

— Я просто думаю, — тихо ответила Гермиона.

— О Уизли?

— Обо всём.

— Невозможно думать обо всём сразу, — он снова провёл рукой по волосам.

— Ну, иногда так бывает, одна мысль сменяет другую, а на смену второй сразу появляется

третья. А о чём думаешь ты?

— О том, как жить дальше… — его голос стал хриплым. — Я вроде бы привык бродить в потёмках, моё тело мне помогает, ведёт меня, но вот если осторожно заглянуть в будущее, то это пугает.

— Одному всегда страшно, но когда есть кто-то, готовый разделить с тобой твой мир, поверив в тебя, жизнь переворачивается, и хочется быть счастливым.

— И кто же этот “кто-то”?

— Друг, — улыбнувшись, сказала Гермиона.

— У меня нет друзей, — обречённо произнёс Драко.

— Друзья или товарищи всегда будут с нами, как бы мы не твердили себе, что одиноки. Всегда появится кто-то, кто поймёт тебя, а ты улыбнёшься и подумаешь: “Я не одинок”.

— О, это ты на себя намекаешь?

— Возможно.

— Да, ты совсем не навязчивая, Грейнджер, — саркастически заметил Драко.

— Кому-то же надо вести тебя к свету, — Гермиона развела руками.

— Меня сейчас лучше отвести в мою комнату, потому что уже поздно.

— Ты прав, нужно возвращаться.

Они встали, Драко поднял с земли свою мантию, и они пошли в замок, туда, где тепло.

Всю ночь Гермиона не могла уснуть, думая о своей жизни, о Роне, о Драко. В конце концов, она покинула свою уютную кровать.

Она стояла в самой высокой полуразрушенной башне Хогвартса и смотрела куда-то очень далеко.

Небо уже наливалось багрянцем, и, глядя на эти бордовые облака, Гермиона не могла не вспомнить о войне. Прошло так мало времени с тех пор, а кажется, что это было совершенно в другой жизни. И вроде бы люди выглядят по-прежнему спокойно, внутри у них поселилась боль и обида. Каждый теперь носил маленькое кладбище в глубине своего сознания, надлом на самом краешке души, который уже не склеить и не залечить.

Сколько ещё им понадобиться лет, чтобы обрести радость бытия, забыв про прежние страхи? Наверное, всю жизнь.

Мысли бились о черепную коробку, словно неистовые волны о твёрдые скалы. Сейчас Гермионе был необходим сон, но где же он ходит, когда его ждёшь?

Она присела на большой камень, который раньше был кусочком стены, и достала из кармана фотографию своих родителей.

— Как же я вас люблю, — прошептала она.

Одно из немногих, что согревало её сердце холодными ночами и придавало смысл жизни — была уверенность, что родители в порядке и ждут её дома.

Гермиона мысленно переместилась в гостиную своего дома, где всегда горел камин, а на ворсистом ковре лежала стопка любимых книг. Она помахала им рукой и улыбнулась. Семья. Что может быть важнее в этой жизни? Она уже столько раз хотела бросить всё и вернуться к ним, но каждый раз её что-то удерживало. Мама всегда говорила ей: «Помни, ты человек, а быть человеком, значит никогда не бросать тех, кто нуждается в тебе. Быть человеком иногда трудно, но это единственно верное решение».

Да, она всегда соглашалась с этими словами. Она — человек.

— Я очень-очень скучаю, — снова прошептала она и заплакала.

Возможно, бессонная ночь так подействовала на обессиленный мозг, или же она вспомнила, что она не просто человек, но ещё и ранимая девушка.

Так она просидела очень долго, разглядывая родные лица на потёртой фотокарточке.

Первый несмелый лучик солнца осторожно лизнул её щёку, и Гермиона прищурила глаза, привыкая к свету.

В небе, весело щебеча, летали ласточки, они радовались новому дню. Гермиона спрятала фотографию, встала с холодного камня и теперь разглядывала зелёную траву, усыпанную цветами, будто изысканный ковер, сотканный самой природой, раскинувшиеся на горизонте деревья, голубое чистое небо. Её длинные волосы медленно раскачивались на ветру, щекоча кожу на шее. Она снова услышала скрипку.

«Кто же это играет?» — подумала Гермиона, накручивая прядь волос на палец.

Уже слышались первые голоса волшебников, виделись их силуэты, в воздух поднялись несколько мётел. Гермиона тоже в тайне мечтала научиться летать на метле, но как-то не решалась. Иногда, подолгу наблюдая за полётами птиц, она им завидовала.

«Они свободны, — думала Гермиона, — они могут парить в безбрежном небе, не думая, не чувствуя, а лишь ощущая ветер в расправленных крыльях».

Она любила небо. Оно казалось таким недосягаемым, а потому загадочным и даже волшебным.

За её спиной послышались приближающиеся шаги, Гермиона обернулась и увидела смутно знакомое лицо девушки. Где-то она её видела, это ученица Хогвартса? Худенькая, темноволосая, одетая в серый костюм. Гермиона прищурила глаза, стараясь вспомнить, кто она, как в голове пронеслась фамилия.

«Гринграсс», — вспомнила она.

Да, кажется, это была сестра однокурсницы Малфоя, которая тоже училась на Слизерине, только на год младше. Это была Астория Гринграсс.

— Привет, — робко сказала Астория.

— Здравствуй, — отозвалась Гермиона. — Ты помогаешь восстановить замок?

— Нет, я приехала к… — она замялась, — к другу.

— Может быть, я его знаю, кто он?

— Драко Малфой.

Гермиона удивлённо посмотрела на неё.

— Малфой, ты приехала к нему?

— Да, я слышала, он ранен, но не смертельно.

— Он не ранен, он ослеп.

Астория побледнела, услышав это, её глаза расширились, а руки, до этого момента находившиеся на уровне груди, бессильно опустились вниз.

— Ч-что? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Он получил травму от какого-то заклинания и ослеп. Мадам Помфри говорит, что ситуация безнадёжна, — пояснила Гермиона, изучая эту хрупкую девушку.

— Я не знала, — поникшим голосом произнесла та.

— А почему ты пришла сюда?

— Просто он любит это место.

Гермионе мгновенно всё стало ясно: Астория, вероятно, влюблена в Драко, а он и не подозревает об этом, но она беспокоилась за него и решила приехать.

«А может быть, это его девушка, и они встречаются? — размышляла она. — Нет, тогда она бы всё знала и не отходила от его кровати, когда он пришёл в себя после войны».

— А ты знаешь, где он сейчас? — спросила Астория.

— Да, его поселили в отдельной комнате, где ему очень удобно, — ответила Гермиона. — Если хочешь, я могу провести тебя.

— Нет, спасибо, — испуганно произнесла Гринграсс.

Гермиона заметила, как зелёные глаза девушки наполняются слезами, или ей показалось. Астория отвернулась от неё, всхлипнула и покинула башню. А Гермиона стояла неподвижно, пытаясь понять, что же это шевелится внутри, отзываясь неприятным ощущением во всём теле.

Почему-то это утро для Драко стало причиной хорошего настроения. Он ещё никогда не чувствовал себя настолько легко и спокойно, даже в родном доме в детские годы. Как же ему хотелось сейчас что-нибудь почитать, но это невозможно.

Сладко потянувшись, он почувствовал вибрирующее мурчание под боком.

«Кошка? — удивился он. — Откуда в моей комнате кошка?».

Обследовав кровать руками, Драко нащупал мягкую пушистую шёрстку и погладил животное.

— Как же ты здесь оказалась? — спросил он у кошки.