- Компания была невелика, но крайне респектабельна - пани директор, пан аптекарь, пьяный золотарь, две курвы и я, - негромко произнес под нос я одну из памятных цитат чешского писателя.

- Уходим, быстро! Бегом, бегом, - прошипела между тем раздраженная принцесса, и неожиданно добавила парочку крепких выражений – при этом я почувствовал, как лицо невольно вытягивается от изумления.

- Не ругайся, тебе не идет, - произнес машинально.

- Так, стоять! – повелительно взмахнула принцесса – три угрожающего вида наемника и четверо закутанных в плащей рабов послушно остановились, сгрудившись перед выходом.

Красавица потянула меня за руку, и едва не бегом мы оказались в темном закутке.

- Не идет мне, говоришь? – огромные глаза, в которые затягивало водоворотом немыслимого притяжения, были совсем рядом; приятно дохнуло чарующими ароматами цитруса и жасмина.

- Да, - неожиданно охрипшим голосом подтвердил я.

Сильный удар в печень заставил меня охнуть и согнуться в три погибели. Перед глазами потемнело от боли, и закусив до крови губу я едва сдерживал рвущийся из груди стон.

- Ты зеркало найди потом, и учи его как себя вести. Все, поднимайся! Давай-давай – у нас времени мало.

Когда она развернулась, я все же застонал, перебирая рукой по стене, пытаясь встать. С трудом ковыляя следом, немного отвлекся, рассматривая материализовавшиеся из ниоткуда перед глазами знакомый шрифт надписей.

«Поздравляем с изменением имущественного статуса!»

«Талия из Эборакума – теперь ваша преданная рабыня!»

«ВНИМАНИЕ! Талия – беглый раб и преступник!»

«Поздравляем с изменением имущественного статуса!»

«Далия из Эборакума – теперь ваша преданная рабыня!»

«ВНИМАНИЕ! Далия – беглый раб и преступник!»

«Поздравляем с изменением имущественного статуса!»

«Кельтилль из Агединкума – теперь ваш преданный раб!»

«ВНИМАНИЕ! Кельтилл – беглый раб и преступник!»

«Поздравляем с изменением социального статуса!»

«Радамант из Лебадии теперь ваш спутник!»

«ВНИМАНИЕ! Радамант – беглый раб и преступник!»

Для начала аккуратно выглянув и оценив обстановку, слегка приоткрыв входную дверь, старший из наемников первым покинул дом. Следом, чуть потолкавшись, оказалась на улице вся наша компания. Наемники, не прощаясь, тут же быстрым шагом двинулись вверх по мостовой, почти сразу растворившись в ночи.

Нас принцесса повела за собой в другую сторону – вниз по тихим ночным улочкам, стараясь держаться в тени - подальше от горевших по стенам факелов. Несколько раз пришлось пережидать в закоулках, пропуская мимо отряды патрулирующей город стражи. Вскоре район особняков остался позади, и мы двигались теперь по узким переулкам, среди тесного нагромождения высоких – иногда и по пять этажей, зданий – инсул, первых человейников, предшественников современных многоэтажек.

Здесь шатающегося народа было больше, и чувствовали мы себя теперь спокойнее. Двигаясь уже не перебежками, а тесной группой, шагали по тротуару – встреченные прохожие в основном старались уступать нашей компании дорогу.

Полученный от девушки меч держать было неудобно – клинок был окровавлен, и я пару раз дергался от липкого прикосновения к голой коже. Ножен не было, пояса тоже – и приходилось нести оружие, просто спрятав под плащом.

Миновав район инсул, оказались в окрестностях порта. Здесь было больше таверн, больше пьяных, больше грязи на улицах – и совсем не было видно стражи. В лицо дохнуло свежестью моря и неприятным запахом гниющих водорослей – подумав было, что направляемся к кораблям, я ощутил беспокойство и тревогу. На корабли мне не нужно, ведь Катя находится здесь, в окрестностях города - совсем недалеко. Но принцесса - к моему облегчению, свернула в один из тесных переулков. По узким – едва вдвоем можно разойтись, улочкам, мы петляли среди глухих переулков.

Сначала я вновь ощутил чарующий аромат цитруса и жасмина, а после почувствовал прикосновение плечом – принцесса, даже имени которой пока не знал, шла совсем рядом.

- Серторий или Аэций? – спросила она у меня неожиданно.

- Аэций, - ответил даже не раздумывая.

- Красс или Спартак?

- Красс, конечно, - удивился я.

- Октавиан или Антоний?

Здесь пришлось несколько задуматься.

- Ну? – поторопила меня незнакомка.

- Антоний.

- Цезарь или Помпей?

- Брут, если есть вариант - Помпей плохо кончил.

- А Брут хорошо? – смешливо подняла бровь принцесса, но почти сразу лицо ее изменило выражение. - Так ты республиканец? – разочарованно протянула она и закатила глаза, - о боги, с кем я связалась!

- Кассий Херея или Луций Катилина? - поинтересовался я в свою очередь.

Девушка покачала головой, недоуменно глянув, но вдруг озорно сверкнула глазами.

- Держи в уме – сейчас будешь имя выбирать.

«Какое имя?» - вопрос я задал только мысленно, потому что очередной узкий – едва шире плеч проулок уже вывел нас на небольшую пустую площадь, в центре которой расположилось одинокое приземистое строение. Нехарактерное, чужеродное даже городской архитектуре: грубые прямые линии, крупные блоки – по духу здание напоминало египетский храм. По мере приближения едва чадящие над крыльцом факелы самопроизвольно загорелись ярче. Точно, египетский стиль – рассмотрел я отблески огня на характерном орнаменте, и лишь потом задумался о странном поведении факелов.

Стоило нам зайти на крыльцо, как вперед из темноты шагнули два стража. Я вздрогнул – ощущение было, будто они появились прямо из грубой кладки камней – до этого силуэтов охранников не видел. Принцесса не удостоила их даже взглядом – и наша процессия из шести человек, сопровождаемая двумя молчаливыми охранниками, двинулась прямо ко входу. Подхватив факел из специальной стойки, моя… спасительница, провожатая, спутница? А последний ее удар этот? Ну уж не повелительница, точно – в глазах иногда мелькает что-то неуловимо детское, как будто ей лет шестнадцать, не больше.

Пока я размышлял, юная принцесса уже двинулась внутрь. Факел в ее руке самопроизвольно вспыхнул, освещая прямой коридор. Оглянувшись на спутников, я двинулся следом, услышав за спиной дружные шаги.

Внутри было пыльно и душно. Пахло затхлостью и неприятно-сладковатым ароматом гниения. Тесные коридоры давили на стены, темнота из арок проходов пугала, как и крупные, грубые фрески с лицами богов. Почти сразу коридор пошел под уклон вниз, и мы миновали несколько крутых, на сто восемьдесят градусов, поворотов –спускаясь все глубже под землю.

Рассматривая в свете факела фрески и статуи, необычайно четко прочувствовал характерный дух для египетских храмов и дворцовых строений – осознание собственной низменности перед лицом богов и повелителей.

Коридор закончился неожиданно, и мы оказались в большом зале. Ярко – до рези в глазах, вспыхнули факелы, освещая большое помещение. В центре, на троне, расположенном на небольшом постаменте, восседала аспидно-черная статуя с собачьей головой. Анубис – почти сразу вспомнил имя бога, изображенного в скульптуре из аспидно-черного камня. И голова у него не собачья, а шакалья – если уж быть точным.

По стенам стояло человек десять послушников в плотных серых накидках и жрец в белом одеянии, с золотым массивным воротником, обнимающим плечи. Жрец был побрит наголо – на его гладкой, умасленной коже лысого черепа бликовали отсветы факелов. Стоило нам остановиться, как жрец двинулся вперед, рассматривая меня близко посаженными впалыми глазами. За ним – строго за плечами, следовало двое послушников. Принцесса шагнула вперед, завладевая их вниманием.

- Этот, - показала она жрецу на меня, протягивая небольшой кошелек. Отобрав у меня меч, она отдала его Кельтиллю. Жрец между тем, спрятав кошелек в складках одеяния, воззрился на принцессу.