5 мая 1922 г. Эренбург написал в Петроград М. М. Шкапской, что «Хуренито» «при всей своей остроте и актуальности очень понравился Ленину и Гессену»[360] — высказывание Ленина о «Хуренито» Крупская обнародовала в 1926-м, следовательно, об этом Эренбург мог узнать только от Бухарина. 1 апреля 1922 г. в Берлине вышел первый номер международного конструктивистского журнала литературы и искусств «Вещь», который Эренбург редактировал вместе с художником Эль Лисицким. Судя по первому приводимому здесь письму Эренбурга Бухарину, при их встрече речь шла об этом журнале, который Эренбург предполагал распространять в России[361]; тогда же Бухарин заказал Эренбургу ряд статей, как его самого, так и зарубежных авторов. Понять из письма Эренбурга, для какого издания заказаны статьи, нельзя; для «Правды» — кажется неправдоподобным, а иллюстрированный журнал «Прожектор» начал под редакцией Бухарина и Воронского выходить в Москве лишь в 1923 г.
К моменту встречи с Бухариным у Эренбурга застопорилась работа над романом «Жизнь и гибель Николая Курбова», но летом она возобновилась, и исполнить обещанное Бухарину он вовремя не смог, потому письмо начинается с объяснений:
Haus Trautenau.Trautenau Str. 9 Berlin 19/10 <1922>.чую, что Вы пробуете на меня сердиться, и эти попытки хочу пресечь в корне. Я чист (как всегда!). Я не написал Вам до сих пор статьи об искусстве, потому что работаю исступленно над своим новым романом. Нахожусь ныне в главе 23-ей и кончу его через месяц. Тогда тотчас же напишу статью.
Что касается статей иных, то они будут вскоре пересланы Вам, а именно — из немцев Карла Эйнштейна[362] (очень забавный отрок, его недавно судили за богохульство[363], и на суде был неслыханный будёж[364], - хотел описать это, но Пастернак пишет в «Известия»[365], и потом роман, роман!..) и Франка[366]. Из французов статьи архитектора Корбюзье-Сонье, художника Глеза и писателя Блеза Сандрара[367]. Статьи будут верно крепкие.
Умоляю — напишите предисловие к жизнеописанию незабвенного Учителя![368] Если руку приложит Мещеряков[369] — беда!
Получили ли мои «6 повестей»?[370]
Очень прошу Вас сказать в конторе, чтобы мне выслали газету[371].
Здесь теперь Маяковский и, следовательно, идет будёж, но уже веселого порядка.
Крепко жму руку.
В романе «Жизнь и гибель Николая Курбова» (1923) Эренбург дал беглые, но выразительные портреты нескольких большевистских лидеров, уподобив их определенным геометрическим фигурам (Троцкий — треугольник, Каменев — трапеция и т. д.). Портрет Бухарина был, пожалуй самым привлекательным: «Молоденький, веселый. Идеальная прямая. Грызун — не попадись (впрочем, это только хороший аппетит, — вместе со смехом всем передается). „Enfant terrible“, — говорят обиженные в разных реквизированных и уплотненных, здесь же очевидно — просто-напросто живой, не мощи: человек»[373].
В январе 1924 г. Эренбург приехал в Россию. Он уезжал поэтом, известным достаточно узкому кругу читателей, и публицистом, которого мало кто помнил, а вернулся одним из самых популярных писателей, автором нескольких романов (последний из них — «Любовь Жанны Ней» — с начала года печатался в московском журнале «Россия»), сборников рассказов и повестей, книг об искусстве и поэтах, сборников лирики. В январе Эренбург встретился с Бухариным во 2-м Доме Советов, это было в дни прощания с Лениным («После сообщения о кончине В. И. Ленина я сразу пошел в „Метрополь“. Бухарин сидел на кровати, обняв руками колени, и плакал. Я не сразу решился поздороваться»[374]).
Эренбург совершил поездку по преобразившейся за годы нэпа стране, по-журналистски набирался новых впечатлений — у него был острый глаз, и схватывал он все новое быстро. Из этой поездки Эренбург возвращался на Запад с массой планов и договоров — издательских и киношных; его ждала большая работа. Киносценарий «Любовь Жанны Ней» был написан для студии «Киносевер»; затем написан роман «Рвач». Конец 1924-го и начало 1925 г. показали Эренбургу, что идеологическая политика советской власти начинает ужесточаться. Сценарий пришлось переделывать, от романа Ленгиз отказался. Литературное, да и финансовое положение Эренбурга резко ухудшилось (ему наконец удалось обосноваться в Париже, но деньги из Москвы текли очень тоненьким, пересыхающим ручейком). 16 апреля 1925 г., жалуясь в письме писателю В. Г. Лидину на все ухудшающиеся условия работы, Эренбург сообщал: «Я написал Бухарину и Каменеву, прося их вступиться. Запрет „Жанны“, например, можно понимать только как запрет меня, но не книги. Очень надеюсь на вмешательство первого». Письма Эренбурга в доступной исследователям эпистолярной части архива Л. Б. Каменева нет, а письмо Бухарину сохранилось:
Париж 15 апреля <1925>.не сердитесь прежде всего за мою «мертвую хватку». Монотонность моих писем диктуется монотонностью жизни. Я знаю, что я далеко не Пушкин, а вы — далеко-далеко не Николай Павлович (не судите за каламбур!). И все же обстоятельства заставляют меня повторять исторические жесты.
Вам ли говорить, что Эренбург не эмигрант, не белый, не «пророк нэпа» и пр. и пр.? Если я живу в Париже и посещаю кафэ, то от этого не становлюсь ни Алексинским, ни Зинаидой Гиппиус. Местожительство не определяет, надеюсь, убеждений. Я работаю для Советской России, живу с ней, не в ней. И вот…
И вот… Слушайте. Нет в С.С.С.Р. собаки, которую бы не повесили <на> меня. — Факты:{1})
1) Главлит запретил переиздание «Курбова», который вышел в 1923 г.
2) Главлит запретил переиздание «Жанны», которая вышла в 1924 г.
3) Главлит не пропускает «Рвача» (это мой новый роман).
Таким образом, меня не печатают, механически ликвидируют. Судите сами — справедливо ли это? Плоха ли, хороша ли «Жанна», другой вопрос — я пытался создать детективно-сентиментальный роман революции, один опыт из десяти других, но ведь в ней контрреволюции даже Лелевич[375] не отыщет.
Значит, это мера, направленная не против книги, а обще — против меня.
Я много думал и работал над «Рвачом». Это оборотная сторона нэпа. Не раз в книге я подчеркиваю, что это лишь оборотная сторона. Если я даю ее, а не лицевую, то потому, что я сатирик, а не одописец. Каждому свое. Но вся книга исходит от октября как зачина. Объективизм изложения не скрывает пристрастий автора. Я дал книгу в Госиздат. Ионов[376] ее оплевал и прислал мне 2 строки: «Книга в пределах СССР выйти не может» (храню записку!). Теперь ее зарезал Главлит. Я не хотел давать книг частным и<здательст>вам. Но Госиздат меня не издает. А Главлит не разрешает частным и<здательст>вам печатать меня.
Я не имел никакого отношения к эмиграции. Меня хают здесь на каждом перекрестке. Это естественно. Но почему же меня хают в России? Я печатаю здесь 1000 штук «Рвача» на одолженные деньги с тем, чтобы послать книгу руководителям Эркапе <РКП> и спросить — «почему вы это запрещаете?».
Зачем мне в таком случае писать? Для кого?
Я боюсь походить на одесскую хипесницу, которая клянется, что у нее умирает на руках ангелочек, и поэтому не говорю о материальной отдаче подобной политики. Кратко — приходится бросать литературу и идти в канцелярию.
Я пишу все это для Вас, п<отому> ч<то>
1) Вы — Бухарин, человек, которому я верю и которого люблю.
2) Читал Вашу речь на литературной дискуссии[377].
3) Предисловием к «Хуренито» Вы как бы узаконили меня.
Я очень прошу Вас сделать все возможное для снятия запрета на меня. Вы, кажется, читали «Жанну» и «Курбова» — Вы знаете, что это не «контрреволюция». Возьмите (скажите по телефону) в Главлите «Рвача» и вы убедитесь, как и почему это написано.
Вся моя надежда теперь на Вас.
Ответьте мне, дорогой Николай Иванович, обязательно, хоть два слова по адресу парижского полпредства. Если мои литдела устроятся, возможно, скоро увидимся, т. к. собираюсь летом или осенью в Сибирь. Продолжаю (хоть и натощак, хоть и зря) работать. Пишу рассказы о фашистах франц<узских> и итальянских[378].
Крепко жму Вашу руку.
360
Эмигрировавший из России известный деятель кадетской партии И. В. Гессен находился тогда в Берлине. Все письма Эренбурга, кроме оговоренных случаев, приводятся здесь по двухтомнику, подготовленному нами: т. 1 — Эренбург И. Дай оглянуться… Письма 1908–1930. М., 2004, и т. 2 — Эренбург И. На цоколе историй… Письма 1931–1967. М., 2004.
361
Несмотря на обещание, советские власти «Вещь», как и выходившую в Берлине горьковскую «Беседу», в Россию не пропустили.
362
С поэтом К. Эйнштейном Эренбург подружился в Берлине осенью 1921 г. — см.: Эренбург (2, 414).
363
Точнее, за пьесу об Иисусе.
364
Это слово Эренбург наверняка услышал от Бухарина.
365
О каком тексте Пастернака идет речь, неизвестно; в «Известиях» Пастернак тогда не печатался.
366
С немецким прозаиком Л. Франком Эренбург встречался в Берлине, а потом в Париже — см.: (2, 416–417).
367
Французский архитектор, редактор журнала «Esprit Nouveau» Шарль Эдуар Жаннере известен под именем Ле Корбюзье; Эренбург познакомился с ним в 1924 г. в Париже; его имя не раз упоминается в мемуарах «Люди, годы, жизнь». Теоретик кубизма Альбер Глез печатался в журнале Эренбурга «Вещь». Французский поэт Блез Сандрар был дружен с Эренбургом в Париже еще в 1910-е гг. — см.: (1, 172); участие Сандрара было объявлено в журнале «Вещь»; перевод Эренбурга из Сандрара напечатан в бухаринском «Прожекторе» (1924. № 8).
368
Первое московское издание «Хулио Хуренито» (Госиздат, 1923), как и издания 1927 и 1928 гг., выходило с предисловием Бухарина. В ноябре 1922 г. Эренбург узнал, что в Петрограде ГПУ конфискует берлинское издание романа, как книги «опасной», потому поддержка Бухарина была важна для выхода книги в России.
369
Н. Л. Мещеряков — в 1918–1924 гг. член редколлегии «Правды»; с 1920 г. — заведующий Госиздатом РСФСР; предполагал писать предисловие к «Хулио Хуренито»; потом воспротивился изданию романа «Жизнь и гибель Николая Курбова».
370
Книга Эренбурга «Шесть повестей о легких концах» вышла в берлинском издательстве «Геликон» в августе 1922 г. с иллюстрациями Эль Лисицкого.
371
«Правду», главным редактором которой тогда был Бухарин.
372
Все приводимые здесь материалы из личного архива Н. И. Бухарина (в частности, переписка Бухарина и Эренбурга) хранятся в РГАСПИ (Ф. 329. Оп. 2. Ед. хр. 4). Весь личный архив Эренбурга, включая письма Бухарина, был уничтожен им в Париже в 1940 г.
373
Эренбург И. Собр. соч.: В 8 т. Т. 2. С. 164.
374
Эренбург (2, 199).
375
Один из вождей напостовцев Г. Лелевич неоднократно выступал с нападками на Эренбурга.
376
Глава Ленгиза и шурин Зиновьева поэт Илья Ионов заключил в октябре-ноябре 1924 г. с Эренбургом договор на издание романа «Рвач»; Эренбург высылал издательству партиями рукопись романа; 23 декабря он писал Ионову: «Окончил „Рвача“, выслал на Ваше имя. Очень прошу Вас сделать все возможное, чтобы роман был напечатан без купюр. <…> Очень прошу Вас также распорядиться о незамедлительной высылке мне денег. Крайне в оных нуждаюсь». На этом письме резолюция Ионова: «Денег больше не высылать. Печатать не будем» (ЦГАЛИ СПб. Ф. 2913. Оп. 1. Д. 237. Л. 38). Только 29 января 1925 г. издательство сообщило Эренбургу: «Тов. Ионов, ознакомившись с содержанием Вашего романа, пришел к заключению, что выпуск его в пределах СССР невозможен!» (там же. Л. 34).
377
Видимо, речь идет о выступлении Н. И. Бухарина в Колонном зале Дома союзов 13 марта 1925 года на диспуте о формальном методе в искусстве, напечатанном в № 3 «Красной нови» за 1925 г.
378
Такие сюжеты были в книге «Условные страдания завсегдатая кафе».