Они прошли назад, но не по склону, по которому спустились, а вдоль края скальной стены, которая окружала долину, пока не дошли до самого края. Дальше идти было нельзя. Утёс здесь стоял стеной.
К счастью, ещё не совсем стемнело, и в стене можно было разглядеть углубления для рук и ног. Мелвас подвесил решётку на спину; громоздкая, но лёгкая, она не очень отягощала его при подъёме.
Так они добрались до верха стены и пошли дальше к северу, потому что Мелвас был уверен, что любая дорога к пограничной крепости проходит в том направлении. Наконец стемнело так, что идти среди нагромождений камней стало опасно, и тут наёмник выбрал место для установки решётки лицом к Олироуну.
Мелвас и Рамсей, разгребая камни, позаботились, чтобы решётка не опрокинулась от ветра. Вообще утёс образовал здесь убежище, даже прикрытое сверху, но не закрывающее вид со стороны материка.
— Поймут ли они? — спросил Рамсей. Он не упоминал самого главного: будет ли кому смотреть.
— Этот символ? Никто не может ошибиться: это предупреждение. Конечно, они могут подумать, что его установил враг. Но всё равно вышлют вперёд разведчиков и примут все меры предосторожности, — Мелвас работал своей зажигалкой с колёсиком. Он энергично вращал колёсико, пока искра не упала на промасленную ткань.
Они с Рамсеем быстро отпрыгнули, а пламя пробежало по ткани, пока не вспыхнул весь рисунок. Рамсей решил, что такое должно быть видно с большого расстояния.
— Пошли, — дёрнул его за рукав Мелвас. — Если кто-то из морских дьяволов его увидит, они отправятся на охоту. А тут трудно идти в темноте быстро.
Как они вскоре обнаружили, теперь передвигаться приходилось почти на ощупь. Позади и выше горел круг из тряпок. Наверное, масло, которое использовал Мелвас, горит не быстро, оно скорее сохраняет ткань от сгорания. Но Рамсей понимал, что предупреждение Мелваса справедливо. Им лучше подальше убраться отсюда.
Когда они наконец спустились в темноту, их негромко окликнули.
— Идёмте… выступаем на запад…
— Капитан… — Рамсей был уверен, что Дедан не мог настолько оправиться, чтобы идти самостоятельно, какое бы чудо ни совершили травы Мелваса.
— Мы его понесём, — прошептал Раман. — После вашего ухода мы сделали носилки и привязали его. Только так его можно сейчас передвигать…
На другом конце долины, где ручей, вытекающий из пруда, уходил под землю, ущелье поворачивало налево. К счастью, впереди не оказалось никакой другой стены, просто холмистая местность, поросшая кустарником, который цеплялся за ноги и рвал одежду и кожу рук.
Они не могли передвигаться беззвучно, и Рамсей опасался, что они слишком шумят. Но нужно было продолжать идти. И вот когда он в очередной раз споткнулся о корень и почувствовал, что не может встать, а останется лежать, какая бы судьба его ни ждала, впереди открылась широкая равнина.
Здесь росла одна лишь мягкая трава, чуть выше лодыжки; они с тихим шелестом пошли по ней. Тут их легко будет увидеть.
Вдруг Рамсей резко остановился, поднял руки к голове, пошатнулся. Открыл рот для крика, снова молча закрыл.
Юношу пронзило ощущение, вроде бы не похожее на то, что охватывало его во снах, посланных Оситесом, но инстинкт подсказывал ему, что что-то в них было общее. Рамсей почувствовал, что его — «призывают» — единственное слово, пришедшее ему в голову, которое могло описать испытываемое чувство. И он не мог сопротивляться этому призыву.
И не он один ощутил его. Весь отряд, спотыкаясь, повернул направо и послушно побрёл, словно повинуясь рывку поводка в чуждой и необычной руке. Все молчали, капитана несли Сидов и Арджун, за ними шли Раман и Мелвас, и последним — Рамсей. Шестеро уцелевших, но теперь, возможно, попавших в новую западню.
Рамсей никогда раньше не испытывал ничего похожего на это принуждение. Даже его ноющее тело как будто теперь принадлежало кому-то другому. Необходимо было только повиноваться, достичь цели. Но какой цели?..
Рамсей, поглощённый борьбой между своей сутью и этим принуждением, смутно увидел впереди свет. Их сигнал на утёсах? Но они должны быть спиной к нему. Какое-то жилище на этой дикой территории? Костёр вражеского лагеря? Враг оказался хитёр и продвинулся вперёд, в глубину местности, чтобы отрезать выживших в бойне?
Но свет был слишком устойчив, чтобы исходить от костра, смутно подумал юноша. Больше похож на маяк, какие существуют в его мире. К нему шла вся группа, шла целеустремлённо, словно по предначертанному маршруту. Вот все ещё раз повернули направо и вышли на что-то вроде дороги. Не мощёной, но достаточно ровной, чтобы предполагать большое движение. Вероятно, они нашли дорогу к пограничной крепости… но почему тогда… их тянет?
По мере продвижения свет не становился сильнее, оставался прежним. Но Рамсей был уверен, что его источник не удаляется с той же скоростью, с какой они шли. Маяк был закреплён, и кто-то подтягивал их, словно они рыба на леске, слишком прочной, чтобы сорваться.
Теперь свет коснулся камней, прямых, стройных… В памяти Рамсея шевельнулось воспоминание. Да, красный каменный столб, который он видел вблизи охотничьего дома, тот самый, который Гришильда описала как часть древних руин, которых все сторонятся. Может, они в самом деле приближаются к охотничьему дому? Но в темноте совсем не был виден лес, который теперь должен был бы закрывать весь горизонт.
К тому же здесь стоял не один такой столб, а шесть, они со всех сторон окружали источник света. Теперь группу уводило с дороги, которая снова резко сворачивала, как бы стремясь не приближаться к древним монолитам. Рамсей увидел фигуру, медленно двигавшуюся в их направлении в луче света; фигура отбрасывала длинную тень, похожую на грозящий палец.
Теперь стал виден и сам луч, тонкий, такой, что Рамсей мог бы охватить его руками. Их ждал человек в чёрно-белой одежде. Оситес? Но лицо человека ничем не походило на внешность шамана, советника старой императрицы. Этот был моложе, хотя и стоял с тем же самым отчуждённым видом. На свету показалась ещё одна фигура. Несмотря на одинаковую чёрно-белую одежду, сразу стало понятно, что это женщина, стройная, с тонкими чертами лица. Двое молча ждали, пока шестеро беглецов подойдут к ним.
Мужчина вышел вперёд, на свет. Рамсей почувствовал покалывание в теле. Ноздри его раздулись, вдыхая слабый неопределённый запах. Сидов и Арджун положили носилки с капитаном у ног ожидающих. И, тяжело дыша, сами тоже опустились на землю. Рамсей чувствовал, что и его покидают силы. Он умудрился сделать ещё один шаг, второй и сдался, опустился, упираясь руками о землю, пытаясь сохранить сознание и немногие оставшиеся силы.
Женщина склонилась к Дедану, который лежал лицом вниз, спина его была покрыта коркой от затвердевшей растительной мази. Из просторного рукава показалась рука, легко коснулась щеки капитана. Женщина что-то сказала своему спутнику, но этот язык Рамсею не был знаком. Потом она повернулась лицом к остальным. Переводила взгляд от одного к другому, задерживаясь ненадолго на каждом.
Заговорил её товарищ, на этот раз на понятном Рамсею языке.
— Кому вы подчиняетесь, побитые люди?
Рамсей увидел, как напряглись его спутники, он и сам испытал приступ гнева при этом, как ему показалось, презрительном вопросе.
Ответил Сидов.
— Мы из общества Дедана. Он наш капитан и лежит перед тобой, Просвещённый.
— Наёмники, — пробурчал человек.
Быстро и горячо ответил Рамсей:
— Люди, которые отдают жизнь, чтобы сдержать клятву. На этот раз нас предали, — он не знал этого точно, но без всяких сомнений бросил своё подозрение в спокойное бесстрастное лицо. — Люди, которые пришли служить этой земле. Но с ними покончили, прежде чем они смогли и пальцем шевельнуть в свою защиту.
— Ага, — Просвещённый смотрел прямо на него и только — на него. — Мы получили известие о тебе… Ты рыцарь снов…
— Что? — удивлённо спросил Рамсей.
— Рыцарь снов, который изменяет предсказания. Изменяющийся и изменяющий фактор, который невозможно контролировать и чьё появление меняет всё. У тебя было уже два имени, теперь ты получаешь новое, самое правильное. То, что ты и твои спутники выжили, означает, что твоя роль ещё не закончена. Остаётся понять, какова она…