— Мне сказали, что Мелколф не только исчез, но и прихватил с собой неведомые другим знания. Бертал хочет править. А Очаллу нужен не только Улад, но и Олироун. Если они договорятся с Теклой… или заставят её выйти замуж за Бертала…

— Это невозможно — я имею в виду брак, — пока в Уладе другой император, — ответил Оситес. — Такой союз будет недействителен: она должна быть женой императора. Но они могут надеяться договориться, да. И правда, что мы не знаем всего, что известно Мелколфу, и чем он может воспользоваться. Торговцы с севера имеют дело с древним оружием. Но Мелколф искал и другие забытые знания. Считалось, что за Мелколфом хорошо присматривают в его поисках, но… — Оситес покачал головой. — Все могут ошибаться. А в данном случае ошибка превратилась в опасность. Мелколфа сейчас усиленно ищут, но мы знаем: то, что он узнал, опасно для государства Улад, а может, и для всего мира. Его ищут усердно…

— Может не хватить времени, — прервал священника Рамсей. — Очаллу нужны были только пять дней — теперь осталось четыре. А сколько дней понадобится Мелколфу, чтобы произвести что-нибудь похуже огнемётов и ослепляющего тумана?

Он с силой ударил кулаком по раме двери. Текла. Он отпустил её в ночь. Она ушла, считая — он позволил ей так посчитать, — что он ей не верит. И теперь она исчезла, и никто не может её найти. Дворец может теперь походить на растревоженный муравейник, но он сомневался, чтобы удалось что-нибудь обнаружить.

— …достойный принц прислал к нам собственного телохранителя, ваше верховное могущество. У телохранителя был перстень принца Бертала. Он сказал, что дело чрезвычайной важности, приказал нам подготовить к полёту флаер, полностью заправить его. Мы не могли подумать, что здесь что-то неправильно.

Человек, вытянувшийся перед Рамсеем, явно нервничал. Это был один из служащих на посадочной площадке, где стоят частные флаеры династии и высших чиновников дворца.

— А когда появился принц? — у Рамсея сильно болела голова. Боль прямо-таки звенела в глазах. Он отхлебнул из стакана, который поставил перед ним Оситес. Рамсей почти не сознавал, что делает: он напряжённо пытался соединить сведения, которые поступали со всего дворца.

— Мы не знаем, ваше верховное могущество. Принц приказал, чтобы флаер подготовили к немедленному полёту и все от него отошли.

— А пилот?

— Принц часто сам водит флаер, ваше верховное могущество.

— И никто не видел, кто садился в машину? Мне трудно в это поверить, — Рамсей старался говорить спокойно, держать нетерпение под контролем. — Дежурные стражники должны присутствовать при взлёте?

Человек с трудом глотнул.

— Всегда присутствуют, ваше верховное могущество. Но… но принца Бертала такое наблюдение часто приводило в гнев. И он специально приказывал, чтобы стражников не бывало при его частных делах. Он говорил… что не даст возможности доносчикам вмешиваться… — человек теперь едва не заикался. — Поверьте мне, ваше верховное могущество, я лишь повторяю слова принца Бертала, сказанные несколько месяцев назад.

— Итак, флаер улетел, и вы не знаете, куда и кто в нём был, — подвёл итог Рамсей.

— Верховное могущество, мы подчинялись приказу. Мы должны поступать, как приказывают, — ответил человек.

Рамсей вздохнул. Служащий был прав, конечно. Но что-то здесь крылось… какое-то чувство… может, слишком прямой ответ. Поэтому так трудно его принять? Перстень Бертала и его приказ, которым следовало подчиниться. Взлёт все видели, но кто улетел в ночь, неизвестно.

— Можешь идти, — бросил он служащему с площадки. Но прежде чем он с облегчением исчез, Рамсей обратился ко второму, который пришёл с ним:

— Можно ли проследить курс флаера?

— Нет, верховное могущество. Указатель курса не был включён. Так бывает. Летящие по частным делам часто нарушают правила.

— Особенно, если они важные лица, верно? — Рамсей позволил гневу окрасить свои слова.

Тот промолчал, и это уже был достаточный ответ. Рамсей потёр лоб. Комнату ярко освещало солнце. Он не мог определить, который час, но казалось, что со времени исчезновения Теклы прошло несколько дней.

В спальне под присмотром доверенной служанки самой императрицы по-прежнему спала Гришильда. Служанка сразу доложит, как только увидит первые признаки пробуждения. А что касается остального — что ещё они собрали?

Горстка сведений, которые никак не удавалось совместить. Улетел флаер… Нигде во дворце не могут отыскать Очалла… Стражник из второй башни доложил, что окликнул кого-то и с этого времени ничего не может вспомнить. Офицер нашёл его на посту, стражник был в состоянии, сходном со сном.

Очалл… Бертал… Мелколф… — никого из них найти не удалось. Рамсей медленно поднял стакан, неожиданно понял, что делает, и допил до дна его содержимое. Напиток горчил, и это его слегка взбодрило. Может, шаман пытается опоить его?

— Что это? — юноша посмотрел на Оситеса, который в свою очередь пристально смотрел на него.

— Всего лишь стимулянт, верховное могущество. И принесли еду. Ты не должен доводить себя до предела, когда мозг уже не сможет управлять телом. Если тело откажет, что ты сможешь сделать?

Рамсей откинулся в кресле. Больше свидетелей, ждущих допроса, не оставалось. Он сражался с усталостью, которая болью застряла в голове. Как результат раздражения от напрасных усилий.

Возможно, начинало действовать средство Оситеса. Боль в глазах явно ослабела. Неожиданно Рамсей понял, что голоден. Откинувшись головой на спинку кресла, он спросил:

— Что скажешь об этой путанице, Просвещённый?

— А ты что скажешь? — ответил вопросом на вопрос Оситес.

Рамсей нахмурился. Он пытался соединить обрывки, отвергнуть самые нелепые предположения. И у него теперь сформировалось подозрение, такое сильное, что просто так его не отбросишь.

— Кажется, — медленно заговорил он, — они сбежали, они могут быть даже за пределами Улада. Откуда начнём поиски?

Рамсей умолк, но Оситес ничего не сказал в ответ. Означало ли его мотание согласие с этими фактами или у шамана тоже возникло предчувствие, что слишком уж лёгкий вывод им подбросили, слишком прямой? Не в природе Очалла так прямо идти к своей цели. Рамсей не мог быть уверенным в собственных выводах, возможно, это были просто догадки, основанные на вере в собственную интуицию. Но он не смел также думать, что его утверждение верно, что нет надежды на преследование.

Что смогли они узнать об Очалле за эти часы терпеливых и нетерпеливых допросов? Никаких свидетелей контактов верховного советника с принцем Берталом. Конечно, это вовсе не означало, что таких контактов не было.

Верховный советник сразу прошёл в отведённое для него помещение, в котором он всегда останавливался в Ломе. Даже своего личного слугу он отпустил. Того допрашивали особенно тщательно. Отпустил, сказав, что должен изучить документы, которые вскоре затребует новый император. Стражник поклялся, что Очалл не выходил из комнаты.

Эта клятва тоже ничего не означает. Рамсей помнил собственный опыт встречи со стражниками, находившимися под внушением. Когда Очалла пришли звать на совещание по поводу исчезновения герцогини, его комната оказалась пустой.

Мелколф, последний представитель этого трио, по-своему мог быть так же опасен, как и Очалл. Он исчез первым, несколько дней назад. И существуют очень сильные доказательства его тесных связей с Берталом.

Рамсея вывело из задумчивости появление подноса с едой. Он ел быстро и скоро очистил все тарелки. Либо пища, либо стимулянт Оситеса придали ему новых сил. А вместе с тем снова появилась внутренняя уверенность в себе.

— Что взял с собой Мелколф? Инструменты, приборы, записи? — спросил он, отодвигая последнее блюдо.

— Все машины остались на местах, — ответит Оситес. — Исчез селектор обменника. И мы обнаружили, что исчезли записи об экспериментах. Их нет даже в двух тайниках.

— А сам обменник?