Ведя лошадь на поводу, Мирддин спустился по склону холма… и увидел страшную картину. Здесь побывали огонь и меч. Угли остыли, значит прошло уже несколько дней. Борясь с тошнотой, бродил он среди развалин, обходя обожжённые тела защитников крепости. Их было слишком мало… Женских тел одно или два. Мирддин догадался, что женщин и детей увели в рабство.

Но он нашёл Юлию. Она всё ещё сжимала обломок копья. Видимо, умерла быстро. От удара мечом. Мирддин стащил тела в чудом уцелевший сарай. Здесь лежали мешки с зерном. Он сделал из них похоронный настил, уложив на него своих родичей. Юлию он положил последней.

Достав огниво, он поджёг мешки: у него не было сил хоронить мёртвых, а оставить их непогребёнными он не хотел. Когда взметнулось пламя, он отыскал немного заплесневелого хлеба, кусок погрызенного мышами сыра и бутылку, которую наполнил водой из ручья. Он не оглядывался на поднявшееся к небу пламя. Всё, что знал Мирддин в прошлом, ушло. Детство кончилось. Осталось лишь стремление выполнить полученные в пещере приказы.

Мирддин выехал утром, на горизонте собирались грозовые тучи. Он глубоко дышал, стараясь изгнать из горла запах дома клана, забыть то, что он видел там.

Пошёл дождь, но Мирддин не остановился; он приветствовал дождь, омывающий его тело. Это природа, а не отвратительные деяния людей. Мирддин размышлял над рассказом зеркала. Неужели правда человек жил в мире и обладал огромными знаниями? Если это так — а у него не было причин не верить, — он сделает всё, чтобы вернуть золотой век.

В нём росла ненависть, но не к тем, кто разрушил дом его клана: такова природа всех набегов. Нет, он ненавидел тех, других, которые летают меж звёздами, владеют силами, которых он даже вообразить себе не может, и всё же хотят, чтобы человек оставался грубым животным.

Что движет Тёмными? Ревность к соперникам, которые помогали Земле? Или же страх? Может они предвидят в человечестве врага, как кошка и собака — враги с самого рождения? А если так, то какое качество в человеке вызывает такой сильный страх? Мирддин жаждал спросить об этом зеркало. Он спросит, когда вернётся.

Когда вернётся?..

Он должен отвергнуть такие мысли, сосредоточиться на будущем, попытаться избавиться от возможных преследователей. Он неопытен в таких делах, поэтому придётся удвоить усилия.

И поэтому он держался в стороне от любых жилищ, останавливался в развалинах, давно покинутых людьми. Дважды он ночевал в руинах. Запасы пищи он растягивал, как мог. В конце концов он горец, и иногда ему удавалось поймать кролика или сбить камнем утку.

Мясо он ел сырым, так как не осмеливался разжечь костёр. И ни разу ему не удавалось избавиться от страха перед преследованием. Дважды он забивался в кусты, обернув голову лошади плащом, чтобы заглушить ржание, пока отряды всадников проезжали мимо. Он решил, что это рекруты Амброзиуса, но не был уверен в этом, и осторожность говорила ему, что лучше не показываться.

С острым чувством голода и беспокойства Мирддин, наконец, выехал на равнину и увидел впереди гигантские стоящие камни. Он достиг Места Солнца.

Мирддин закутался в плащ. Дождь стучал по крыше грубой хижины, но внутри её горел огонь, а в руках Мирддин держал деревянную чашку с горячим супом из кролика, сваренного на травах. Дверью в хижину служила шкура, которую время от времени раскачивал ветер. Мирддин слишком устал, чтобы есть, хотя запах пищи вызывал слюну во рту.

Лугейд не нарушал молчания. Он сидел, скрестив ноги, и чинил своё платье, ставшее слишком старым и далеко не белым. Друид, занимавший некогда почётное место в доме клана, теперь был похож на обычного нищего на дороге. Но в голосе его не слышалось нищенских ноток. Он смотрел на Мирддина строгим проницательным взглядом.

— Поешь и спи, — велел друид. — Тут тебе ничего не угрожает.

— Откуда ты знаешь, что мне грозит опасность? — Мирддин сделал глоток супа.

— А откуда я знал, что ты идешь? — ответил вопросом Лугейд. — Боги дали мне способности и ум, чтобы пользоваться ими. Разве ты сам не предвидел нашу встречу?

Мирддин, вспомнив свой сон, кивнул: «Я видел сон…»

Лугейд пожал плечами. «Кто может сказать, что такое сон? Возможно, это сообщение, посланное и полученное. Я думаю, — медленно добавил он, — что ты многое узнал, сын чужого.»

— Я узнал… — Мирддин снова отхлебнул супа. Он хотел рассказать всё, что произошло с ним в пещере, но что-то удерживало его. Может быть, он ни с кем на земле не сможет поделиться узнанным. — Я узнал, что привело меня в это место. Меня здесь ждёт задание. — Он надеялся, что сказал не слишком много.

— Это я тоже знаю. Но ты начнёшь решать её не сейчас. Поспи после еды: сон необходим каждому человеку.

Мирддин спал без сновидений на груде листьев, покрытой шкурами. Проснувшись, он увидел, что дождь кончился, в лицо ему светило солнце. Шкура, служившая дверью, была откинута, чтобы впустить свет.

Через двери он видел несколько стоящих камней. Они показались ему даже более странными, чем самые древние здания людей. Между двумя камнями виднелась фигура в белом. Когда она приблизилась, Мирддин узнал Лугейда. Борода его была теперь белей одежды и достигала пояса, грива волос касалась плеч.

Но друид двигался не как старик; скорее он шёл уверенно, как человек средних лет. В руках он нёс мешок, из которого торчали какие-то растения. Мирддин догадался, что друид собирал лечебные травы, как он делал, когда жил в доме клана.

Мальчик отбросил плащ, которым укрывался во сне. Утренний холод сменился приятным теплом. Мирддин с удовольствием потянулся и встал. Затем, наклонив голову, он вышел из хижины. Выход низкий, даже для его небольшого роста.

— Хозяин… — поприветствовал он друида.

Лугейд опустил мешок. «Ты называешь меня хозяином, но ты и сам хозяин здесь. Ты чего-то хочешь. — Старик улыбнулся. — Ты хочешь о чём-то спросить меня, но не знаешь, какими словами это сделать. Не ищи красивых фраз. Между нами не должно быть церемоний. Ведь это я дал тебе имя при рождении.»

— Да, это так, — согласился мальчик. — Ты дал мне имя — Мирддин. Я слышал, что некогда так называли бога здешних гор. Но мне дали и другое имя — Мерлин.

— Мерлин, — Лугейд произнёс это медленно, как бы проверяя каждый звук. — В клане такого имени никогда не было. Но если его дали тебе, то не без причины. Итак, Мерлин-Мирддин, что ты хочешь спросить у меня?

— Как добиться, чтобы Амброзиус Римский выслушал меня?

Лицо друида не выказало ни малейшего удивления. Он спокойно спросил: «Зачем тебе внимание Амброзиуса? И почему бы тебе просто не пойти к нему?»

Мирддин вначале ответил на второй вопрос, быстро рассказав о Вортигене, своём пророчестве и встрече с Амброзиусом.

— И ты считаешь, что он не выслушает тебя, поскольку ты колдун? Так?

— Если старые знания — колдовство, то да. А его внимание нужно мне вот для чего: я должен вернуть в Место Солнца камень, увезённый на Западный остров. Его нужно вернуть в соответствующее, родное место.

Лугейд медленно кивнул ещё раньше, чем Мирддин кончил говорить. «Я слышал об этом. Но Амброзиус имеет дело с предметами этого мира, которые можно увидеть, услышать, потрогать. Легенды не интересуют его. Впрочем…»

— Ты знаешь, как добиться его внимания?

— Может быть. Римские императоры в древности воздвигали памятники в ознаменование своих побед. И этот камень принадлежит Британии, он у нас украден. Если Амброзиус выиграет большое сражение, в радости он может стать сговорчивей.

— Но на это нужно время. Удача. Случай… — возразил мальчик.

— Юность всегда нетерпелива. Я долго жил. Достаточно долго, чтобы понять: время должно быть твоим слугой, а не хозяином. Другого пути нет. Камень можно привезти сюда лишь с помощью людей, воинов и на корабле. Или ты считаешь, что жители Западного острова так просто отдадут то, что считают своим законным трофеем?