— Я на самом деле сын Утера?

Мерлин быстро принял решение. Он догадывался, какую позорную историю мог рассказать Модред и использовать её как оружие против короля, против Мерлина, против всего дома Пендрагонов.

— Так считал он сам, — медленно сказал Мерлин.

— Значит… — лицо короля побледнело… — значит Моргаза… и я… Модред… — Неожиданно в его взоре блеснуло понимание — Так считал он сам, — повторил Артур.

— Ты странно подбираешь слова, Мерлин. Может ли быть, что он ошибался? Если он ошибался, то кто мой отец? Голорис погиб накануне того дня, когда моя мать разделила ложе с человеком, которого считала своим мужем.

Артур с усилием овладел собой. «Я слышал странную историю, Мерлин. Она способна покрыть меня чёрным стыдом, опозорить хуже, чем предателя Вортигена, отдавшего свой народ под топоры саксов. Ты привёз меня к Эктору. Только ты знаешь правду. Если я на самом деле сын Утера, то собственная похоть осудила меня на изгнание из рядов честных людей. Моя честь погибла, и если я отдам приказ поварёнку на кухне, тот плюнет мне под ноги. Ты говоришь, что Утер считал меня своим сыном. Что это значит? Говорю тебе: я близок к тому, чтобы перерезать себе горло собственным мечом!»

Мерлин пододвинул табурет. «Это странная история, господин король, и уходит на много лет в прошлое.»

Артур посмотрел на табурет, как будто не хотел задерживаться здесь. Но всё же сел и выпалил: «Рассказывай, да побыстрее! Если ты даже ненамного облепишь мою тяжесть… Говори!»

— Ты знаешь, что рассказывают обо мне. Это правда. — Мерлин сел на край кровати, по-прежнему говоря шёпотом. Напрягая свои особые чувства, он проверил, не подслушивают ли их. — Я не сын человека…

Артур нетерпеливо пожал плечами. «Я знаю: тебя зовут демонским отродьем. Но какое это имеет отношение…»

— Не демонское отродье, — прервал его Мерлин, используя всю свою волю, чтобы заставить короля слушать.

— Я происхожу от Небесного Народа. Да, в древних легендах содержится правда. Дочери человеческие некогда рожали сыновей от сошедших с неба. От этих браков возникла могучая раса, создавшая такие чудеса, какие людям и не снились. Но в конце их истории произошла жестокая война, опустошившая мир, и земля превратилась в море, а море — в землю. Горы поднялись на равнинах, всё изменилось, а немногие выжившие вернулись к дикости и почти ничего не запомнили из прошлого. Они опустились ниже лесных зверей.

Но те, кто породил их, о них не забыли. И когда война, изгнавшая их снова в небо — у Небесного Народа есть могущественные враги, о которых мы не знаем, — когда эта война кончилась, они помнили Землю и стремились вернуться на неё. Они оставили в небе корабли, один из них ответил на сигнал древнего маяка, установленного в наших горах. Корабль принёс семя Небесного Народа, и моя мать первой зачала от него…

— Ты сочинил нелепую сказку, — прервал его Артур.

— Посмотри мне в глаза, король, — приказал Мерлин.

— Сочиняю я или говорю правду?

Артур смотрел ему в глаза. Потом медленно проговорил: «Хотя это и кажется невероятным, ты веришь в свои слова.»

— Я готов доказать, что говорю правду, — заявил Мерлин. — Одна из возложенных на меня обязанностей заключалась в воспитании могучего короля, который установил бы мир во всей Британии. Потому что когда Повелители Неба вернутся к нам, им будет необходим мир. Амброзиус был великим полководцем, но мир виделся ему лишь на римский манер. Утер хорошо справлялся с племенами, но он сам принадлежал к ним и разделял не только их достоинства, но и недостатки. Его одолевали страсти, и он не знал самодисциплины.

На своей коронации он увидел герцогиню Игрену и возжелал её. Его желание было таким открытым, что муж Игрены покинул двор, вызвав неудовольствие Утера. Голорис оставил жену в совершенной безопасности, как он считал, в крепости на берегу моря. Крепость эта никогда не сдавалась врагу, настолько мощно она была укреплена.

Тогда Утер послал за мной и приказал использовать мои способности, чтобы его желание осуществилось. Я сказал ему, что могу создать иллюзию: придать ему вид Голориса, чтобы он мог насладиться любовью в постели герцогини. На самом деле я усыпил его, и он увидел всё это во сне; а проник в крепость я сам и внушил герцогине другой сон. Но тот, кто приходил к ней, не был человеком нашего мира: она зачала по воле Повелителей Неба.

Утер устыдился своего поступка, а герцогиня, узнав, что её муж на самом деле погиб до того, как кто-то приходил к ней, пришла в ужас и стала прислушиваться к разговорам о ночных демонах. Поэтому они с готовностью отдали тебя в мои руки.

В венах Эктора текла кровь Повелителей Неба, хотя его род произошёл от них в глубокой древности. Он с готовностью взял тебя. Я же должен был учить тебя так же, как учили меня самого, дать тебе знания наших отцов. Но у меня был… есть… враг. — Мерлин остановился в нерешительности. Должен ли он говорить о Нимье? Вероятно, должен. Артура нужно предупредить.

— У Повелителей Неба, чьё наследие мы разделяем, тоже есть злобные враги чуждой породы. Они хотят, чтобы мы никогда не поднялись, чтобы человечество всегда оставалось во тьме, такой близкой им, — во тьме ненависти, убийства, отчаяния. Враги узнали о моём рождении и произвели моего противника, обладающего такой же властью, как и я, а может и большей. Мы ещё не встречались в открытой схватке. Это существо, порождённое тьмою, зовут Нимье, Леди Озера.

На лице Артура ясно читалось изумление. «Но она помогала Утеру, она дала убежище Моргазе, воспитала Модреда…» — тут он внезапно замолчал, и выражение его лица стало напряжённо внимательным.

— Да, — спокойно подтвердил Мерлин, — и это внимание к дому Пендрагонов можно объяснить по-разному.

Король сжал кулаки. «Я понимаю твой намёк. Ты думаешь, что она делала это с целью навредить мне. Но ты говоришь, а она действует. Ты был в плену у неё?»

— Пользуясь своей властью, она держала меня в заключении. Я не подозревал, что она знает о моём укрытии, пока она не ударила. И вот я не мог выйти до самой твоей коронации, верховный король. Поэтому то, что ты должен был знать с детства, для тебя утрачено. Потом уже я узнал, что Моргаза соблазнила тебя, и хотя у меня нет доказательств, я считаю, что это тоже дело Нимье. Она предвидела, что из этого получится. И вот теперь пользуется плодами своей работы. Она превратила Модреда в своё орудие…

— Он мой сын, — тяжело проговорил Артур. — Я не могу отречься от него.

— Телом он, может, и твой сын, — согласился Мерлин, — но душа его принадлежит Тьме. И именно он распространяет сплетню, позорящую твоё имя, способную уничтожить всё, что ты завоевал.

Артур смотрел на свой кулак; лицо у него было мрачно.

— Как мне предотвратить это? — невыразительно спросил он. Приступ гнева прошёл. — Кто поверит твоему рассказу? Скорее согласятся с болтовнёй о демонах и прочих страхах. Я сойду с трона так же легко, как лист под порывом ветра в конце года.

— Прежде всего ты должен овладеть своим наследием, хотя оно и пришло слишком поздно. Я докажу тебе, что говорю правду. Согласен, что большинство не поверит. Но эти знания вооружат тебя, и ты сможешь разбить Модреда и ту, что стоит за ним.

— Где твоё доказательство?

— Оно в другом месте, господин король. И ты должен посетить это место безоружным, даже без щита, и лишь со мной.

— А Модред будет свободно разливать свой яд!

— Мы на время чем-нибудь замкнём Модреду рот, и этот акт не будет странным в глазах окружающих. Ведь он всё же Пендрагоновой крови, поэтому ты сможешь оставить его правителем. Но прими меры, чтобы он не мог сговориться с лордами.

— Будь уверен, я не предоставлю ему такой возможности, — в голосе Артура звучало облегчение. — Только нужно придумать объяснение, почему я покидаю двор так необычно.

— Господин король, в том направлении, куда мы двинемся, лежат старые заброшенные крепости. Некогда с моря к ним вела римская дорога. Может ли быть лучший предлог, чем осмотр этих крепостей? Возьми с собой своих дружинников. Когда мы окажемся вблизи нужного места, ты заболеешь. Я буду ухаживать за тобой. Ну, в крайнем случае, ещё один слуга, которому ты можешь довериться. Есть у тебя такой?