Снег лежал полосами, отражая лунный свет. Но ветер прекратился, ночь была очень тихой. Сандер вздрогнул, Пальцы его онемели, и он с трудом отвязал мешки. Они упали на землю. Из-за одной груды обломков появились пеканы. Кай тащил в пасти обвисшую тушку. Он положил её к ногам Фейни. Это был очень крупный заяц.

Рин, освободившийся от поклажи, принюхался к добыче, низко зарычал и целенаправленно двинулся в сторону. Сандер знал, что он сам позаботится о своей пище. Кузнец рассматривал площадку, на которой они оказались. От моря-пустыни их отделяло по крайней мере два холма. Они не могут провести ночь без тепла и пищи.

Он наклонился, чтобы нарубить ветвей кустов. Сухие ветки легко обламывались. Немного спустя на площадке горел небольшой костер, и на нём жарилась освежёванная тушка зайца.

Два дня они прожили в этом лагере. Никаких опасностей тут не обнаружилось, никаких следов чудовища с острова или его родичей. Сандер охотился, с помощью пращи подбивая зайцев и карликовых оленей, которые были даже меньше Кайи. Животные держались так смело, что, как думал Сандер, здесь на них никогда не охотились: ещё одно доказательство, что местность эта безопасна.

Дни становились всё холоднее, ночами приходилось дремать урывками, постоянно подкладывая дров в костёр.

Снова выпал снег, не сильно, но достаточно, чтобы покрыть землю. Сандеру не нравилось, что теперь их следы, ведущие к лагерю, отчётливо выделяются на белых просторах. Он пытался использовать все уловки, чтобы запутать следы, но вынужден был признаться, что всё безуспешно.

У них не было возможности по-настоящему обработать заячьи шкуры. Но они вычищали их, как могли, и сворачивали в связку. Сандер понял, что у них нет достаточно тёплой для этого климата одежды, и скоро придётся использовать шкуры, необработанные и пахнущие, для дополнительного тепла.

Фейни подолгу сидела, зажав в руках подвеску, такая сосредоточенная, что почти не замечала происходящего. Дважды она сообщала, что снова встретилась с тем, что она называла «ищущим мозгом». И оба раза, она была в этом уверена, мозг даже не подозревал о ней. И, к её крайнему разочарованию, не было возможности выяснить его источник. Что касается Сандера, то он этим был только доволен. Он не доверял тому, что по-прежнему считал невозможным.

Охотясь, он одновременно разыскивал металлы. Но всё, что осталось после Тёмного Времени, давно было взято Торговцами. И ему часто встречались ямы, появившиеся не во время катастрофы, изменившей мир, а гораздо позже.

Размер этой покрытой развалинами площади был поразителен. Сколько же людей жило здесь? Гораздо больше, чем насчитывается в любом Кочевье. Сандер ходил вслед за Рином на берег другой реки, теперь забитой обломками камня; когда-то она уходила к отдалённому морю по другую сторону острова.

Человек и животное одинаково опасались воды; Рин стоял на страже, а Сандер наполнял бутылки. Однако до сих пор им не встретилось никаких следов земноводных. Здесь была рыба — одну Сандер поймал на импровизированную удочку: длинное узкое существо, поразившее его своим сходством с змеёй. Сандер тут же отпустил её, зная, что не сможет есть холодное скользкое мясо.

Однажды около реки он нашёл голову. Не голову или череп живого существа, а каменную голову. Размером в два его кулака, она, очевидно, была очень старой, с обломанной шеей. Это была птичья голова, со свирепым гордым взглядом, который чем-то привлёк его.

Он принёс её с собой, чтобы показать Фейни. Та внимательно осмотрела скульптуру, поворачивая её в руках.

— Это, — уверенно сказала она, — символ власти или господства. Хороший знак, что ты нашёл её.

Сандер рассмеялся. «Я не имею дела со знаками, шаманка. У моего племени другие обычаи. Но это хорошо изготовленная вещь. Для того, кто её делал, она имела особое значение, я могу это понять, потому что и сам делал кое-что подобное…»

Она могла и не слышать его, сидя с сосредоточенным, отчуждённым видом.

— Здесь когда-то было большое здание, — сказала она.

— Очень высокое… очень-очень высокое. А это часть большой птицы с распростёртыми крыльями. Птица сидела над дверью и… — Фейни выпустила голову из рук и потёрла глаза. — Да, у неё было значение, — повторила она. — Это тотем великого народа и большой земли.

— Этой земли? — Сандер оглянулся на груды развалин.

— Ну что ж, если это и тотем, то он не помог им в конце.

Фейни медленно протянула руку и снова коснулась отбитой головы. «Все тотемы оказались бесполезны в Тёмное Время, кузнец. Потому что земля и море, ветер и огонь обернулись против человека. И что могли тотемы сделать с гибелью целого мира?»

Она снова взяла голову и поставила её на камень, подкрепив булыжниками. Потом наклонила голову.

— Тотем мёртвых, — негромко проговорила она, — мы снова воздаём тебе почести. Если у тебя сохранилась какая-то власть, помоги нам. Потому что мы одной крови с людьми, которые сделали тебя для защиты своих городов.

— И она сделала жест, который Сандер не понял.

Пусть Фейни имеет дело с силами и тотемами, его больше интересует практика и повседневность. Но, глядя на свою находку, Сандер думал, что хорошо бы облепить её глиной, изготовить форму, в которую можно было бы налить, скажем, расплавленную медь, и изготовить символ, связанный с прошлым. Но голова слишком тяжела, чтобы нести её. Лучше он понесёт те обломки металла, что нашёл на корабле.

Он испытывал нетерпение. Они слишком долго отдыхают. Припасов у них достаточно, часть мяса он высушил над костром. Оставаться здесь дольше — значит ничего не добиться.

— Этот указатель, вещь, которая на тебе, куда он указывает? — спросил он у девушки.

Она снова повернулась на северо-запад. Но идти в этом направлении — значило пробираться через разрушенный город. Он чувствовал бы себя спокойнее и увереннее, если бы они направились прямо на запад. Он считал, что в этом направлении развалины должны скоро кончиться.

Но несмотря на нетерпение, Сандер ещё два дня пополнял припасы. С каждым утром становилось всё холоднее. Но таких бурь, какую они пережили раньше, не было. Наконец на пятое утро они выступили. Солнце светило ярко и ощутимо согревало, и они радовались этому теплу.

Как обычно, пеканы убежали вперёд и скоро исчезли среди груд развалин и обломков, оставляя местами ясные следы, чтобы можно было идти за ними. Но Рин оставался с Сандером и девушкой.

Фейни всё время держала в руке подвеску. Время от времени она с такой уверенностью указывала направление, что Сандер принимал её указания без всяких возражений. Он хотел бы внимательнее осмотреть этот овал с его блеском, который он вначале принял за драгоценные камни. Он не сомневался, что Предки могли изготовить настоящий указатель направления, но не сомневался и в том, что тайну его раскрыть не сумеет. Но однажды он спросил:

— Как эта штука говорит с тобой, как она показывает, что нужно идти направо или налево?

— Не знаю. Я вообще мало о ней знаю. Посмотри. — Она поманила его к себе. — Смотри, но не трогай. Не знаю, как на него подействует дух другого человека.

Подвеска была овальной формы, но не плоской, толщиной примерно с первый сустав мизинца. Металл, из которого она была изготовлена, не потускнел. Вероятно, это один из тех сплавов, которые ставят в тупик кузнецов. По краю вделаны камни, с ровными обточенными гранями. Камни разного цвета, всего их двенадцать. Но хоть камни и яркие, всё внимание Сандера привлекло другое. В металле двигалась светлая линия, она постоянно перемещалась.

— Смотри, — сказала Фейни. Она резко повернула влево. Линия на подвеске тоже повернулась, её конец указывал туда же, что и раньше, но теперь упирался уже в другой камень.

— Мой отец, — негромко сказала она, снова поворачиваясь так, что светлая линия касалась того же камня, что и прежде, — знал многое. Кое-чему он сумел научить мою мать, а она позже научила меня. Но он умер, прежде чем я появилась в мире. Это было его величайшее сокровище. Он клялся, что благодаря какому-то волшебству Предков оно может указать дорогу к месту, откуда оно появилось. Чем ближе подходишь, тем ярче становится указательная линия. И это правда, потому что я слежу за ней с самого начала пути. Я знаю, что в том месте, которое мы ищем, сокровищница знаний. Может, Предки догадывались о конце своего мира и подготовили убежище, которое уцелело даже в катастрофе Тёмного Времени.