Матеря кого-то по сотовому, обширная фигура остановилась, губы выплюнули в трубку что-то совсем уж словесно нехорошее, и ни в чем не повинный телефон едва не почил в экстазе саморазрушения при свидании со стенкой.

– Отменяется. Едем в контору.

Охрана, получившая новый приказ, который, видимо, шел вразрез с прежним, засуетилась. Задольский полез обратно в машину. За ним бесшумно закрылась дверца, и стадо лоснящихся динозавров отбыло восвояси, по пути крякнув вахтеру, что заведовал шлагбаумом жилого комплекса.

Хм. Задольский уехал. Супруга его, насколько мне известно, давно живет в Ницце, где семейство еще в бурные девяностые прикупило особнячок, ранее принадлежавший кому-то из особ царской семьи. Теперь жена сторожит собственность, живя в свое удовольствие, пока муженек живет в свое удовольствие здесь. Выходит, Сусанна, если дома, то – одна? И, видимо, тоже использует обстоятельства на полную катушку, по семейной традиции живя в свое удовольствие. Яблоко от яблони и т.д. Бывают исключения, но известная мне особа лишь подтверждала правило.

Недолго проследив за удалившимся караваном, я отдал приказ разворачиваться.

Распоряжение о невидимости, установленное с вечера, продолжало действовать. Иначе меня засекли бы раньше, чем проснулся. И я уже знал бы, как пули из разных видов оружия сказываются на жизнедеятельности корабля и его пассажиров – думаю, что крепкие ребята из кортежа мечтали бы не о лаврах первых людей-контактеров с иным разумом, а дрессированно изрешетили бы неизвестное нечто, висящее напротив охраняемого объекта.

Корабль вновь припарковался у роскошного знакомого балкона на третьем этаже. До мурашек на коже знакомого. Сусанна была такой фантазеркой.

Несмотря на охрану огороженной территории комплекса, третий этаж Задольский выбрал исходя из тех же соображений безопасности. Случайные воры не влезут, лифт поднимает быстро, а если вдруг сломается (такое даже с элитными лифтами бывает) – подниматься недалеко. Не зря нижние этажи, за исключением первого, всегда дороже прочих.

Как я ни всматривался внутрь квартиры, ничего не помогало. Поочередные взгляды прямо, слева, справа и сверху ситуации не прояснили – стекло отсвечивало просто жутко.

Риск, говорят, благородное дело. Я приказал:

– Ждать!

Длинный балкон, куда почти бесшумно ступили ноги, выглядел пустым. Это не склад барахла и несезонной резины, как в большинстве нормальных домов. Только пара ротанговых кресел со столиком и п-образные шкафчики по обе стороны. В проеме левого я на миг затаился. Как попасть внутрь пока не придумалось, для этого нужно дождаться, пока сердце успокоится.

Через пару минут произведение импровизации помноженной на интуицию, которое в русском языке имеет имя «авось», направило мои стопы к крайнему из трех мощных стеклопакетов. Если заметят – прыгну назад, подумают, померещилось. Всерьез мою рожу, что возникла из ниоткуда, никто не воспримет. А если воспримут, то не рискнут рассказать другим. Если только в качестве хохмы. Тогда ладно, я согласен, пусть считают, что в образе демона-мстителя являюсь по грешную душу, и может у кого-то совесть проснется.

Ноги напружились для возможного отхода в стиле вратарского броска, и я осторожно заглянул внутрь.

Хорошо, что маскировался. Недавняя подружка находилась в гостиной, куда выходило это окно, и находилась там не одна. Игнорируя мебель, она активно миловалась на полу с новым кавалером. Или старым. Свято место пусто не бывает, а несвято – особенно. Разбросанная одежда свидетельствовала о скорости снимания, более высокое тело распределилось в простеньком кроссворде по горизонтали, над ним самка богомола готовилась к заключительному пиршеству.

Как нарываться на неприятности, так и обламывать ни в чем не повинного парня не хотелось. Я присел в одно из задубевших балконных кресел, с которыми было связано немало воспоминаний. Мы и на балконе творили такое, что у надменного папы, доведись узнать, на плеши вновь выросли бы волосы. И лишь для того, чтоб разом поседеть и встать дыбом.

В успокоившихся извилинах родилась гениальнейшая мысль, которая заставила покраснеть из-за собственной глупости: зачем терять время, если можно его не терять? Помимо гостиной, куда выводили окно и запертая изнутри балконная дверь, сюда же выходило окно кухни, где для проветривания постоянно отворена фрамуга. Фрамугу все еще прикрывала противомоскитная сетка, которую я, сдвинув вверх, осторожно вынул. Кисть скользнула внутрь, поворачивая ручку соседней створки. Если б Задольские сэкономили на отворявшейся половинке, попасть внутрь без шума было бы затруднительно – пришлось бы выдавливать открывавшуюся часть, ломая тонкую стальную фурнитуру внутри. Тоже вариант, но – спасибо небедному семейству, что никогда не экономит на комфорте.

Просочившись так, чтобы ничем не стукнуть и ничего не задеть, я восстановил за собой целостность окна. Кухня интереса не представляла, а в места, где могли спрятать повешенные на меня документы, путь лежал через коридор. Тот соединялся с гостиной огромным лепным проемом, а там, в гостиной, на толстом ковре между диванами и камином, там же, где столько раз…

Тьфу, сколько можно вспоминать? Соскучился, что ли? Если судить не о личностях, а о процессе… Увы, человек намного большее животное, чем ему кажется, и «соскучился» в данный момент – не то слово. Я просто озверел, если честно. Перед глазами всплыли ночные плясуньи – от Настены до Катеньки и… Полины. Да, особенно, с какой-то стати, (главное слово – «особенно») выделялась она, Полина. С ровно посаженной точеной головкой, твердой походкой, прямым взором и, что вспоминалось не в последнюю очередь, с колдовской упругостью, что желанно сводила ладони и утягивала мечты в неизведанное. Точно, соскучился я по женской части. И одна весьма аппетитная часть как раз находилась за стенкой, выдавая рулады, достойные стада мартышек, которых давил гиппопотам.

Меня понесло в берлогу этой стонуще-плачуще-вопящей части. То есть, в спальню. Именно в ее спальню, а не в используемую не по назначению гостиную, к которой этот термин в данный момент применялся в несколько ином контексте. Участники шоу настолько мощно закатывали глаза, что проскользнуть удалось незамеченным. Еще и полюбоваться успел по дороге. Хорошо, не сподобился надавать парню советов, как правильнее обращаться с живой бомбой, доставшейся ему в руки и не только в руки.

Комнату я знал как не страдающий склерозом крот свою нору. Никаких сейфов, никаких запирающихся шкафчиков. Сусанне нечего было скрывать. Простая и не стеснявшаяся ничего естественного (даже в туалет за собой не всегда дверцу закрывала), она могла и папаше, случись тому подняться сейчас домой, просто кивнуть приветливо и попросить не мешать еще некоторое время. Правда, в адекватной реакции папаши я не уверен. Командовать любит до чертиков, а застигнутая за чем-то дочь – дополнительный козырь давления в случае необходимости. Наверное, глазам предстал бы неплохой концерт, но меня устраивало нынешнее положение вещей: папаша далеко, Сусанна занята.

Прошло две минуты, три, пять. Я убедился, что дальнейший обыск ничего не даст. Ну не держала Сусанна в комнате лишнего. А если не дома, то где? У папаши? Его комната, напичканная государственными и частными секретами, нашпигована сигнализациями, и мне не по зубам. К тому же, как почему-то думается, Сусанна брала документы именно для себя. И кинуть могла не только меня, но и родного папулю.

Где же искать? Придется задавать вопросы. Подождем, пока бывшая подружка останется одна, не может же у них это продолжаться вечно. У нас с ней – да, это выглядело нескончаемым, но чисто субъективно. А когда из участника превращаешься в зрителя…

Хм, а что мне делать, если парочка завалится сюда до того, как ее прекрасная половина избавится от сильной? Парень не Геракл, на вид – тоже студент, ровесник Сусанны. Есть шанс отбиться.

Не лучшая идея. Думаем дальше. Вариантов «прячущийся любовник» имелось два: под кроватью и в шкафу, очень похожем на тот, что стоит в ныне пустой комнате Вадима. Или можно защищаться бронзовым торшером, пока буду пробиваться в гостиную или на кухню, чтоб выпрыгнуть в окно. Это, конечно, тоже варианты, но… не варианты. Нужно найти что-то более удобное для драки, точнее, для разговора. Как известно, доброе слово и дубина лучше, чем просто доброе слово или просто дубина. Слова подберутся сами, а вот о правильном оружии стоит позаботиться. Взяв в правую руку керамическую вазу, а в левую скомканную простыню, чтоб броском дезориентировать противника, я уселся на постели в ожидании удобного случая. Возможно, парень уже одевается, скоро хлопнет дверь, и ваза с простыней не пригодятся в беседе.