К тому времени, помимо Цельса в Империи было несколько претендентов на престол. В Сирии расквартированные там войска поддерживали наместника провинции Марка Габиния, в Македонии управление государством взял на себя центурион пограничной когорты Марций Минуций, из Африки слал эдикты бывший сенатор Анций Кальпурний, в одночасье превратившийся в Цезаря Гая Юлия Октавиана Августа II.

В Риме правил Валерий, ставленник сенатской партии…"

Примечания:

[1] Знамена легиона в виде орлов ввёл в войсках Гай Марий. Орёл по латински — аквила. Отсюда авилифер — то есть знаменосец. Во времена Республики орлы были серебряные, при Империи — золотые. Император Траян, по примеру парфян и даков, у которых боевыми знамёнами были драконы, изготовленные из разноцветной ткани и прикреплённые к древкам, ввёл в римской армии подобные знаки воинских подразделений. Знаменосцы, носящие драконов, назывались драконариями. Знаменосцы поверх доспехов носили шкуры хищных зверей, обычно львов и др. Помимо легионных знаков, свои значки имели и манипулы. У преторианской гвардии значки имела каждая когорта. На древке боевого значка укреплялся медальон с поясным рельефным изображением императора. В легионах на боевых значках крепились также медальоны с рельефными изображениями Марса, Миневры, Беллоны (богини войны, сестры бога Марса).

[2] Точнее, во вспомогательных когортах, приданных IX легиону.

Лист второй

Бесконечность войны, переходящая в бесконечность дождя — вот что такое судьба. Легионеры нестройными шеренгами проходили мимо императора. Намокшие плащи, покрывающие чешуйчатые доспехи, щиты в чехлах, перекинутые за спину, тусклые серые шлемы, неровный пунктир остро отточенных наконечников дротиков. Лица солдат терялись, утрачивая индивидуальность, сливались в одну застывшую маску войны, полную отчаяния и усталости. Знамёна легионов, гордые золотые орлы, казалось поникли крыльями, значки когорт и манипулов сиротливо ежились, подавленные безграничностью галльских чащоб. Мир был полон дождя и пропитан обреченностью.

— Солдаты устали, Флавий. В легионах зреет бунт. Когда мы остановимся, они потребуют денег. Мои осведомители не смогли пока установить зачинщиков. Но их и незачем искать. Они все зачинщики.

Цельс промолчал, только крепче сжал повод. Руф [1] не сказал ничего нового. Любой мог сказать ему то же. Даже последняя собака, оставшаяся в обозе, если бы она умела говорить. Рим был далеко, провинции, поддержавшие его, дали всё и даже больше, оставшееся он вытряс сам, обещая в будущем возместить потери сполна.

— Если мы не заплатим сегодня, то погибнем. Завтра.

— Мы не можем заплатить им, Манлий. У нас нет денег. Нет денег сегодня, не будет денег завтра. И послезавтра денег тоже не будет. Золото не падает с неба, Руф. Всё, что я могу предложить, умещается в моём кошельке. Пять монет. Думаешь, это их остановит?

— Осведомители сообщают из Города, что Валерий перебросил к Риму легион из Паннонии, четыре вспомогательные когорты из Фракии и несколько отрядов скифской конницы. Говорят, что он хочет направить их к Бельгу.

— И что ты мне предлагаешь? Бежать, пока есть возможность? А может, решил бежать сам? Бросить проигранное дело, вернуться в Рим, вымолить прощение у Валерия? Тогда будет лучше, если ты меня убьёшь. Притащишь мою голову в грязном мешке, покажешь её августу, сенату и народу. Отцы-сенаторы прослезятся, император удостоит награды за спасение отечества…

— Я думал об этом, Марк. Возможно, даже и поступлю так. Но только тогда, когда пойму, что уже ничего изменить нельзя. А сейчас тебе необходимо решить, делать дальше. Пока ты наш император.

— Да… Честно и прямо, как и полагается солдату… Руф, Руф, оглянись, посмотри вокруг… Разве здесь кто — то уже может что — то решать? Мы не свободны в выборе, выбор делают за нас. Хотя, если ты настаиваешь, то я сообщу тебе о своем решении. Позже.

— Поторопись, Марк. Я могу ждать, солдаты нет, они ждать не будут…

Желваки на лице императора взбугрились, но он ничего не сказал в ответ. Отвернулся и махнул рукой, отпуская трибуна. Руф отсалютовал и, поворотив лошадь, погнал ее в конец колонны.

Примечания:

[1] Тит Манлий Опций Руф. Военный трибун, друг и соратник Марка Флавия Цельса. После провозглашения Цельса императором стал префектом города Рима и регентом Италии. Пытался захватить престол Империи, в последний момент заговор был раскрыт. Убит по приказу императора.

Лист третий

"… Так завершился относительно спокойный период существования Римской империи, начавшийся с приходом к власти Гнея Сальвия Домиция [1]. Ему удалось остановить распад государства, реорганизовать армию, отразить наступление парфян на восточные границы и, ликвидировав внешнюю угрозу, обратиться к внутренним проблемам. В течение нескольких месяцев он вернул Империи отделившиеся провинции, жестоко подавив сепаратистские движения. Его войска действовали так, словно перед ними был чужеземный враг, безжалостно и беспощадно расправляясь с провинциалами. Домиций вернулся в Рим, получил от сената право на триумф и почетный титул Спасителя Империи. Римские граждане шли за его колесницей в цепях и оковах, после чего были проданы в рабство, как последние варвары. Народ прозвал Домиция за его жестокость Душкой Сальвием.

Правда, плодами своих побед Сальвий Домиций наслаждался недолго. Летом в Городе взбунтовались преторианцы. Они были недовольны снижением жалованья и отказом императора выплатить обещанное вознаграждение за германский поход, в котором им пришлось принять участие. Домиций сначала пытался договориться с восставшей гвардией, посылая к ней сенаторов и наиболее уважаемых командиров, но мятеж не угасал. Освободившиеся от пут дисциплины солдаты превратились в диких зверей, опьяненных возможностью поступать так как им заблагорассудиться. Поняв, что уговорами и уступками преторианцев не успокоить, Домиций приказал подавить восстание с помощью городских когорт [2]. Но тут выяснилось, что зловредные семена бунта проникли и в городские части. Их командиры собрали солдат на сходку и обратились к ним с вопросом, как следует поступить. Солдаты большинством решили, что следует пока остаться в стороне и подождать, чья сила возьмет верх. Они отправили центуриона Муция Гортана к императору с тем, чтобы Гортан сообщил августу об отказе городских когорт участвовать в междоусобице, тем более что преторианцы не сделали им ничего дурного. Императору же следует договориться со своей гвардией. Когда посыльный закончил свою речь, разъяренный Домиций швырнул на пол диадему [3] и воскликнул в сердцах:

— О, боги! До чего дошел непобедимый народ, если теперь солдаты советуют собственному императору не карать бунтовщиков, а наградить их за измену верховному командующему.

Посыльный молча удалился. Видя расширяющийся мятеж, император решил покинуть Рим. Рядом с Городом находились так называемые Марсовы лагеря, где стояли два легиона: III Горлицы и XI Квадов Губитель. Домиций рассчитывал принять над ними командование, вернуться в столицу и подавить восстание. Однако кто — то из солдат, охранявших дворец, снесся с преторианцами и сообщил им о том, что август примет их требования, пообещает выплатить причитающиеся им награды, а потом, когда гвардия успокоится, схватит всех зачинщиков и предаст казни.