— А разве мы знаем что-нибудь об этом? Наконец, ведь разум, дух не есть душа… Разум, дух, а стало быть и сатурнианин может умереть.

После минутного молчания Поль Сиврак воскликнул:

— Ах, если бы с нами был доктор Ахмед-бей!..

— Ахмед-бей? — переспросил Джонатан Бильд. — Что это за особа, о которой стоит жалеть в нашем положении?

— Господи, Боже мой! — вмешался Франциско. — А вот я, так жалею о всех жителях земли. Будь они здесь, мы бы завоевали звезды, Сатурн, чтобы…

— Франциско! — остановила строго Лолла.

— Кто такой Ахмед-бей? — тихо спросил Брэд.

— Удивительный ученый, — отвечал Поль, — с которым я познакомился в Калькутте, во время путешествия по Индии… Ахмед-бей знал многое… Он говорил в Калькутте, что обладает всеми-всеми тайнами древних браминов, которые были абсолютными господами над жизнью и смертью!..

— Я все-таки не вижу, — проворчал Бильд, — чем этот полубог был бы нам полезен.

— Эх, — возразил Поль, — он нам выяснил бы все то, относительно чего мы теряемся в смутных догадках. Может быть он нас вывел бы из этого проклятого Сверкающего Колеса…

Скептик Бильд пожал плечами и выразил на лице недоверие к чудесным способностям названного доктора Ахмед-бея.

Поль не решился настаивать.

Но каково было бы его удивление, если бы он мог знать, что в это самое мгновение, на земле, доктор Ахмед-бей думал именно о нем, Поле Сивраке, вспоминал о их встрече в Калькутте и собирался самым невероятным и неожиданным способом прийти на помощь узникам Сверкающего Колеса.

Несмотря однако на все чудеса передачи мысли, Поль не мог знать и не знал этого…

Он погрузился в мечты и с болью в душе припоминал эпизоды своей земной жизни, когда вдруг голос молодой девушки, отныне его спутницы, вернул его к горькой действительности.

— Как все странно! — говорила тихо Лолла. — Сколько же времени это продлится? Вернемся ли мы на землю?

— Тайна! — произнес Брэд.

— Поживем — увидим, — сказал Бильд.

— Если только не умрем здесь с голода, — ехидно заметил Франциско.

Замечание было столь основательно, что все глаза повернулись к нему.

— Ну, да, продолжал он. — Эти самые сатурниане, как вы их зовете, эти чистые духи не дурно шутят над куском ветчины, ломтем хлеба и вареными яйцами!.. Спрашивали они вас, не угодно ли вам кушать? Предлагали вам провизию? Нет? Вот то-то и есть… Надо полагать, ваши сатурниане не понимают ни по-французски, господин Сиврак, ни по-английски, господа Бильд и Брэд, ни по-испански, сеньорита!.. Как вы им объясните, если только увидите их, что мы не похожи на чистых духов и что белые искры, зеленый свет и сгущенные облака не годятся нам для питания? A Caramba!.. Нас пятеро, а у меня провизии на два дня…

Говоря это, Франциско вытащил чемодан, положил его себе на вытянутые ноги, раскрыл и стал доставать оттуда свертки, взвешивая на руке и ворча:

— Цыпленок… ветчина… хлеб… сардинки… крутые яйца… персики и томаты… еще литр вина, да полбутылки минеральной воды… Да… Пяти персонами хватит раза на четыре… Ах, хорошо, что я не послушался капитана и захватил немножко! Он хотел завтракать и обедать в буфетах!.. Буфеты на Сатурне!.. Как же! Там приготовили!..

Слова лакея возбуждали не смех, а самые черные мысли. Не заманчива была перспектива долгого пребывание в этой загадочной ступице Сверкающего Колеса, без возможности сношения с населявшими его таинственными существами, без надежды на пополнение припасов. Все они чувствовали себя осужденными, в случае если это положение еще немного продлится, на самую ужасную из смертей — смерть от голода и жажды.

Поль вынул часы: было без 10 минут 12. Значит прошло около восьми часов с тех пор, как Бильд, Брэд и он были унесены Колесом.

— Сегодня 22 июня, — сказал он, — нам надо будет сделать календарь…

— У меня уже есть, — сказал Брэд.

Он показал свой портфель, в котором действительно был календарь.

— Здесь не бывает ни дня, ни ночи, заметил Бильд. — Поэтому нужно поручить Брэду отмечать на календаре время по часам.

— Отлично!

— Барышня, кушать подано! — возгласил Франциско.

Перед ними, на открытом и перевернутом чемодане, лакей «накрыл стол».

Около прибора Лоллы Мендес были вилка, нож и стакан. Бильд, Брэд, Поль и Франциско обходились своими десятью пальцами, да дорожными ножами, выполнявшими самую разнообразную службу.

Ели молча. Обед был скорый и, надо сознаться, недостаточный. Но Франциско распределял порции настолько же экономно, насколько равномерно.

— Вот один и есть! — сказал слуга, запирая чемодан. — Вам будет еще три обеда таких же… А потом…

Он щелкнул пальцами, достал из кармана табак и бумагу, свернул папироску и закурил…

У Бильда было четыре сигары. Он предложил их товарищам и вскоре, с разрешения Лоллы Мендес, каждый из них был окутан облаком дыма.

Медленно пуская клубы дыма, Поль наблюдал за молодою девушкой. Она печально сидела, скрестив руки и подперев опущенный подбородок левой рукой… Она вздыхала, слезы потекли по ее щекам. Расстроганный Поль отбросил сигару и приблизился к ней.

— Mademoiselle…

Она вздрогнула, подняла голову, быстро вытерла слезы и сказала тихо:

— Я думала об отце… Но я буду сильная… Вы не увидите больше слез…

И заставила себя улыбнуться. Глаза их встретились, и не отвернулись. Поль смотрел ласково, как бы ободряя и утешая; во взгляде Лоллы светилась немая благодарность. Поль протянул руку; она подала свою и почувствовала пожатие его пальцев.

— Не все еще потеряно, — сказал он, — я вас спасу…

Он был необычайно смущен. Ему хотелось высказать многое, но два голоса разом перебили его.

— Мы вас спасем, — говорили они.

Это были голоса Бильда и Брэда, стоявших около Поля и протягивавших руки к Лолле.

Грациозным движением она встала и подала левую руку Брэду, правую Бильду. Пожатие было короткое и сильное, но глаза Лоллы не оторвались от Поля. И молодой человек внезапно почувствовал, как волна счастья прилила к нему и наполнила его непобедимым мужеством.

— А теперь, — сказал Бильд, — надо действовать…

— Узнать, где мы… Войти в сношение с сатурнианами, — прибавил Брэд.

Поль взял свой револьвер и стал стучать его рукояткой в стены; но револьвер вместе с рукою проникал в уплотненный пар и отталкивался назад точно пружиной.

Он наклонил голову и бросился с разбега в стену, но почувствовал удушье, как только его голова погрузилась в пар, затем был отброшен назад.

Бильд и Брэд сидели в бездействии подле Лоллы и смотрели на него. Франциско тоже насмешливо поглядывал.

После безуспешных опытов в течение добрых получаса Поль вложил револьвер за пояс и сказал:

— Если сатурниане знают, что мы делаем, то значит не хотят отвечать.

— Я думаю, нужно подождать, пока им взбредет каприз, — прибавила Лолла.

— Подождем!

Опять все сели; закурили папироски, которые свертел Франциско; высказывали тысячи догадок одна другой фантастичнее… А часы бежали, скучные и однообразные. Ни один обитатель Сатурна не показывался. Тишина была такая полная, что они, избегая слышать ее, старались стучать ногами и руками, как только прекращался разговор… И все тот же томительный вопрос без конца повторялся:

— Где мы? Где мы?

В 8 часов вечера Франциско хладнокровно доложил:

— Барышня, кушать подано.

Точно так же, как и в полдень, поели наскоро и немного; пить пришлось еще меньше.

— Вот и два! — сказал лакей, закрывая чемодан.

Лолла Мендес легла и, пока мужчины курили, заснула.

— Слава святому Иакову Компостельскому, — прошептал Франциско, — в первый раз сеньорита заснула с тех пор…

— Давайте-ка тоже спать, — предложил Брэд.

Он растянулся недалеко от Лоллы; его примеру последовал Бильд, потом Сиврак, потом Франциско. Прижавшись друг к другу на странном сатурновском пуховике, они заснули, сморенные треволнениями этого необыкновенного дня.

А Сверкающее Колесо, пробежав уже тысячи и тысячи верст с тех пор, как вышло из земной атмосферы, неслось как капризная комета в неизмеримых небесных пространствах к солнцу.