— Ты никогда не говорил мне!

— Да. Потому что я предал его, — с трудом выговаривая слова и насупив брови, сказал Сёма. На щеках и шее проступили пунцовые пятна.

— Ты?.. Как?

— Отец хотел попрощаться с нами. Ты ещё ничего не соображал, а я… я испугался, как последний дурак. Заорал и выбежал из палаты…

И тут Яша всё понял. Круглые глаза испуганно заморгали, а рот приоткрылся.

— Так мы… умрём? Станем стариками?

— Не знаю. Конечно, наш прыжок небольшой… Нужно срочно разбудить кого-нибудь из взрослых! Нам помогут…

— Хорошо! — с готовностью отозвался Яшка. — А как?

— Что?

— Как мы будем их будить? — простодушно спросил Мелкий, обгрызая и без того уже съеденные под корень ногти.

— Я-то откуда знаю, это же ты меня открыл!

Яшка перестал чавкать. По его лицу вместе с бледностью медленно расползалось выражение полной беспомощности.

— Я… просто нажимал на все кнопки. Не помню, на какие именно. На все подряд… Долго…

Семён застонал и схватился за голову.

Ответом на его стон стало требовательное урчание в животе. Взглянув на брата исподлобья, на осунувшееся лицо и острые костяшки запястий, он тяжело вздохнул.

— Мы быстро растем, и нам нужно много жрать, иначе сдохнем от голода. Давай сначала найдем еду!

— У меня в сумке шоколадка… Но я не смог её достать, там не открывается!

— Сейчас откроется.

Сёма подошёл к багажному отделению. Подёргав впустую ручку, он вдруг вспомнил, что инструктор упоминал какую-то кнопку, и, внимательно осмотрев дверцу, вскоре её нашёл.

— Ручку потянули, кнопку нажали…

Дверца плавно отъехала в сторону. Яшка с радостным визгом кинулся к своей сумке и зашуршал фольгированной обёрткой. Семён нахмурился, но претендовать на свою долю не стал и принялся вытаскивать все чемоданы и сумки наружу, чтобы осмотреть содержимое.

В конце концов, Яшка младше.

— Жуй медленно, понял?

Мелкий промычал что-то нечленораздельное в ответ.

— Чего?

— Нехорошо лазить по чужим вещам, — уже более внятно проговорил Яша.

— Если мы загнемся, выпороть нас уже точно никто не сможет!

Тщательно обшарив багаж, Сёма сложил всю небогатую добычу в кучку: упаковка мятных конфет, пакет прессованного картофеля, карамельный батончик и подарочная коробка засахаренных орехов. Коробка была большая, красивая. Но орехов в ней лежало так мало…

Яшка потянулся к найденным сокровищам — но Семён оттолкнул его.

— Еду раздаю я, понял?

Оказавшись лицом к лицу с Мелким, он ужаснулся.

Яше становилось хуже. Его кожа приобрела синюшный оттенок, глаза глубоко запали.

— Я есть хочу… И пить…

Поколебавшись, Семён отдал брату пакет картошки, а сам открыл батончик. Проглотив всё до крошки, он понял, что ничуть не насытился, а наоборот, хочет есть ещё больше. Колющее чувство в теле усилилось. А ещё ему почему-то стало тесно двигаться и тяжело дышать. Похудевшие руки подозрительно высунулись из рукавов комбинезона.

— Чёрт, мне комбез стал маленьким…

Мелкий перестал жевать картошку. Его губы задрожали.

— Сёма… Ты… Твои щеки… Ты умираешь?..

Расстёгивая комбинезон, Семён проворчал:

— Ты себя не видел… Давай думать, где нам ещё достать еды? Наверняка должны быть запасы в спасательном отсеке с капсулами. Но фиг мы туда попадём просто так.

— Есть еще медичка, — проговорил Яша.

— Медичка?

— Да, старенькая бабушка спрашивала…

Дверь с маленьким красным крестиком сверху находилась за шторкой в конце салона, рядом со входом в спасательный отсек. Сёма попытался её открыть — но безуспешно.

— Иди поищи что-нибудь, чем эту дуру можно было бы подковырнуть или двинуть, понял?

— Понял… А можно я ещё что-нибудь съем?.. И я пить хочу…

Мальчик по-портовому выругался.

— Знаешь что, я тоже жрать хочу, но терплю! И ты потерпишь! У нас пока больше ничего кроме конфет и орехов нет, нельзя съесть всё за один час!

Яшка опустил голову и побрёл в салон, раскачиваясь из стороны в сторону, как призрак. Сёма поспешил отвести глаза. Сбив дурацкую шторку в сторону, он принялся рассматривать дверь, пытаясь угадать, какой тип запора используется в данной модели.

И тут послышался грохот. Семён выбежал вслед за Яшкой, и увидел его лежащим в проходе.

— Мелкий?

Сёма наклонился к нему и потряс за плечи.

— Яшка! Яша, очнись!

Ему вдруг стало так страшно, как ещё никогда в жизни.

— Не умирай, слышишь? Вот я дурак, я даже не спросил, как давно ты проснулся! Схватив брата на руки, Сёма поволок его к медотсеку. Жгуче хотелось плакать, хотелось заползти под долбаный стол, как брат, зажать уши руками и запеть какую-нибудь песню.

Но слёзы пересохли, а помочь Яше мог только он. Нет такого стола в челноке, под которым он мог бы спрятаться.

От злости и беспомощности мальчик принялся пинать дверь и колотить ее кулаками, — но бесполезно. Надо было сразу отдать Мелкому всю еду! И о чём он только думал?

Сёма так мечтал однажды избавиться от Яшки, а сейчас больше всего на свете хотел услышать его голос. В изнеможении он упёрся в дверь лбом, прижав ладони к ее холодной и гладкой поверхности — и тут дверь открылась. Это сработала неприметная панель автоматического распознавания пассажиров.

С трудом удерживая тело брата, Сёма втащил его в медотсек. Колени дрожали. Голова раскалывалась, перед глазами плыло. Уложив Яшу на кушетку, он задрал ему рубаху и припал ухом к запавшей канавке под рёбрами. Сердце стучало, а значит, ещё не всё было потеряно.

Мальчик бросился к информационной панели.

— Запрос — «голод»!

— Нужного препарата не обнаружено, — ответил электронный голос системы.

— Голодание! Эммм… Истощение! Обезвоживание!

— Рекомендована капельница под номером 342.

Шкафчик щелкнул и открылся. Сёма бросился искать капельницу.

— Держись, Мелкий!

Он затянул руку Яши жгутом, как умел, и снял с иглы колпачок. Нащупав тонкую голубоватую венку трясущимся пальцем, он шумно выдохнул — и воткнул иголку.

В одно мгновение вена взбугрилась, а на мертвенно-белой коже проступила фиолетовая клякса.

Сёма вскрикнул, вытащил иголку. Из дырочки поползла струйка темной и вязкой крови. Тяжело дыша, мальчик замотал брату руку бинтом, нахмурился, закусил губу — и повторил попытку на другой руке, не торопясь и стараясь не прошить вену насквозь. На этот раз у него всё получилось. Закрепив мешочек капельницы на крючке держателя, он, пошатываясь, сполз на пол возле кушетки.

— Дай что-нибудь пожрать, — попросил Семён систему.

Голод усиливался, как и жажда.

— Нужного препарата не обнаружено…

— Витамины… Конфеты от тошноты…

— Рекомендованы леденцы под номером девять…

Сёма дрожащими руками нашёл упаковку, вскрыл сразу десяток леденцов и сунул их в рот.

Они были сладкими и мятными… Опомнившись, Семён выплюнул их в руку. Поколебавшись, вернул два под язык. Потом сходил за оставшимися припасами в салон и вернулся в медотсек.

— Вода! — скомандовал он информационной панели.

— Дистиллированная вода, номер один…

Он схватил большой флакон и хотел было припасть к нему губами, но побоялся, что не сможет остановиться. Осторожно наполнив мензурку до половины, жадно выпил содержимое. Вскрыв упаковку конфет, Семён бросил их все в бутылку, туда же отправились леденцы от тошноты. Заткнув горлышко пальцем, он принялся её трясти, пока конфеты не растворились. Осторожно, чтобы не пролить, он плеснул жидкость Яше в рот. Потом ещё немножко, и ещё.

Вскоре тот открыл глаза.

— Прости меня, — проговорил Яша.

— Ты ни в чём не виноват, — прошептал Сёма, — Это я виноват, понимаешь? Я должен у тебя просить прощения! Я отвернулся от тебя, когда был нужен. Всегда отворачивался! Я больше никогда… никогда не отвернусь. Мне без тебя нельзя. Должен же я быть кому-то нужен!

И тут прозвучал голос автопилота, громкий и пронзительный.

— Внимание! Курирующий полёт «Геркулес-8» зафиксировал аварийное вскрытие криокамеры. Производится экстренное торможение! Помощь прибудет примерно через тридцать минут. Потерпевшему предлагается спецпаёк. Пожалуйста, пройдите в аварийный отсек! Повторяю…